Я едва ли реагирую на весь мир.
Все вокруг разрушается, пока я наконец не чувствую эту обжигающую боль внутри, взявшую начало где-то внизу позвоночника и прошедшую насквозь, она словно оживляет все холодные, неподвижные части меня.
— Прошу прощения, — я задыхаюсь, выпрыгивая из-за стола, и спотыкаюсь. Разглаживаю юбку и захожу в лабиринт коридоров, не имея абсолютно никакого понятия, куда идти.
Когда я наконец нахожу ванную, проскальзываю внутрь и собираюсь запереться.
Но Вик уже подоспел, заблокировал дверь рукой и протолкнулся внутрь. Он захлопнул дверь позади нас, повернул замок и повернулся ко мне, чтобы усадить на столешницу. Мои руки смыкаются на его шее, и я осознаю, что его кожа такая же липкая, как моя.
Наши рты находятся так близко друг к другу, но по какой-то причине, я не сокращаю расстояние, чтобы поцеловать его. Вместо того, чтобы оттрахать меня на этой самой столешнице, как я от него ожидала, он продолжает двигать рукой, пока мое тело не будь трястись так, что не хватит сил держаться за него. Он смотрит на меня своими черными глазами, толкая пальцы глубоко в меня, пока его большой палец принялся за мой клитор.
— Подожди, — прерываю его я, потому что чувствую себя слишком уставшей, слишком уязвимой. Момент для передышки ушел, и все чувства снова наваливаются на меня, их слишком много, чтобы я могла с ними справиться.
— Подожди? — переспрашивает Вик, наоборот принявшись быстрее работать рукой. — Чего ждать? — Его глубокий голос звучит ниже, чем обычно, так еще и немного надломлен, мне хочется как-то подействовать на него, чтобы посмотреть, как он сломается. — Это просто оргазм. У тебя что, раньше не было оргазмов?
— Я… — пытаюсь выдавить я, когда Вик усиливает интенсивность, играя со мной, как с марионеткой. — Конечно, были.
— Хорошо, значит мне не придется надирать Аарону зад. — Вик наконец-то прижимает свой рот к моему, разделавшись с этим наскучившим между нами пространством, разжигая поток эмоций. Мое тело проигрывает борьбу с самим собой, и я кончаю, теряя остатки контроля, которыми обладала.
Виктор отпрянул, но его рука все еле лежит на моей талии, губы всего в дюйме от моих. То, как он улыбается мне, вызывает внутри вспышку гнева из микса эмоций. Я тянусь к его брюкам, но он делает шаг назад, отпускает меня и оставляет наедине с холодом.
— Нет, — в его голос пропитан суровостью. Разве это справедливо, что он лишил меня возможности защититься и оставил неудовлетворенной? Мой гнев выбирается на поверхность, чтобы защитить, и я хмурюсь.
— Позволь мне сделать то, что должна, — поясняю я, указывая на его вставший член. — Как ты сделал вчера.
Челюсть Виктора скрипит от гнева. Вот оно что, я сделала это, вывела его из себя. Он ненавидит себя в те моменты, когда теряет контроль, и это доказывает лишь одно — никакой он не темный бог, а обычный человек.
— Когда мы здесь закончим, можешь сделать то, что должна для Хейла. Он мечтает нагнуть тебя над капотом своего Камаро. Развлекайся, — Виктор дергает дверь и уносится прочь.
Дрожь никак не унимается, а откуда-то снаружи слышны обрывки эмоционального разговора. Я быстро привожу себя в порядок и выхожу из туалета, чтобы найти Вика и его мать, сцепившихся носами.
— Ну же, сын, давай, — подначивает она, пока Том крутится рядом, куда более уравновешенный, чем эти двое. — Ударь меня, бьюсь об заклад, что это заставит тебя почувствовать себя лучше.
— И рискнуть потерять наследство ради секундного удовольствия? — Вик отходит назад, держа руки в карманах брюк. Где они и должны быть, как мне кажется, ведь он не вымыл их. — Нет уж, спасибо. Я лучше подожду, когда деньги будут у меня, и уж тогда найму кого-нибудь, кто сможет это сделать. Тебе нравится, когда дела обстоят подобным образом? Немного наличных, и кто-то уже готов выполнить твою грязную работу?
Вик оборачивается на меня через плечо.
— Пойдем, Бернадетт, кажется, мы исчерпали гостеприимность.
Офелия хватает меня за руку, когда я прохожу мимо, ее ногти впиваются в мою кожу почти так же, как привыкла это делать моя мать. Вик замечает это и тут же устремляется к нам, представляя собой угрозу, но я способна справиться сама. Мне не нужна его помощь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты здесь либо ради денег, либо действительно влюблена в него, — Офелия прогавкала последнюю часть вперемешку с резким смехом, как будто мысль о том, что кто-то может полюбить ее сына, кажется ей абсолютно нелепой. — Ты будешь страдать. Виктор — это отражение своего отца в молодости, и посмотри, чем это обернулось. Когда-то я была столь наивной, что и ты сейчас. Не позволь ему стать твоей самой большой ошибкой в жизни.
— Довольно, — рявкает Вик, но мне уже удалось вырваться из ее хватки, поежившись, когда ее когти задевают швы на моей руке. Клянусь, я не смела вздохнуть, пока мы не выбрались наружу.
— Я хочу, чтобы еще одно имя было вычеркнуто из моего списка, — выдыхаю я и обращаю взгляд к нечитаемому лицу Вика. — Чтобы это было действительно сделано. И я говорю не о куче металлолома от бывшего «Рэндж Ровера», а о полноценно выполненной работе. Хочу увидеть действия.
Он смотрит на меня довольно долго, а затем кивает головой всего раз.
— Сделка есть сделка, — соглашается Вик, садясь за руль мотоцикла. — Залезай, и поехали уже.
Глава 23
Вик подвозит меня к дому Аарона, а затем идет к Каллуму и Оскару на импровизированное собрание во дворе.
— Что случилось с Доном? — я задаю этот вопрос Хаэлю, потому что думаю, что он единственный, кто скажет мне правду. — У меня есть право знать, разве нет? Это ведь моя сделка. На этот раз я гребаный клиент.
Хаэль вскидывает брови, когда откуда-то с лестницы раздаётся звук, похожий на смех маленькой девочки. Все трое находятся наверху вместе с Аароном, покрытые блестками и блестючками, видимо, они играли в какую-то сказочную игру, где Хизер была рыцарем, а две другие девочки принцессами. Я счастлива видеть свою сестру, исполняющую ту роль, о которой я всегда мечтала.
— Вик тебе не сказал? — удивляется он, и я качаю головой. — Твой дружок Дональд был исключен из своей причудливой школы, заодно несколько его друзей. Некоторые девушки выступили с такой же историей, как у тебя. Его дело расследуется с окружным прокурором.
Уголок рта Хаэля поднимается в злобной ухмылке.
— Но готов поспорить, что говнюк выйдет чистым из воды. Вот, что случается, когда у тебя есть деньги. Вик сказал, что мы снова можем к нему наведаться, когда он получит свои деньги. Тогда-то мы и сможем сражаться на одном уровне.
Мой рот вытягивается от удивления, и я стараюсь сделать все возможное, чтобы скрыть свое удивление.
— В любом случае, мы сломали ему парочку костей. Так что личико его уже не такое слащавое.
— Получается, что вы, ребята, действительно тщательно подошли к работе? — спрашиваю я, на что Хаэль пожимает плечами. Широкий, дерзкий, простой парень. В отличие от своего придурка босса. «Он мечтает нагнуть тебя над капотом своего Камаро. Развлекайся» Верно. На что пойдет Вик, если я приму его предложение? — Какую историю Дональд выдумал на этот случай?
— Без понятия. Мне плевать. До тех пор, пока нас это коснется, — телефонный звонок прерывает его, и он смотрит на экран с таким напряжением, какого я раньше не видела на его лице. Как будто он прожил несколько лет жизни за раз. Я наклоняюсь, чтобы заглянуть к нему в экран, и вижу слово, состоящее из четырех букв. Мама.
— Какие-то проблемы с матерью? — спрашиваю я, и Хаэль глядит на меня с серьезным лицом.
— А у тебя? — бросает он в ответ, и я качаю головой.
— Ты и так все прекрасно знаешь о моей матери, — поясняю я, вспоминая ту ночь, когда мы оба оказались в приюте для бездомных. Мне было очень страшно, а Хаэлю нет. Он накрыл наши головы одеялом и завернул в безопасный кокон. «Не бойся, птенчик», — говорил он, улыбаясь мне улыбкой во весь рот. «Мы можем сидеть и рассказывать друг другу истории до рассвета». Я запомнила его, как самого смелого и красивого человека, которого я видела когда-либо. — Но все, что я знаю про твою мать, так это то, что у нее проблемы с наркотиками.