его. Но Саския похлопала его по спине:
– Привет, Клаус. Все хорошо?
– Конечно, – ответил он, первым спускаясь вниз по лестнице.
Магда была поражена хладнокровию Саскии. Быть такой спокойной и непринужденной в присутствии солдата в форме – ей это казалось чем-то невероятным. Жильцы собрались в подвале. Детишки кричали, прижимая к себе своих игрушечных медвежат, а матери пытались их успокоить, некоторые из них были в халатах, с бигуди на волосах. У консьержки был список тех, кто проживал в доме, и она кропотливо отмечала всех, кто входил.
– Беккеры из третьей квартиры отсутствуют, – сказала она, с осуждающим видом обводя взглядом комнату.
– Может, кому-нибудь стоит подняться и постучать в их дверь? – предложил Клаус.
– Нет, – возразила женщина с бигуди. – Это небезопасно. Вдруг бомбардировщики уже совсем рядом?
Здание затряслось. Послышался сильный грохот, а потом ревущий звук – такого громкого Магда еще никогда в жизни не слышала. Собравшиеся в подвале люди вскрикивали от ужаса, матери хватали своих детей, мужчины закрывали руками членов своих семей, пытаясь защитить от невидимой угрозы.
– Думаю, лучше оставаться здесь, – прагматично заявил Клаус. – Если Беккеры там, то либо для них все кончено, либо они сейчас спустятся сюда.
– Они уехали, – с раздражением в голосе сказал один из мужчин. На нем был шелковый халат. – Я видел их из своего окна некоторое время назад.
– Что же вы сразу не сказали? – возмутилась консьержка из своего укрытия под маленьким столиком.
– Но теперь ведь это уже неважно, правда? – проговорила женщина с бигуди, прижимая к груди двоих детей.
Здание снова затряслось. Прогремел еще один взрыв – на этот раз еще ближе. Большинство людей сидели на полу, прижавшись спинами к стене. Они обнимали руками колени, инстинктивно пряча лица. Дети начали плакать, и матери пытались их успокоить.
– Совсем близко упала, – сказал человек в халате. – Совсем, черт возьми, близко.
Потом раздался еще один взрыв. И еще…
Когда прозвучал сигнал отбоя, жильцы стали подниматься вверх по лестнице. Их здание чудесным образом уцелело, но небо неподалеку было красным от пожара, а на месте некоторых жилых домов появились зияющие воронки. Из холла Магда и Саския с недоумением смотрели сквозь разбитое стекло входной двери на обломки кирпича, осколки стекла и куски мебели, разбросанные по дороге. Где-то под завалами стонали и кричали люди. Перепачканные кровью дети бежали по дороге и звали своих матерей.
Саския обняла Магду за плечи, пока они наблюдали за этой жуткой картиной.
– Мы все равно ничего не можем сделать, – сказала она.
– Но мы должны им помочь! – возразила Магда, глядя на нее полными ужаса глазами.
– Этим займутся другие. Пойдем, малышка, я отведу тебя наверх и уложу спать.
Саския проводила ее вверх по лестнице, помогла снять кофту и предложила сесть на кровать.
– Да ты вся дрожишь! – воскликнула она. – Давай я помогу тебе снять юбку.
Магда села на край кровати и сняла блузку. Саския присела на корточки рядом, сняла с нее ботинки и чулки.
– Все в порядке, – тихо сказала она, – бомбардировщики улетели. Сегодня они не вернутся.
Она положила ноги Магды на кровать и накрыла их стеганым одеялом. Магда улеглась, но ее по-прежнему трясло. Саския присела на краешек кровати и погладила Магду по голове.
– А теперь, малышка, постарайся отдохнуть, – прошептала она.
Глаза Магды стали медленно закрываться, ее ресницы задрожали, и она провалилась в глубокий, но неспокойный сон.
Глава шестнадцатая
Ньюкасл, февраль 1943 года
Когда Имоджен проходила вдоль фасада красивого, величественного здания из красного кирпича, в котором располагался студенческий профсоюз, с неба волнами хлынул дождь: его капли часто застучали по решетчатым окнам, они отскакивали от серой мостовой и забрызгивали грязной водой ее чулки, проникая сквозь тонкую кожу темно-коричневых туфель-лодочек. Имоджен пробежала последние несколько ярдов до Архитектурной школы, держа над головой свой кожаный портфель. Она до сих пор волновалась всякий раз, когда входила через большие деревянные двери этого внушительного здания в псевдоготическом стиле с высокими сводчатыми окнами и кирпичными стенами, увитыми плющом. Имоджен была одной из двух девушек на курсе, состоявшем из шестидесяти человек, и очень этим гордилась. Кроме того, возможно, впервые в жизни ей казалось, что у нее появилась настоящая цель.
Поднявшись наверх в студию, окна которой выходили во двор, она сняла мокрое пальто, стряхнула с него капли и повесила на гвоздик у двери, чувствуя, что остальные студенты не сводят глаз с ее стройной фигуры. Имоджен, с ее темными волосами и зелеными глазами, постоянно становилась объектом ухаживаний со стороны мужчин, которые пытались пригласить ее на свидание. Это одновременно и раздражало ее, и льстило ей.
– С добрым утром, Джинни, – поприветствовал ее однокурсник Джайлс. – Как дела у моей любимой девушки? Так до сих пор и не решилась выйти за меня замуж?
– У меня все отлично, Джайлс, спасибо, – сказала Имоджен, направляясь к своей чертежной доске. – И нет… я пока что не готова принять твое предложение.
Марион – еще одна девушка в группе – уже с головой ушла в работу. Она была на несколько дюймов выше Имоджен, и «мальчики», как они с Марион называли своих сокурсников, немного побаивались ее. У Марион было своеобразное чувство юмора, которое нравилось Имоджен, она постоянно курила и любила носить вельветовые брюки.
– Вижу, Джайлс, как всегда, общается в своей снисходительной манере, – подмигнула она Имоджен. – Но ты не обижайся, он так старается!
Имоджен улыбнулась и посмотрела на свой чертеж на доске, изучая проделанную за прошлый день работу. Конечно, ей нравилось внимание мальчиков, но она не хотела, чтобы это отвлекало ее от учебы. Имоджен приложила много усилий, чтобы поступить сюда, и хотя после первого курса ей предстояло пройти военную службу, она не желала тратить время на бессмысленные свидания с мужчинами, которые ее совершенно не интересовали. На лекциях им читали историю архитектуры, которую она любила… инженерное дело, которое она находила интересным, хотя и довольно сложным… и высшую математику, с которой у нее были серьезные сложности. Но Имоджен решила, что справится и с этим предметом, поэтому вечерами показывала свои задания по математике отцу и получала от него дополнительные знания. Помимо этих предметов она также должна была учиться рисунку с натуры и живописи, в чем весьма преуспела и основательно набила руку в рисовании человеческих фигур.
Имоджен и Марион усердно работали все утро до обеда, после чего подруга предложила сходить в столовую.
– Мальчишки ушли в «Говно и палки», – сказала Марион. – Так что у нас в кои-то веки появился шанс нормально поесть ланч.
Паб «Воронье гнездо» находился в