не знаете, как и почему дивизии Ямпольского и Щорса начали движение от Зосимова и оголили фронт?
– Никак нет, – твёрдо ответила Ирина Ивановна. – Могу лишь предполагать. С моими предположениями вы, товарищ нарком, ознакомлены. Разве что добавить, что последнее время командующий Южфронтом Сиверс не доверял мне, брал на себя оформление приказов. Я за них не отвечаю. Только за те, что давала вам на подпись, товарищ нарком.
– Это навет! Поклёп! – Сиверс не сдавался. – Это она, это Шульц!.. Она постоянно говорила, что надо, дескать, вперёд идти! А мы-то как раз были все за то, чтобы Зосимов брать, и вы тоже, товарищ нарком!
Карта г. Харькова, 1913 г. (фрагмент).
Ирина Ивановна скрестила руки на груди.
– Она, она всё подстроила! Через неё все приказы проходили! Она и ваш приказ подделать могла!..
– И чего только не выдумают, чтобы отвести подозрения, – покачала головой товарищ Шульц. – Лев Давидович, ну вы сами посудите – была бы я, не знаю, шпионкой или изменившим военспецом, хотя формально я и не «военспец», так неужто спала бы себе спокойно в своей постели, а до этого, как говорят в народе, устраивала бы постирушки? Да меня бы давным-давно и след простыл!
Троцкий молчал, переводя взгляд с Сиверса на Ирину Ивановну и обратно. А потом вдруг резко бросил:
– Арестовать. Обоих. Бешанов, головой ответишь, чтобы ни один волос с них не упал бы!..
Бешанов резко схватился за кобуру.
Сиверс закричал вдруг, тоненько, словно заяц, настигнутый хищником. Ирина Ивановна лишь пожала плечами.
– Воля ваша, товарищ нарком…
– Воля моя, а в ЧК разберётся, – оборвал её Троцкий. – Увести! Якир!
– Я!
– Принимайте фронт. Вызывайте Егорова, нечего ему в Купянске делать. И как я сказал, готовьте приказы о самой полной, самой всеобщей, тотальной мобилизации пролетариата!.. А я займусь посланием в ЦК…
Петербург, Смольный, 29 июня 1915 года
Владимир Ильич Ульянов, занимавший должность Председателя Совета Народных Комиссаров (первый заместитель и нарком по военным и морским делам – тов. Троцкий), терпеть не мог запаха табака.
И собравшиеся вокруг длинного стола люди – ЦК партии большевиков, попутно почти в полном составе являвшиеся и народными комиссарами того или иного, – не притрагивались к портсигарам, даже Иосиф Виссарионович Джугашвили, сунувший в рот по привычке чубук пустой трубки.
– Положение, товагищи, агхисложное. Скажу без обиняков, никогда ещё наша геволюция не оказывалась перед лицом такой опасности, и товагищ Тгоцкий спгаведливо на это указывает. Тут мы с ним согласны. – Владимир Ильич не сидел, он быстро вышагивал вдоль стены, где висела огромная карта южных областей России. – Положение и впгямь кгитическое. Белым удалось отгезать и окгужить большие наши силы – Юго-Восточного фгонта у геки Чиг и Южного – в гайоне Миллегово. Цагские войска воспользовались этим и удагили в пустоту, наступают на Хагьков, Цагицын, Вогонеж, Тамбов, Сагатов… Что вы хотите сказать, Алексей Алексеевич?
Брусилов, бывший генерал, а ныне – формальный главковерх Красной армии, осторожно откашлялся.
– Товарищ Ульянов… Владимир Ильич… Белые просто не могут наступать разом по всем названным направлениям, у них нет для этого сил. Самое большее – могут двинуться на Харьков и на Курск – Орёл, даже Царицын весьма сомнителен, ну, а Тамбов с Саратовом – совершенно невозможно.
– Вот командование ваше тоже думало, что контгудаг белых – «совегшенно невозможно»! И оказалось агхинепгаво!.. Товагищ Тгоцкий сообщает о шигокой измене в штабе Южфгонта, что подозгеваемые уже агестованы. Это, конечно, хогошо, но положение так пгосто не изменит. Лев Давидович пгедложил всеобщую мобилизацию пагтии и пголетагиата. Вегно, но тоже недостаточно.
Председатель СНК сделал эффектную паузу. Всё-таки привычки помощника присяжного поверенного – они очень въедливы.
– Мобилизация, товагищи, бесспогно, необходима. Однако наш догогой нагкомвоенмог смотгит на вопгос чегесчуг узко. Совегшенно игногигует междунагодный аспект.
– Мировая революция несколько запаздывает, – подал голос бледный Дзержинский, сидевший с карандашом и большим блокнотом.
– Надо использовать наши связи с немцами, товагищи. Они очень боятся сейчас Антанты, Англия и Фганция, как известно, с большим подозгением смотгят на усиление гегманского гейха. Нам надо использовать пготивогечия между импегиалистическими хищниками. Пгедложить Гегмании больше, чем она имеет сейчас, напгимег, всю Укгаину с Кгымом, – пусть они нанесут удаг во фланг белым. Кайзег дегжит на Днепге сколько дивизий, Алексей Алексеевич?
– Пять армейских корпусов, товарищ Ульянов. Десять пехотных дивизий, пять кавбригад и столько же артиллерийских. Двести тысяч человек, не считая тыловых частей.
– Вот видите, товагищи! Это оггомная сила. А сколько у белых на Днепге?
– Очень немного, фактически – только части завесы. Не больше десяти-пятнадцати тысяч, тыловые соединения, куда включают и выздоравливающих раненых…
– Quod egat demonstgandum. Посулим немцам всю теггитогию вплоть до Донбасса, и пусть они…
– Постойте, постойте, товарищ Ульянов! Это как же так – отдать всю Украину?!
– Да вот так, товагищ Коллонтай, и сядьте, пожалуйста. Не забывайте, что мы все идём к миговой геволюции, где гганицы будут совегшенно неважны. Мы и так успешно ведем агитацию сгеди немецких солдат, если они втянутся ещё глубже, да ещё как наши союзники, – мы получим великолепную платфогму для пгопаганды наших идей! А Укгаина к нам вегнётся. Как говогят поэты, в земшагную геспублику Советов.
ЦК зашумел. Вскочившая Коллонтай – элегантная женщина, красивая женщина – возмущённо ударила кулаком:
– Нет! С мировым капиталом надо вести беспощадную революционную войну, а не отдавать им наши земли!
– Пока что, Александга Михайловна, мы не можем выиггать геволюционной войны даже пготив бывшего царя. Какая жалость, что не успели его гасстрелять вместе со всей семейкой!..
– Кое-кого успели, – вставил Дзержинский.
– Успели, да не тех! Главные улизнули! Впгочем, сейчас гечь не о них. Ставлю на голосование, товагищи, вопгос – создать гедакционную комиссию и в течение двенадцати часов пгогаботать обгащение к гегманскому пгавительству. Обещайте им всё что угодно, всё гавно миговая геволюция, как я уже сказал, отменит все и всяческие гганицы!
Собрание зашумело.
Бухарин морщил лоб и качал головой.
– Нельзя так, Владимир Ильич. Мы, конечно, всегда были против военных авантюр царского правительства, агитировали за его поражение и в японской войне, и во время балканского кризиса, но всё-таки передача Германии целой Украины, огромных, неописуемых богатств… Мы уже отдали Польшу и Финляндию, и…
– И ничего, никому не было до этого дела!.. – запальчиво перебил Ленин. – Кгоме владельцев летних дачек в Тегиоки да в Куоккале. И тут будет то же самое, уж вы мне повегьте!
– Но это же позор! – вспылил Дзержинский. – Как мы можем агитировать пролетариат за мировую революцию, если идём на поклон к империалистической Германии, не в силах