всем остальным и отвечать за всех и за каждого. Не передо мной, а перед собой в первую очередь.
— Я знаю, — тихо отвечаю наставнику.
Если бы ты знал, Игорь Семенович, для чего это мне нужно и что я планирую сделать… Очень хотелось бы посмотреть на твою реакцию…
— Больше вопросов никаких нет? — уточняет Зорин.
— Все, что хотел, я с вами обсудил.
— Ну и отлично. Может, чайку? — наставник лезет в ящик за кипятильником.
— Нет, спасибо. Мне нужно бежать. С отцом еще поговорить надо, — вежливо отказываюсь от предложения радушного хозяина.
— Тогда до встречи, Леша, — тренер протягивает руку.
— До свидания, Игорь Семенович, — крепко жму стальную ладонь наставника.
19 сентября 1978 года. Вторник
Капитан Трофимов устало потер ладонями покрасневшие глаза. Страшно хотелось спать. Ночью пришлось трястись в «уазике», возвращаясь из командировки в столицу, а утром он уже сидел в своем кабинете.
Ранее Трофимову пришлось пробыть целый день в небольшом особнячке на Пречистенке, где располагался Особый отдел КГБ по Московскому военному округу.
Капитана вызвало начальство. Официально для отчетности о проделанной работе. Неофициально, после «разбора полетов», его «имели» в самых разнообразных эротических позах.
Сначала подчиненного «приводил в тонус» полковник Кириллов.
— Как-то все у тебя слишком хорошо, Трофимов, — лицо заместителя ОО КГБ скривилось в издевательской ухмылке. — Тишь да гладь, божья благодать. Ничего не происходит, за исключением каких-то мелочей. Все хорошо, прекрасная маркиза?
— Василий Афанасьевич… — начал неуверенно отвечать капитан.
— Помолчи, — тяжелая ладонь полковника раздраженно хлопнула по лакированной столешнице. — Так не бывает! Что-то ты просмотрел, Сергей Петрович. У тебя не возникает такого впечатления?
— Пока нет, — осторожно ответил особист.
— Ладно, — Кириллов рывком встал, отодвинув стул, — пойдем, нас на ковер вызывают.
Через пять минут они уже сидели в кабинете начальника ОО Иванова. Шестидесятилетний представительный мужик, прошедший всю войну от Черновицкой области до стен рейхстага и успевший побывать оперуполномоченным ОО НКВД и ОКР СМЕРШ, был суров и немногословен.
— Трофимов, ты что, там совсем мышей не ловишь? — от начальственного рыка задрожали стекла. — Может, тебя на незаслуженный отдых отправить, по служебному несоответствию?
Капитан стоял перед генерал-майором, вытянувшись по струнке, с каменным выражением лица, получая разнос. Но пылающее жаром лицо, стиснутые зубы и прозрачная капелька, медленно ползущая по виску, выдавали его состояние.
После небольшой воспитательной порки подчиненного Леонид Георгиевич успокоился.
— Значит так, Трофимов. Иди и работай. Имеются сигналы, что не все ладно в твоей части. Полковник Чернов очень расслабился. И своих подчиненных распустил. Делай что хочешь, но дай мне результат. Я хочу знать правду, что там у тебя происходит. Ты все понял?
— Так точно, товарищ генерал-майор, — Сергей Петрович вытянулся в струнку, рука отработанным движением метнулась к фуражке, отдавая честь. — Разрешите обратиться?
— Обращайтесь, — буркнул Иванов.
— А что за сигналы, товарищ генерал? Можно хотя бы в общих чертах узнать? — смущенно поинтересовался капитан.
— Все вопросы к Кириллову. Он все расскажет и покажет. Свободен, — рявкнул генерал-майор.
Трофимову пришлось повторно откозырять и выйти. Через минуту к нему присоединился полковник.
В своем кабинете он ввел подчиненного в курс дела.
— Пришла анонимка, — лаконично объявил полковник. — На, полюбуйся.
Начальник подтянул к себе стоящий рядом пузатый портфель из потертой коричневой кожи, щелкнул латунным желтым замком, отбрасывая назад мягкую толстую крышку. Василий Афанасьевич деловито покопался в его недрах, удовлетворенно хмыкнул, вытянул тоненькую прозрачную папочку, достал исписанный неровным почерком лист бумаги и бросил его на стол перед особистом.
Капитан быстро пробежал глазами текст и поднял глаза на своего начальника.
— Что скажешь, Трофимов?
Под тяжелым взглядом Василия Афанасьевича капитан почувствовал себя неуютно.
— Это бред, — уверенно заявил особист. — Чернов — настоящий коммунист, образец советского офицера. Он всегда был верен нашей Родине и партии. Никакой антисоветской риторики от него быть не может. Александр Константинович Шелестов неоднократно защищал интересы нашей страны в самых разных странах, работал военным советником в Анголе и Вьетнаме. Я его очень хорошо знаю. Это проверенный товарищ. Все, что написано в письме — чушь собачья. Какая группа антисоветчиков? Да если бы кто-то из них плохо сказал про партию или Леонида Ильича, через полчаса я бы уже знал все, в самых мелких подробностях. Для этого там и сижу.
— Как ты думаешь, почему тебя сегодня сам вызвал? — полковник многозначительно поднял палец вверх.
— Не понимаю, — признался капитан, — чтобы генерал-майор придавал такое значение анонимке? Это же абсолютно не его уровень. Спустил команду проверить информацию и всё.
— Генерал-лейтенант Константин Николаевич Шелестов старый фронтовой друг Иванова, — сухо проинформировал подчиненного Кириллов. — Вопросы есть?
— Никак нет, — гаркнул Трофимов, вскакивая.
— Перестань, — поморщился полковник, — не на плацу. Леонид Георгиевич хочет, чтобы ты во всем досконально разобрался. Он никого покрывать не будет. Но ему нужна правда. Шелестов в сорок первом спас ему жизнь. А долг платежом красен. Поэтому шум пока поднимать не будем. Все надо сделать тихо и аккуратно, без привлечения лишних людей. Сегодня вечером езжай обратно. Завтра освобождается майор Ярцев. Он один из лучших наших оперативников. Я направлю его к тебе. Вдвоем разберетесь в ситуации.
— Я вижу, что анонимка была отправлена в московский КГБ, — осторожно заметил особист.
— Верно, — сухо согласился Василий Афанасьевич, — оттуда она была переадресована в Третье Управление, а потом отправлена нам для тщательного и всестороннего разбирательства по изложенной информации. Помни, Сергей Петрович. Нам нужна только правда. Все должно быть по справедливости. Если виноваты — пусть отвечают. Если нет — должны быть оправданы.
— Я понял, — упрямо набычился капитан, — но уже сейчас могу сказать — это все равно ложь и провокация. Я обоих офицеров знаю как облупленных.
— Есть информация. Пусть даже она изложена в анонимке. И мы обязаны ее проверить. Здесь не пансион благородных девиц, а особый отдел. Поэтому эмоции и свои умозаключения оставь при себе. Мне нужны только подтвержденные факты по итогам проверки, — холодный взгляд Кириллова пробрал капитана до костей. — Можешь идти.
Трофимов козырнул, щелкнул каблуками, разворачиваясь к двери.
— Подожди, — окликнул его полковник. —