вверх:
— Нет.
— А зря.
Острый кулак вспорол воздух и врезался во вскинутую ладонь Максима. Угодил в ловушку, как мяч в бейсбольную перчатку.
— Отпусти, — попросил Сява, силясь высвободить кулак из захвата.
— Теперь то же самое левой рукой, — потребовал Максим и стал медленно выворачивать пареньку запястье.
— Отпусти, — взвизгнул Сява, приседая.
— Давай левой! Ну же!
— Отпусти! Мне больно!
Максим разжал пальцы.
Потирая запястье, Сява попятился:
— Без Жилы такой смелый, да?
Споткнувшись о бадью, опрокинул её и едва не упал. Уселся на нижней перекладине лестницы и, чуть не плача, принялся вытирать ладошками воду с кроссовок:
— Кто их просил меня усыновлять? Я не просил. Мне и в детдоме было хорошо. Поили, кормили, на прогулку водили. Откуда они взялись на мою голову?
Бузук придвинулся к Максиму и прошептал:
— Ты хвост не поднимай. Тут ребята шустрые, быстро в очко въедут. Тот же Сява и въедет, моргнуть не успеешь.
Всматриваясь в серые глаза с желтоватыми белками, Максим проговорил:
— Чтобы это сделать, им придётся меня убить. — И поднялся с крыльца.
— Куда? — рыкнул Бузук.
— По нужде.
— Здесь все свои, не стесняйся.
— Мне по-большому.
Бузук искоса глянул на Сяву, занятого кроссовками. Кивнул Хирургу:
— С ним иди. — Вывернув шею, посмотрел на чердачный проём. — Хрипатый, возьми его на мушку. Если вздумает дать дёру — стреляй.
Хирург, всё время оглядываясь на избу, двинулся за Максимом. Углубившись в заросли, схватил его за рукав:
— Стой! Если скроемся из поля зрения Хрипатого, он откроет стрельбу.
— Поднимет шум и привлечёт к себе внимание?
— Им уже нечего терять, ты же понимаешь. — Хирург покусал нижнюю губу. — Нет никакой охотничьей заимки. Ведь нету же, да? А если есть, ты нас туда не поведёшь.
Притоптав траву, Максим опустился на землю и стал выковыривать из-под повязки на колене конец эластичного бинта.
— Что ты делаешь? — нахмурился Хирург.
— Хочу заново забинтовать.
— Не делай этого.
— Очень туго.
— Ничего удивительного. Отёк сустава появляется в течение часа. После травмы прошёл час или чуть больше. Подожди до утра, отёк спадёт. Если снять повязку, колено опухнет ещё сильнее. Его уже не стянешь.
— Нога огнём горит.
— Надо лежать, а не ходить. Давать нагрузку на ногу категорически запрещено.
Максим затолкал конец бинта обратно под повязку. Бежать надо сейчас, пока Гвоздь без сознания, а Жила где-то бродит. Сява труслив. Бузук без своих цепных псов не представляет опасности. Главное, добраться до дерева, в дупле которого спрятан нож. Тогда и Хрипатый не страшен.
Поглаживая колено, Максим посмотрел по сторонам. Медлить нельзя. Через два или три часа он не сможет ступить на ногу. Если верить умозаключениям Андрея, в аномальной зоне обостряются болезни. Скоро расцветут ярким букетом последствия удара в затылок. Искажение зрительного восприятия, заложенный нос и гул в ушах — это лишь цветочки. Надо бежать, пока он в очередной раз не потерял память. Но ему одному не осуществить побег.
— Давай сбежим, — выпалил Максим.
Хирург потоптался на месте. Снова бросил взгляд через плечо на торчащий из чердака ствол ружья:
— Ты странный. Затеял какую-то непонятную игру в кошки-мышки. Вместо того чтобы удрать или спрятаться, лез на рожон. Хотел привести всех к избе и бросить? Надеешься, что Хрипатый и Жила не отыщут отсюда дорогу? Ты странный и наивный.
— Они не отыщут дорогу, — заверил Максим.
Хирург помолчал, глядя в сторону избы. Повернулся к ней спиной:
— У Хрипатого есть карта. Не знаю, почему он никому её не показывает.
— Карта? — удивился Максим. — Откуда?
Хирург пожал плечами:
— Я видел, как он прятал её во внутренний карман куртки. Я стоял за кустами. Он меня не заметил.
— Когда это было?
— Когда ты гонял нас по лесу. Там, за оврагом.
— Почему не скажешь Бузуку?
— Я же не дятел, — отрезал Хирург.
— Кто? — не понял Максим.
— Дятел, тележник, сука. Слова разные, а смысл один — стукач.
— Но сказал мне.
— Ты будешь молчать. Не в твоих интересах, чтобы Бузук и Жила узнали о карте. Сложно сказать, как поступит Хрипатый, если ты сбежишь. Возможно, тоже смоется. Но думаю, не рискнёт. Одному из этой глухомани не выбраться.
Максим погладил колено. На картах нет оврага, по серому небу без лучика солнца невозможно определить стороны света, а потому Хрипатый не имеет понятия, где они находятся. Это немного успокаивало.
— Дружок, — послышался голос Бузука.
— Я здесь, — откликнулся Максим.
— Чего так долго?
— У него запор, — крикнул Хирург и произнёс вполголоса: — Мимо Жилы не проскочишь. У него нюх как у ищейки. Но я бы на твоём месте больше боялся Хрипатого. Не знаю, поднимет он шум выстрелом или нет, но смыться тебе он не даст.
Максим протянул руку:
— Помоги встать.
Поднявшись на ноги, посмотрел на избу. Над зарослями виднелась только крыша. Покинув чердак, Хрипатый стоял на верхней перекладине лестницы и целился в Хирурга. Заметив Максима, взял его на прицел. Получается, что пока они разговаривали, Хрипатый держал врача на мушке, а врач ни голосом, ни выражением лица не выдал тревоги.
— Ты не такой, как они, — прошептал Максим.
Присев, Хирург принялся поправлять повязку на его колене:
— Мы ехали на дачу. Раннее утро, пустая дорога. На перекрёстке в нашу машину врезался внедорожник. Жена умерла сразу. Сын умер на моих руках. Сижу я на обочине дороги. Жизнь кончилась. А эти пьяные мрази дышат. Я должен был оказать им помощь. Я врач. Давал клятву Гиппократа. Я вытащил их из машины и обоим свернул шею. — Хирург встал в полный рост и обратил лицо к Хрипатому. — Между нами есть одно отличие. Они гордятся тем, что сделали, а я нет. Но если вернуть время назад, я бы снова убил. Я такая же дрянь, как они.
Из зарослей вынырнул Сява:
— Ну где же вы? Бузук злится.
— Уже идём, — сказал Хирург. Положил ладонь Максиму на плечо и подтолкнул к избе.
— 22 ~
В днище избы оказалась дверца. Шнобель обнаружил её, когда залез под бревенчатую постройку, прячась от мучителей, и случайно шаркнул затылком по задвижке. Дверной засов отворился без особых усилий, будто недавно его смазали маслом.
Шнобель осторожно, без лишнего шума, приоткрыл крышку погреба и несколько долгих секунд рассматривал сквозь щель спину сидящего на крыльце Бузука. Потом началась непонятная суматоха, и Бузук исчез из поля зрения. Желая узнать, что там случилось, Шнобель поднял крышку чуть выше и увидел на краю стола рюкзак. Сок из пустого желудка ударил в голову. Повинуясь внезапному порыву, Шнобель схватил сумку, выполз из-под избы и, не соображая, что он