Читать интересную книгу Когда цветут камни - Иван Падерин

Запись беседы Гитлера с Кребсом об этом грандиозном плане майор Зейдлиц обнаружил в папке адъютанта по особым поручениям и прочитал лишь вчера и вот уже вторые сутки живет под впечатлением прочитанного — так страстно и убедительно говорил фюрер о новом плане войны.

Задумавшись над этим, Зейдлиц даже не заметил, что в кабинете заговорили в повышенном тоне. Гитлер уже вышел из-за стола на середину кабинета и, вскинув руку с вытянутыми пальцами к потолку, отчитывал Геринга:

— Ты хочешь знать, что будет там? Ты забываешь интересы нации и думаешь только о себе. Ты эгоист… Тебе я больше не верю!..

Геринг качнулся вперед, и Зейдлиц чуть не кинулся заслонить фюрера от тучного рейхсминистра. Но Гитлер сам сделал шаг к Герингу.

— Ты пустота!

И в эту минуту из столовой вышла Ева Браун. Как нельзя кстати.

Дверь захлопнулась, и чем закончился разговор, Зейдлиц не слышал. Через несколько минут Геринг вышел из кабинета поникший и, не задерживаясь в приемной, покинул подземелье.

Майор Зейдлиц проводил его сочувственным взглядом: старый и верный друг фюрера уходит отсюда оскорбленным. Затем мысли Зейдлица вернулись к тому, что говорил Гитлер новому начальнику генерального штаба. Какой поразительный план! «В обороне Берлина не будет флангов». Это проницательно и необыкновенно: наступающая сторона только тогда может рассчитывать на успех, когда обнаружит фланги. Так трактует этот вопрос история войн и подтверждает опыт полководцев всех стран. Сколько же дней и недель русские будут искать в обороне Берлина фланги, которых нет? Да, не понять им фюрера и не взять Берлина! А их союзники, англичане и американцы, не пойдут к Берлину, им нечего тут брать: берлинское хранилище золотых запасов опустело, в Германии валютная дистрофия. Разговор о валютной дистрофии был начат по указанию Гитлера; он знает, что американские генералы рвутся больше всего к золоту. Это был сильный ход. Американцы остановились и, кажется, не думают наступать. А русские готовятся. Глупцы! На что они надеются? Без союзников им не взять Берлина.

Глава четвертая

НА ПЛАЦДАРМЕ

1

Вот уже вторую неделю с того дня, как Военный совет армии обсудил предложение Корюкова, генерал Бугрин проводит дни и ночи в частях армии, находящихся на отдыхе и в резерве. Здесь отрабатываются тактические приемы штурмовых отрядов, в учебных батальонах готовятся специалисты уличного боя. Потом, когда армия зацепится за Берлин, полки, имея подготовленных командиров штурмовых отрядов и групп, сумеют с ходу перестроить боевые порядки рот и батальонов для действий в городе. Отдельные полки будут двигаться к Берлину штурмовыми отрядами с самого начала наступления.

— Командир штурмового отряда, — говорил генерал Бугрин, — должен правильно использовать в бою все, что есть на вооружении армии: и танки, и артиллерию, и все боевые средства стрелковых частей. Он своего рода главком…

Последнее слово Бугрин произнес шутливо, но никто из офицеров резервной дивизии, присутствующих на разборе тактических учений, не улыбнулся. Они сознавали, какое глубокое понимание военного дела требуется, чтобы руководить действиями групп захвата, закрепления, прикрытия, обеспечения и всего штурмового отряда, ведущего «бой за сильно укрепленный квартал крупного города». Именно так и сформулирована была тема учений.

— Осмысливать ход боя командир обязан истинно по-главкомовски. Не бойтесь этого слова. Я буду рад, если в каждой дивизии появятся таких главкомов сотни, — значит, есть у нас порох в пороховницах. Но главная сила штурмового отряда — люди, — подчеркнул Бугрин, — автоматчики, пулеметчики, саперы, водители танков, расчеты орудий и минометов. От них зависит все. И если командир хорошо подготовил их, можно не сомневаться — задача будет выполнена.

Закончив беседу с офицерами резервной дивизии, Бугрин направился на Одерский плацдарм. Там расположены главные силы армии, но дела с формированием штурмовых отрядов идут не очень-то гладко.

Так сказал Бугрину начальник отдела боевой подготовки штаба армии. Впрочем, на гладкое Бугрин и не рассчитывал. Он хорошо помнил, как трудно было в первые дни обороны Сталинграда сломить упорство отдельных командиров, не желающих рассыпать роты и батальоны на мелкие штурмовые группы. Привыкли к старым порядкам в полках, вот и все. Никаких других причин не было. А когда Бугрин стал нажимать на них, то посыпались жалобы в штаб фронта: «Бугрин дезорганизует войска». Из штаба полетели запросы: «В чем дело?», «Кто разрешил?», «Прекратить!». Пришлось обращаться за помощью к Военному совету фронта. Там лучше понимали природу уличного боя, и упрямство косных людей было сломлено.

Теперь таких рутинеров в армии стало значительно меньше, но они еще встречаются. Ох как морщатся командиры танковых и артиллерийских полков! Понять их можно: провел командир свой полк через всю войну, а теперь, у Берлина, изволь раскидывай танки по отрядам. Конечно, досадно. Но это крик сердца, не разума.

Не сегодня, так завтра придется докладывать Военному совету фронта о готовности армии.

…Невдалеке маячили развалины старинного немецкого города Рейтвейн. Бугрин, поглядывая на них, прикидывал в уме: «Эти развалины — самое подходящее место для боевой подготовки штурмовых отрядов. Хорошее учебное поле — и пустует. Нет, там кто-то есть уже… Вон зеленеют каски. Вон сидит на груде камней Корюков. Но где танки, где орудия? Неужели ему еще не дали ни танков, ни артиллерии? Безобразие!..»

И тут же понял, что беспокоился зря: есть, оказывается, у Корюкова танки и орудия.

Пехотинцы помогли танкистам замаскироваться так искусно, что издали трудно было отличить танк от бесформенной груды камней и щебенки. Саперы, минометчики, стрелки, автоматчики, связисты умеют использовать для маскировки любой подручный материал, для них маскировка — что для танкистов броня.

— Ну как, готов? — спросил Бугрин, подъехав к Корюкову.

— Заканчиваем штурм «имперской канцелярии».

— Вон как, сразу за «канцелярию» взялся. Ну-ка, давай повтори.

Корюков дал сигнал, и перед глазами Бугрина, как из-под земли, возникли солдаты. Трудно было сказать, где они прятались до этой минуты, в каких норах укрывались.

— А что это за каски зеленеют там?

— Это отступающий противник, — ответил Корюков.

— Так, так… Ну, давай начинай сызнова.

— Только, товарищ командующий, попрошу вас в укрытие, а то, знаете, может рикошетом…

— Нет уж, посади командиров в укрытие, а мне дай автомат, и пусть посмотрят, гожусь ли я еще в солдаты.

Начался повторный «штурм». Бугрин, перебегая вместе с солдатами от укрытия к укрытию, толкая орудие или прикрывая танк от фаустников, старался внести замешательство то в группе захвата, то в группе закрепления. Но ничего из этого не получилось.

У стен «имперской канцелярии» он устало присел на камень.

— Отбой! — И пригласил солдат на перекур. Пачка «Казбека» была тут же опустошена. Из деликатности солдаты оставили в ней две папиросы…

В воздухе что-то зашелестело, захрустело, словно большой лист пергамента на яростном ветру. Солдаты, дымя папиросами, всматривались в синеву весеннего неба. Там происходило что-то непонятное. Небольшой самолет с короткими крыльями, отделившись от тяжелого немецкого бомбардировщика, не долетевшего до полосы заградительного огня наших зенитчиков, взвился на огромную высоту, затем перевернулся и устремился вниз отвесно… С визгом и скрежетом он врезался в землю недалеко от понтонного моста через Одер. Раздался сильный, сотрясший всю долину взрыв.

— Промазал!.. — как ни в чем не бывало сказал пулеметчик Рогов. — Это самолет-снаряд, товарищ генерал. Говорят, немцы такими штуками управляют по радио.

— Не знаю, может быть. Кто вам говорил?

— Наш летчик.

— Какой ваш летчик? — Бугрин с удивлением поглядел на Корюкова.

— В нашем полку, товарищ командующий, есть представитель от авиации. Изучает тактику уличных боев, — пояснил Корюков.

— Хороший летчик, вместе с нами на кухню за обедом ходит, — уже ради шутки добавил Рогов.

Глядя на веселые лица солдат, Бугрин тоже повеселел:

— Взаимодействие за котелком установлено? Добро, добро! — И расхохотался вместе с солдатами. Бывает же так, ничего смешного не случилось, а люди хохочут.

Теперь Бугрина потянуло поскорее съездить в другие части, затем вернуться в штаб и там принять окончательное решение, как доложить командующему фронтом о готовности армии к битве за Берлин.

Корюков собирался пригласить генерала к себе и за обедом представить ему брата Василия. У него была надежда, что командующий сам предложит Василию должность адъютанта командира полка. Но Бугрин уже направился к машине, и Корюков только спросил: