Вчера ты была похожа на красавицу-козу, чье дыхание благоухает клевером, а в глазах – влажный призыв. Сегодня, когда ты вновь одна, у твоей души козлиная мордочка, а у сердца темперамент клеверной улитки.
Ищешь слез сострадания? Торопишься отчитаться о боли? Решила открыть свою душу лицемерным подружкам. Вот ты и попала в сериал о приятельском собеседовании милосердного патологоанатома со слабоумным экскаваторщиком-инвалидом: терпите и надейтесь, ваши ноги скоро отрастут, глаза созреют лучше прежнего, а рак печени упорхнет бабочкой.
Подружек много. Мужиков никого. Может, лесбиянкой стать? Свобода выбора сразу возрастет.
Нет-нет, милая, не торопись. Вот кто-то семенит по горизонту твоей мечты. А вот и он. Стоять! Проверка документов! Все ясно: Смутный Мужик-В-Кризисе (вариации: Рыдающий Самец, Человек С Бескровным Лицом, Тоскующий Совенок, Пришибленно-Блеющий Овец). Сокрушенная и бесцветная личность, при этом капризный мизантроп с приступами неврастенического идиотизма. Словом, мясник-вегетарианец в миниатюре или неуверенный в себе почтовый ящик. В ресторане жизни таких засранцев полная кухня.
Сиротливый человек, можно сказать, жизненно увечный. К такому бесплодному растению не прививается никакая жизнь. Самооценка – ниже некуда. Мания величия перехлестывает через край. «У меня самооценка чуть пониже будет, чем у парочки блох вместе взятых!» – торжественно признается он. Не особенно верь этому. Его самооценка действительно заниженная, но с примесью мании величия, которой хватило бы на всю королевскую семью Великобритании.
Такие мужчины ранимы, пугливы, обидчивы, завистливы, подозрительны. Один с глазами торговца одноразовыми биноклями, другой – распространяет брошюрки «Как разбогатеть за одну минуту». При этом они очень наивны. Может быть, виновата во всем случайность пятиминутного успеха у таких дурочек, как ты, или опьянение популярностью среди соседей по лестничной клетке. Кто знает?! Перечень причин займет не менее девяти секунд. Вообще-то он из неудавшихся писателей. Да кому они, собственно, нужны – эти неудавшиеся писатели?
Он вынужден постоянно оскорблять людей, потому что у него комплекс неполноценности. А этот комплекс имеется у него потому, что он неполноценен. Последний раз, когда анализировали его состояние, ему рекомендовали самоубийство как наиболее гуманный акт решения всех его нерешаемых проблем.
Он прочтет тебе начало своего романа: «В балете все ходят на цыпочках…» Уже пять лет он подумывает написать стихотворение «Грезы и грязи». И еще пять лет будет подумывать. Таланты у него посредственные и грехи блеклые, сам он так себе и тусклый.
О классных ребятах он отзывается с высокомерием, например: «Пушкин – человек с хрестоматийным именем». Он и с Достоевским не сошелся характерами.
Вот его монолог, как из мыльной оперы:
– Сю-сю, люблю. Мы будем трудиться и найдем счастье!
– Мы найдем счастье, будем трудиться, лю-лю, сю-сю!
Хренушки он будет работать! Нервный, раздражительный, в глазах подчеркнуто инфантильная беспомощность. Нудный и сварливый. В ответ на нежность он притворяется мертвым, сидит насупившись, лелеет очередную злобную выходку. Может, против Пушкина, может, против тебя. Кто знает… Вот образчики его прикладного мыслизма: «Семья – образцовый муравьиный проект». Или: «Любовь – самый неразборчивый символ непонятно чего». Вот еще один перл его потасканной мудрости: «Мне мало что нравится, но я люблю все, исключая то, что мне не нравится».
Ты, видимо, решила стать лучшей среди умственно отсталых. Как ты его любишь! Подбираешь ему самые изысканные сравнения. Все делаешь зря и не к месту. Твой случай примерно таков: допустим, подберем лестное для трамвая сравнение с птичкой. Ничего хорошего не выйдет: птичка оскорбится, а трамваю хоть бы хны. Так и с твоей любовью к этой шантрапе.
Ты для него – бледный комплимент судьбы. Он уже давно живет в оцепенении скуки, что называется, в перманентном кризисе. Чтобы ты знала, «кризис среднего возраста» у мужика наступает не тогда, когда молоденькие официантки перестают с ним кокетничать. Это еще можно пережить. Кризис наступает тогда, когда пожилые продавщицы принимаются строить ему опухшие глазки.
Нет, он не мужчина, а говнюк! Не мужчина, а так – истеричное животное, тварь-параноик. Раз ты такой зверолюб, чем с такими знаться, купи лучше котенка, назови его Рахитик, а если девочка – Рахиль. Гарантия стопроцентная: заботы о нем непочатый край, зато не будет изводить тебя комплексами, подебоширит если – то чуть. Выгода, согласись, налицо. Точнее, на морду.
Через какое-то время ты признаешь: твои акции покатились вниз, к нулевой отметке, и любовь приобрела исторический смысл. Очень скоро тебя подстережет острый приступ концептуального бессилия. Настанет пора писать любовное завещание. Давай под диктовку: «Мой фальшивый любовный триумф обернулся сиротливым одиночеством осени. Вид на мое сердце сейчас не слишком вдохновляет. Вряд ли отыщутся скалолазы…»
Песенки бодрой об этой любви не споешь. Кстати, это не любовь. Просто дул попутный ветер, все улыбались, и тебе показалось, что в мире очень хорошо. Теперь до тебя наконец-то дошел смысл афоризма, начертанного на стене древнеегипетского туалета: «Любовь – самое нелепое из безрассудств».
Уймись, вытри слезы. Любовь к таким не засчитывается как любовь. Поняла? Теперь ликующе взвизгни. Пора послушать бодрую сюиту надежды.
Чтобы выявить его зоологические предпочтения, его нужно спровоцировать. К примеру, придай голосу интимность и произнеси: «Вы меня так внимательно разглядываете… У меня совершенно чистое тело, исключая родинку в довольно интимном месте. Многие считают это пикантным». А затем с задумчивой соблазнительностью пообещай низким контральто: «Когда придет твоя паскудная старость, а она уже торопится на всех парах, сегодняшний вечер будет для тебя самым дорогим воспоминанием».
Женщины все разные. Кого-то интересует политика, кого-то – животноводство, третью – некрологи. А тебя – этот подонок. Так вот, твоя жизненная политика: испытай животноводческий интерес к этому ничтожеству, вдохновенно приподними бровь и садись писать ему любовный некролог.
Вот она, притягательная сила космического порядка. Кометы летят куда-то по своим надобностям, пчелы переносят пыльцу, киты пересекают океан, кроты пашут землю, твоя нога движется по известной траектории.
Своим неприятием гадости и мерзости убери этого из обращения как фальшивую монету. Вот и последний поэтический аргумент – ударь его па-таму-самаму-месту.
У тебя все как надо: одинока, плачешь, покупаешь глупые журналы, не знаешь, куда деть себя по вечерам, телефон молчит. Правда, временами не все так хорошо. Вот как, например, сейчас, когда ты влюбилась. Ба, знакомые лица. Вот и он не припозднился, но запылился – Рекламный Поэт-Песенник (вариации: Говнюк-Обещатель, Стервятник Чувств, Бесшабашный Паршивец, Ленивый Пиявка-Недоумок, Разгильдяй, Гнусный Слизняк).
Влюбилась, окунулась в страсть, взяла и перевозбудилась, голову потеряла. Словом, попала в гормональный шторм. Светишься от гордости, по ночам заснуть невозможно – под окнами из каждой музыкальной коробочки на колесах раздается песенка, сочиненная твоим ухажером. В сердце сладостно отдает смесью гламурного залихватства с тягучими интонациями полуэмигрантской тоски:
Ехали медведи на велосипеде,А за ними «Бентли» – сорок тысяч лошадей.И покрылась трасса, и покрылась трассаСотнями восторженных, завистливых людей.
Во всем этом есть что-то откровенно тошнотворное, но разве тебя в этом убедишь?
Вехи его биографии отыщешь в любом справочнике «Союза Чего-Нибудь»: родился в городе Живодерка, на улице Живожопка, в школу бегал на проспект Живопыркина, студия расположена в Живоглоткином тупике. По профессии твой избранник – эстрадный многостаночник, по призванию любовно-печальный иронист. Вот как иногда бывает: жил себе сереньким мышем, писал всякую постмодернисткую муть, а потом мода на всякую гадость пошла, и теперь он из себя корчит звезду эстрады. Все что ни попадя облекается им в гламурную тоску. Оптом и в розницу.
Профессиональный фигляр, представитель поколения, известного апатией, сарказмом и преданностью поп-культуре восьмидесятых. Скольких девчонок погубили его сиропные излияния. Не обольщайся поэтическим дерьмом. В профессии он сладострастный лирик, а в чувстве поклонник холодного стерильного минимализма. Ради такого не стоит раздеваться до и принимать душ после.
Его девиз незамысловат: «Пусть двигается все, у чего двигалка работает». А двигалка, как известно, работает у того, у кого больше ничего не работает. Для таких и сочиняется эстрадный плач по загубленной любви.
Любо, братцы, любо «Бентли» нам водить.С нашими доходами не следует тужить.
Мало кто способен на такое кратковременное пианиссимо страсти. Он подберет тебе тыщу любовных имен и назовет тебя в честь популярного средства от нервов. «И я люблю», – дразнится самоуверенное ничтожество.