— Солнышко, всё будет хорошо. Иди ко мне, — прошептала я, погладив её по спине.
Эмили уткнулась в меня и громко всхлипнула. Как же больно стало за эту малышку. Ощутила, как в носу защипало, но не дала себе раскинуть. Нужно отвлечь её от переживаний.
— Давай поиграем, — предложила ей в надежде, что это поможет.
— Джесмин, скажи мне правду. Ты тоже исчезнет как моя мама? — её большие, полные слёз глаза смотрели на меня с надеждой и болью. Я не знала что ответить. Сглотнув подкативший ком горького сочувствия, погладила её по светлым волосам, что завивались на концах.
— Постараюсь никуда не исчезать. Ты хорошая девочка, и дружить с тобой, это большая удача для меня, — ответ пришел сам собой и помог вызвать лёгкую улыбку на маленьком заплаканном лице.
— У меня нет друзей, — тихо ответила она. — Только дядя, дедушка и ты…
— Я думаю, что скоро всё изменится. Твой дядя отвезёт тебя к доктору, который поможет убрать болячку, и ты будешь ходить в школу, найдёшь там хороших друзей. Будешь весело проводить время. Всё будет хорошо, малыш.
Эмили стёрла слёзы и, улыбнувшись, кивнула мне. Её внимание переключилось на игрушки, которыми мы вместе играли и совсем забыли о времени. Повторюсь, для меня это в удовольствие, хоть мне уже двадцать пять лет. Будь у меня свои дети, то наверняка бы я скупила магазины игрушек.
Мужчины вошли в гостиную, позвав Эмили спать. Она нехотя поднялась, и обняла меня перед уходом. Майкл взял её за руку и отвёл на второй этаж.
— Вижу, вы тут нашли общий язык, — намекая на игрушки в моих руках, которые по просьбе Эмили, я раскладывала на полочку.
— Ещё как. Она очень милая. Так что там с больницей?
— Завтра нужно съездить в Берлингтон. Майкл на связи с врачами, и понимает больше чем я, ведь он и сам врач. Говорит, что некоторые анализы взволновали их, — он устало потёр лицо. — Я повезу их туда, и заодно встречусь с кое-кем. Он поможет сделать загранпаспорт на тебя, если ты не передумала ввязываться в нашу историю.
Он стоял, опершись о дверной косяк, всунув руки в карманы теплых брюк, и ждал от меня ответа.
— Не передумала. Может, хватит уже меня всё время спрашивать об этом? Тем более по несколько раз в день. Или ты думаешь, что я не умею говорить? — было обидно, что он до сих пор сомневается в моих намерениях.
Он молча подошёл ко мне и присев рядом, обнял и прижал к себе. Вместо тысячи слов, дал понять, что не сомневался. Стук его сердца выдавал волнение. Впитывая в себя его аромат, который не сравнить ни с чем, а только можно назвать родным и дорогим. Он дарит спокойствие и пробуждает страсть. Я даже не могу точно описать, чем именно от него пахнет. Это аромат зрелого, состоявшегося мужчины, с терпкими нотками дикого леса, свежести и чего-то настолько необъяснимого, от чего кровь по венам начинает бежать быстрее.
Когда влюбляешься в человека, то его запах становится самым настоящим наркотиком. Появляется необходимость вдыхать его постоянно и, кажется, что не надышаться им. Возникает странная зависимость ощущать тепло его кожи, которая источает, что ни на есть то самое колдовское зелье, которое оплетает разум и пронизывает каждую клеточку тела яркими лучами весеннего солнца.
Глава 23
— Не хочется нарушать вашу идиллию, но мне придётся ненадолго похитить Джима, — откашлялась сказал Майкл. Глаза старика озорно блеснули, а приятная улыбка украсила испещренное морщинами лицо.
— Что случилось? — Джим неохотно пошевелился, выпуская меня из своих объятий.
— Эмили просит тебя, — ответил старик.
— Иди Джим, — подтолкнула его я.
— Мы пока поболтаем, — сказал Майкл и присел в кресло.
Джим бросил на него предупреждающий взгляд и вышел из гостиной. Повисла неловкая пауза после его ухода.
— Девочке совсем плохо, милая. Не хочется говорить об этом, но это правда, — тихо сказал он.
— Но ей же смогут помочь? Джим сказал, что вы доктор. Есть какие-то прогнозы?
— Я бы рад дать самый лучший прогноз, — он грустно улыбнулся печально глядя на меня. — Но её заболевание плохо изучено. Только один человек даёт нам надежду. Джим прикладывает все усилия, чтобы приблизить Эмили к выздоровлению.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему всё так? Дети не заслуживают таких страшных испытаний, — тихо сказала я, пряча накатившиеся слёзы. Чем помочь этому ребенку я не знала, но очень хотела, чтобы у неё всё было хорошо. Мне было жалко абсолютно всех в этой истории. Они заслуживают лучшего сценария жизни, чем уготовила судьба.
— В этой семье изначально многое пошло не так… ты знаешь, я заметил, как они на тебя смотрят, — задумчиво сказал Майкл.
— Кто?
— Джим и Эмили, — ответил старик многозначительно глядя на меня. — У них глаза светятся, — тепло отозвался он.
— Они мне нравятся, — призналась больше себе, чем ему.
— Многое изменится в скором времени. Эмили нужна мать, в классическом понимании этого слова. Не обессудь, но ты отличный кандидат на эту роль, — сказал Майкл, и я чуть не задохнулась от такого признания.
Не то чтобы я не хотела. Даже не знаю, как принять эти слова. Мне нравится эта девочка, и Джим, и даже этот старик. Но роль матери пугала. Да и сколько мы знаем о том, что нужно детям? Эта информация поставила меня в тупик. Растерянность ударила по мозгам.
— Джим изменился с тобой, — продолжив бить в цель словами, сказал старик, поймав мой заинтересованный взгляд. — Психологически, ты его можно сказать, исцелила.
— Простите, я не понимаю, — растерянность накрыла меня без шанса нормально ответить. Он так резко решил открыть карты, что я не успеваю поразмыслить над информацией. Это не плохо. Я не против, но как-то это всё слишком быстро.
— Мальчик почти всё время спал на полу. Сначала это происходило из-за наказаний. Папаша закрывал его в чулане или просто ставил в угол, забывая выпустить. Спальня Джима существовала сама по себе. Он в ней толком и не жил, постоянно сбегал из дома, работал, а возвращаясь, терпел отцовские пытки, — старик шумно выдохнул, сказав всё на одном дыхании. — Когда всё закончилось, мы думали, что начнется нормальная жизнь. Но, как-то раз обнаружили, что он так и продолжает спать на полу. Как собака, — его голос дрогнул.
— Я такое видела один раз, потом он всегда спал нормально. На диване или кровати, — слова старика наводили на странные мысли. Я ведь ещё тогда подумала, что это не нормально и этому есть объяснение.
— Вот видишь, — заключил Майкл, сложив ладони вместе. — Он нормально спит, улыбается, у него глаза горят, — едва не воскликнув сказал он, и вздохнул. — Он хоть и не родной мне сын, но точно не чужой человек. Своих детей у меня нет. Я хочу, чтобы у него всё сложилось хорошо. Он заслуживает этого, поверь. Та маска холодного равнодушия, что он надел на себя, начинает сползать, и всё благодаря тебе. Ты та самая женщина, что оставляет в душе тепло. А что нужно человеку? Чтобы его принимали и понимали.
Его слова дополняли всю картину. Майкл явно не просто так всё это мне рассказал, и я его понимаю. Желание замолвить словечко за Джима, горело в его уставших глазах.
— Он тяжело воспринимает потери, — после долгой паузы добавил старик.
— Что вы тут шепчетесь? — перебил наш диалог, вернувшийся из детской комнаты Джим.
— Обо всем и сразу, — по-доброму усмехнулся Майкл и поднялся с кресла. — Доброй ночи Джесмин. Джим, — он похлопал его по плечу, и они молча обменялись взглядами.
Когда старик ушёл, Джим направился ко мне. В его взгляде было столько эмоций, в которых легко запутаться, если не знать какой он.
Тесно обнимая, подхватил меня на руки и отнёс в ванную комнату. Мне нравилось, как он себя ведёт. Он обладал повадками хищника, но я знала, что это мой зверь, который никогда не обидит меня. Мы практически без слов понимали друг друга.
Снимая с меня одежду, он оставлял поцелуи на коже. Одновременно нежные и требовательные прикосновения, будоражили кровь, которая пульсацией отдавалась внизу живота. Хочу, чтобы он скорее сорвал оставшуюся ткань, что сейчас так мешает нам. Хочу его голого, чтобы целовать шрамы и гладить сильное тело, пройтись пальцами по изгибам татуировок. Но он не торопился. Смаковал каждую клеточку моего тела, распаляя его до предела.