Именно так я выгляжу в этот момент, сидя верхом на человеке, который до недавнего времени вызывал странные чувства. Я боялась его, винила в своих бедах, даже где-то ненавидела. Это не я, а он ковырялся в моей душе, вытаскивая на поверхность то, что зарыто под толстым слоем правильных установок. Безбашенный человек, для которого пробежать над пропастью вовсе не проблема, а что-то в порядке вещей. Я же из другого теста, в которое по мере созревания добавляли особенные специи, чтобы на выходе получился отличный продукт.
Не знаю, чего мне сейчас хочется больше, убить или расцеловать Джима. Он дал мне то, что сделало меня сильнее. Я с гордостью расскажу своим внукам о безбашенной молодости полной приключений. Разве такое могло со мной произойти без наличия этого здоровяка, что так весело смеётся сейчас?
Осознание того, что мы стоим на твердой поверхности, вскружило мне голову после безумной и смертельно опасной прогулки над пропастью. Джим присел на колени, осторожно спуская меня на землю, а мои ноги совсем не слушались. Едва не упав, он подхватил меня и заключил в объятья.
— Зачем? — уткнувшись в его грудь лицом, спросила его охрипшим от эмоций голосом.
— Хотел, чтобы ты увидела как здесь красиво, — просто ответил он.
— Ты сейчас серьезно? — меня поражал его ход мыслей и действий. Почему-то ожидала продолжения разговора о выборе, который он начал стоя над пропастью.
— Я бегал здесь с самого детства. Это было единственное место, куда никто и никогда не совался. Духа не хватало ни у кого, чтобы пересечь эту пропасть. Будучи мелким пацаном, я считал себя крутым воином, который преодолеет все беды. Главное не сдаваться, и смело смотреть в глаза своим страхам. Я тут даже домик построил. Хочешь, покажу?
— Спрашиваешь ещё?! Протащить меня над пропастью и не показать тайны непокорённых земель, — ехидно отозвалась я, ведь его рассказ помогал сложить недостающие паззлы таинственной биографии.
Он повел меня через лес прямо к поляне, с которой открывался безумно красивый вид. Невероятно красиво смотрится с высоты спящая природа. Это действительно необычное место. Удивительно, но этот кусок скалы имел ровную поверхность, будто кто-то срезал верхушку, и свой небольшой лес. Ненароком я даже подумала, а что если Джим сам завалил дерево, чтобы проложить маршрут в это недостижимое место? И представила себе мальчика, который ежедневно приходит с топориком в лес, чтобы выпустить пар из-за семейных конфликтов и строит дорогу в личное пространство. Глядя на этого упертого мужчину, казалось, что ему всё по силам.
Держа меня за руку, он вёл меня к тому самому домику, который я заметила не сразу. Под толстым слоем снега стояло приличных размеров деревянное сооружение, с полноценной крышей, как у нормального дома.
— Ты это в детстве построил? — изумленно спросила его, понимая, что до шестнадцати лет умела только рисовать и плести фенечки.
— В четырнадцать начал, к пятнадцати годам закончил, — ответил он, дёргая за дверную ручку, распахнув примерзшую дверь в темное помещение. — Подожди, я сейчас свет зажгу.
Его силуэт слился с темнотой, а затем пламя керосиновой лампы озарило помещение, и я вошла внутрь. Это место без слов описывало внутренний мир Джима. Тут стояла импровизированная кровать, табурет, стол и много инструментов. На стене висел лук для стрельбы, по углам стояли стопки книг. По-видимому, он много читал. А так сразу и не скажешь, что этот человек интересуется литературой. Возле окна стояла самодельная печь. Он явно проводил тут немало времени. На столе лежали старые тетради, и что больше всего привлекло внимание, альбомные листы с рисунками. Это были портреты людей, причем довольно качественные.
— Это ты нарисовал? — не скрывая удивления, спросила его, потому что сложно поверить, что он ещё и рисовать умеет.
Он лишь положительно кивнул в ответ, продолжая наблюдать за мной. Впустил в своё тайное место, дал всё увидеть своими глазами. Это больше, чем просто рассказ, который я так хотела от него услышать. Джим вызвал во мне ещё больший интерес, потому что сейчас я вижу его совершенно с другой стороны. Он искал себя, своё место в этой жизни, отверженный миром, предпочел закрыться от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Можно? — осторожно взяв потрёпанную толстую тетрадь в руки, спросила я.
— Там очень личная информация. Если узнаешь её, то обречешь себя на жизнь со мной, — сказал он.
Эго фраза ввела меня в ступор, потому что я не поняла, хорошо это или плохо. Может он прикалывается? Но, идея жить с Джимом меня не пугала, поэтому смахнув пыль с титульной страницы, осторожно открыла тетрадь.
Каллиграфическим почерком на страницах без строчек были выписаны философские цитаты. А дальше было подобие личного дневника с рисунками и заметками. Прочитав несколько строчек, мои щеки обдало жаром, и я быстро захлопнула тетрадь, не желая больше знать о его детстве. Там было указано то, от чего он убегал в это место. Насилие и побои отца, о смерти которого он мечтал.
— Прости, я не должна была это читать. Почему ты не остановил меня?
— А, зачем? Ты же хочешь знать, из каких осколков состоит моя душа? Там есть ответ, — печально усмехнулся он. — Я не умею и не хочу говорить об этом, — он покачал головой глядя мне в глаза.
— Мне так жаль, что ты пережил такой ужас, — тихо сказала ему, желая максимально показать своё сочувствие.
— Не надо меня жалеть. От тебя мне нужно совсем другое, — хитро усмехнулся он и подошёл так близко, что мы оказались лицом к лицу. — Мне нужна ты. Вся.
Его руки скользнули по моим волосам, зарываясь в них и притягивая к себе. Жаркое дыхание опалило губы.
— Ты готова быть моей? Потому что это твой последний шанс хорошо подумать, прежде чем ответить, — сказал он.
— Я хочу быть с тобой, — вновь повторила то, что говорила ему ранее. И не было сомнений, что это ошибка. Он необходим мне как воздух. Я даже не успела понять, когда это началось, но сейчас это уже не важно. Есть только мы, и это самое главное.
Свет лампы отражался в его глазах. Но я знала, что это и внутренний свет, который всё чаще стал пробиваться наружу изнутри. Наша история похожа на суровую сказку, в которой принцесса возвращает чудовище к жизни. Хотя он вовсе не чудовище, а только хочет таким казаться.
— Как же я хочу тебя, — прошептал он мне на ухо, жадно сжимая рукой мою ягодицу. Я чувствовала через одежду, как напрягся и отвердел его член, когда он прижимал меня к себе. — Мне всегда будет мало, и боюсь, ты сбежишь от меня из-за этого. Такая упругая и узкая, — прорычал он, проникая рукой под ткань брюк. Его пальцы нашли пульсирующую точку и плавно массировали её, наращивая темп.
— Влажная и горячая, — продолжал он, а затем развернул меня лицом к столу и наклонил. Ловкие руки освободи моё тело от лишней одежды, открывая доступ к самому сокровенному.
Я хотела его сильнее, чем он думал. Меня не волновало, что тут холодно, потому что моё тело горело от желания. В нетерпении ерзала бедрами. Хотелось скорее ощутить его в себе и устранить дискомфорт, который давил изнутри, словно бабочки в животе сели на одном месте в ожидании взлета. Прикосновение рук к оголенной коже вызвало волну мурашек, что пробегая по телу, добрались к груди, заставляя затвердеть чувствительные соски. Где бы он ни прикоснулся ко мне, внутри вспыхивал пожар. Тело охотно реагировало на него, подчиняясь ласкам.
Закусив губу в предвкушении, наконец-то ощутила, как его горячая и твердая плоть упёрлась между ягодицами и плавно скользнула в меня. Выдохнул облачко пара, с губ сорвался мой стон. Джим наслаждался моментом и не торопясь проникал в меня, смакуя каждое движение.
— Ещё, — шепнула ему в нетерпении.
— Так? — он вошёл глубже и ускорил темп.
— Да… ещё, — не могла удержаться я, потому что хотела его всего.
Быстрые шлепки смешались с нашим дыханием. Домик на скале обогревался нашей страстью, которая пронизывала воздух.
Он наклонился ко мне, прикусив за ушко и хрипло прошептал, что хочет видеть моё лицо. Мои брюки улетели в угол комнаты, а ноги легли на его плечи, когда он опустился вниз.