– Я могу спросить о судьбе своих знакомых?
– Нет. Кое-что ты узнаешь позже. Сейчас как раз и принимаются решения по интернированным. Но могу сказать тебе, что кое-кто из тех, кого ты хорошо знал, уже уничтожены.
– Признаны опасными?
– Не хорохорься, Йохан. Думай о будущем своего ребенка.
Мужчина встал из-за стола, открылась дверь, и еще один охранник ввел его дочь, которая сразу бросилась ему на шею.
– Папа!
– Привет, милая, все хорошо. Все хорошо… Я же обещал тебе… С тобой хорошо обращались?
– Папа, мне отрезали палец…
– Тебе было больно, дочка?
– Нет, я спала. Проснулась, а пальца нет.
– Больше тебе ничего не сделали?
– Нет, папа, ничего, только я очень скучала.
– Тебя… тебе… э-э… дяди ничего не делали?
– Папа, со мной были только женщины. Я до сих пор целка.
Молодая женщина, стоящая у стены, прыснула. Мужчина только покачал головой.
– Фу, как тебе не стыдно, дочка! Ладно, мы сейчас уедем.
– Мне говорили, папа, я…
– Я прерву вас, – сказал мужчина, – заехать домой у вас не будет времени, скоро рейс, да и имущество твое, Йохан, конфисковано. Эта добрая женщина отвезет вас в аэропорт. Помни, что я тебе говорил, Йохан. Бывай.
Мужчина и охранники вышли за дверь. Женщина подсела к ним за стол.
– Меня зовут Наташа, – сказала она. – Я доставлю вас в аэропорт и доведу до самолета. Пока не закроется люк самолета, я отвечаю за безопасность вас обоих. Чтобы не было неясностей: если потребуется, я буду защищать вашу жизнь даже ценой собственной. Вряд ли это понадобится, но все же… Однако, если вы попытаетесь делать глупости, я вас уничтожу. Таков приказ. Вам все ясно? А теперь пошли, и быстро. До рейса два с половиной часа.
Глава 7
Новосибирск. Аэропорт «Толмачёво». Борт «Ил-206»авиакомпании «Сибирь», салон первого класса.Пятница, 17 мая 2024 г. 16:05.
– Долго еще мы будем здесь торчать? – поинтересовался Струев. – Лететь на супер-пупер лайнере, затем томиться в салоне… Сервис, блин!
– Не торопись, доцент, – отозвался Суворов, – ты хотел по городу прогуляться, пришлось схему менять. Не торопись. Сейчас за нами подъедут.
Струев фыркнул и закурил. Через пять минут один из «медведей» вскинул голову, прижал кнопку на коммуникаторе в ухе, ответил: «Понял», и кивнул Суворову.
– Ну вот, а ты боялся, – сказал тот Струеву.
Почти сразу стал открываться люк наружу. Трап уже был приставлен.
– Пошли, – сказал Суворов.
На верхней ступени трапа Струев остановился. Ничего особенного в воздухе не было. Ни сладости, ни горечи. Ничего. Обычный запах аэропорта. Внизу, на бетоне, стояли три черных внедорожника.
– Это что за звери? – спросил Струев.
– Это «Петруни», – ответил Суворов, – ты ожидал увидеть «уазики»?
– Прототипы внедорожников Петруничева я видел еще двенадцать лет назад, – сказал Струев, – да и телевизор я все же смотрел, любовался гордостью отечественного автопрома. Но эти какие-то другие.
– Доцент, «Петруни» – все «другие». Это не конвейер, это ручная сборка. Каждый заказ уникален. Только для армии и ИСС мелкая серия. Ладно, пошли.
Спускаясь с последней ступени трапа, Струев чуть не оступился, потому что наконец посмотрел вокруг.
– Что случилось?
– Данила, что вы сделали с моим любимым аэропортом?
– Тебя не было двенадцать лет, доцент, – почти ласково проговорил Суворов, увлекая Струева к внедорожникам. – Новосибирск сейчас – главный пересадочный узел Евразии. Так что аэропорт Толмачёво должен соответствовать. Четыре ВПП, два терминала, один из которых – второй по величине в мире после шанхайского. Такие дела…
– Причем Новосибирск находится как раз в такой удаленности от Европы и того же Китая, что экономично летать только на наших самолетах…
– Ну в целом, да.
– Неплохо же усвоен урок той системы, которую мы так ненавидели, – Струев остановился и повернулся к Суворову, – у людей, у стран, у компаний просто нет выбора, а подается все как единственно возможное и безусловно естественное положение вещей…
– Не пори ерунды, доцент. У Новосибирска и правда самое выгодное географическое положение. Да и климатически это самый стабильный регион. Не забывай, что Питер восемь месяцев в году под снегом, а оставшиеся месяцы там наводнения, которые уже фактически смыли весь город, весь Дальний Восток, и наш, и не наш, наполовину под ледником, в Приморье бесконечные цунами и тайфуны, а в Москве не климат, а бог знает что…
– Не оправдывайся, – отмахнулся Струев, – в «Петрунях» тоже кондиционеры и кожа? И тоже только для меня?
– Слушай, доцент, какого рожна ты выводишь меня из себя, а?
– Что, легко тебя стало выбивать из колеи, Данила?
– Ну вот, опять…
– Ладно, Данила, не страдай фигней. По тебе незаметно, что ты близок к тому, чтобы по-настоящему полезть на стенку… Кроме того, злить для пользы дела полезно не только меня.
– Тогда я тебя точно разозлю.
– Посмотрим… – Струев шагнул к внедорожнику, и один из встречающих распахнул перед ним дверь заднего отсека «Петруни». – Ого! Новая, понимаешь, номенклатура себя не обижает.
– Залезай, хватит языком молоть, – Суворов хлопнул Струева ладонью по спине, подталкивая внутрь салона автомобиля, – ехать пора.
Струев забрался в задний отсек внедорожника, в его кожано-деревянно-кондиционированное нутро, ароматизированное каким-то тонким восточным запахом. Суворов устроился рядом, захлопнул дверцу и полез в мини-бар.
– Ты, кажется, на соки жаловался, – сказал он, – держи, попробуй. Высший сорт. Сладкие египетские апельсины, ни грамма добавок, за счет нового типа упаковки никакой стерилизации и пастеризации. Короче говоря, имеем практически свежевыжатый сок со сроком хранения пару месяцев.
– И сколько стоит такое чудо?
– Пока дорого.
– То есть доступно не всем?
– Доцент, когда ты успел заделаться социалистом? Это на тебя Европа твоя любимая так подействовала?
– Я никем не заделывался, – пробурчал Струев, – просто мне все это кое-что очень напоминает.
Струев ждал злой реплики, посылания на три буквы, долгой эмоциональной лекции на социально-экономическую тематику, но ничего этого не последовало. Суворов только зевнул и сказал:
– Чушь и ересь. Ты просто давно не был на родине.
«Медведи» после короткого совещания, состоявшего из коротких приглушенных реплик и едва заметных кивков головами, расселись по внедорожникам. К Суворову и Струеву в передний отсек «Петруни» уселись парни из числа встречавших. Второй «Петруня» резво крутанулся на месте и укатил в сторону, а их внедорожник неторопливо поехал к самому дальнему углу здания аэропорта, Струев опустил стекло, высунулся наружу и успел увидеть, что в обратную сторону едет полноценный кортеж с мигалками и мотоциклистами, в котором четыре внедорожника окружали огромный черный лимузин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});