Потом она рассказывала, как вернулась в табор и как смотрела человеческие судьбы в хрустальном шаре, как сводила молодые пары и вдохновляла тех, кому нужно было дыхание жизни, но все еще не могла до конца принять свой дар. Она не могла смириться с ним так долго, что почти привыкла к этому чувству. Однажды она проснулась с ясным осознанием: что-то, что она делает, помогает ей чувствовать себя живее.
Прощаясь с ними, она дала каждому по яблоку, приговаривая, что яблоки помогут им справиться с голодом, если он их настигнет в дороге. Она расцеловала их и попросила приехать снова, хотя Виктор и без того был уверен, что видит ее не в последний раз.
— Геда говорит, что вы должны найти Ловец, — наставлял их уже за калиткой Артур, — Еще она подумала, что я смогу помочь вам этим, — он протянул Виктору карту, — Эта карта приведет вас к маяку. Я там все отметил.
— Спасибо, — Виктор похлопал юношу по плечу, — Мне жаль, что так вышло с твоей сестрой.
— Она все еще со мной, — тут же отозвался Артур, — благодаря Геде и маяку.
«Похоже, — подумал Виктор, — теперь он доверяет мне немного больше.»
Когда они уходили, карабкаясь по склону, отмахиваясь от веток волчьей ягоды и царапая руки, Геда все еще стояла у своих ворот и махала им рукой. Виктор чувствовал ее взгляд, и почему-то его это успокаивало. Его больше не злила ни неудобная дорога, ни что бы то ни было ещё.
— Ты не думаешь, что нам стоило поговорить и с остальными цыганами? — спросил Виктор, когда они, наконец, преодолели подъем и уже шли по направлению к ожидавшему их такси. Пенелопа отмахнулась:
— Ты можешь сколько угодно не доверять своей интуиции, но доверяй мне хотя бы, это моя работа, — она снова щелкнула зажигалкой, закуривая, и задрала голову, всматриваясь в небо: — Смотри-ка, уже начинает вечереть…
— То время идет медленнее, то бежит быстрее. За это я тоже люблю цыган, — Виктор невольно улыбнулся, вновь вспоминая Тристану, — Значит, мы верим ей?
— Ну, если мы не найдем Ловец, чтобы его уничтожить, то мы сможем вернуться сюда и уточнить, не патологическая лгунья ли она, в чем я сомневаюсь, — Пенелопа обогнала Виктора, добежала до такси и открыла дверь, чтобы влезть в салон:
— Спасибо, что дождались нас, мистер!
Виктор сел в машину следом за ней. Ему польстило, что он сумел убедить водителя остаться, даже используя тот легкий гипноз, на который едва был способен, хоть это и противоречило его принципам. Таксист сонно потер лицо, потом поправил зеркало заднего вида и взглянул на них:
— Ну как, нашли, что искали?
— Нашли, — кивнул Виктор.
— Вечно все у цыган находится. Они все тащат, что плохо и хорошо лежит, даже детей… — проворчал таксист.
— И сколько мы вам должны? — спросил Виктор, доставая кошелек. Тот отмахнулся:
— Расплатитесь, когда доедем до следующего места назначения. Куда, кстати?
Виктор задумался. Ему не хотелось сейчас возвращаться в гостиницу, хотя он и не мог отрицать того, что ему нужно обдумать все свои догадки. Ему очень хотелось, чтобы слова Геды оказались правдой, ведь он ей поверил.
Откинувшись назад, он ответил:
— Туда же, где подобрали. Нам есть с кем поговорить.
Глава 17. Новости
Иероним удобно устроился на скамейке у главного входа в гостиницу, той же, которую утром облюбовала Пенелопа. Прождал ли он их все это время, или догадывался, когда они вернутся, Виктор не знал, но, тем не менее, Чистильщик встречал их.
На первый взгляд он мог показаться совершенно спокойным, но в то же время Виктор то и дело подмечал, как тот стискивает челюсти и зло щурится.
— Барменша сказала, что вы уехали к цыганам, — процедил он сквозь зубы, — Это правда? Ты должен был взять меня с собой, — Теперь он обращался уже к Виктору.
Гадатель осекся, остановился и повернулся к Иерониму.
— Прости, что?
— Ты должен брать меня с собой. Не делай без меня ни шагу, — Иероним устало потер лоб, а Виктор удивленно вскинул брови. Он едва мог поверить тому, что видел — Чистильщик был смущен, напуган и напряжен.
— Ты моя мамочка? — переспросил Виктор, — К чему такая забота, едва ли цыгане или кто-то еще смогли бы мне навредить.
— Я знаю, — Иероним кивнул, — но Братство пришло к выводу, что я не справляюсь со своей работой, они прислали другого Чистильщика вместо меня.
Виктор задумался, вспоминая все, что когда-либо слышал о Чистильщиках.
— Кажется, ваш кодекс запрещает вам вмешиваться в дела друг друга.
— Запрещает, — Иероним снова кивнул и сощурился. Виктору показалось, что он находится в каком-то дурацком фильме из тех, где неприятности не ходят по одной.
— С другой стороны, это ведь многое объясняет, — встряла в их диалог Пенелопа. Виктор краем глаза взглянул на нее и заметил, что она снова начала волноваться: всё время то натягивала рукава кардигана на руки, то наоборот, закатывала их.
— Что значит «многое объясняет»? — альбинос вскинул брови. Похоже, он действительно постепенно терял самообладание, раз его мимика становилась все богаче и богаче.
— Я думал, что твоя вера тверда, но сейчас вижу, что ты сомневаешься, — произнес Виктор и облизнул губы, — Ты растерян. Что-то не так.
— Я верю в то, что делаю. Только поэтому я сейчас здесь, — Иероним вдруг достал из кармана четки и принялся их перебирать, пытаясь успокоиться, — Я зашел слишком далеко и я не могу оставить сейчас эту работу кому-то другому. Клятва Чистильщика крепче любой другой клятвы.
— Я знаю, — Виктор опустился на скамейку и устало прикрыл лицо руками. Чистильщик сбивал его. Он словно вносил хаос во все происходящее, хотя, казалось бы, он был ужасно предсказуемым. Он настолько свято верил во все, что делал, что то, что происходило сейчас, сбивало Гадателя с толку.
Виктор вдруг поймал себя на том, что в данный момент ему хочется поверить Чистильщику. Позволить тому защищать его, следовать за ним, не отступая ни на шаг, но в то же время Виктор понимал, что у помыслов Иеронима может быть и двойное дно. Сейчас он шел против своего кодекса, готов был выступить против своего же брата, вступиться за врага лишь потому, что хотел сам выполнить эту работу.
— Ты, наверное, в детстве был очень жадным, — словно уловив мысли Виктора, произнесла Пенелопа, обращаясь к Чистильщику.
— Я не приемлю нарушение кодекса, — ответил Иероним.
— И сам нарушаешь его? — протянул Виктор.
— Не я это начал.
Иероним был таким же орудием, как спящая Грейс. Только если Грейс была приманкой, сыром в мышеловке, то Иероним должен был сыграть роль убийцы. Он не выполнил свое задание с нужной скоростью, и мистер Льюис был этим недоволен. Чистильщики не прислали бы кого-то еще, если бы к ним не обратились с такой просьбой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});