Надо отдать Андре должное: на эту внушающую пессимизм информацию он отреагировал более-менее спокойно. И, кажется, я догадывалась, почему. Для него, аристократа, привыкшего быть хозяином, а не слугой, необходимость устраиваться к кому-то на работу и становиться на весьма низкую ступень социальной лестницы, являлась сама по себе тяжелым испытанием. И уж если он, в силу отсутствия выбора, морально настроил себя на этот шаг, все остальные сложности отступали на второй план. На таком фоне любая проблема казалась решаемой. Наступить на горло собственной гордости куда тяжелее, чем справиться с техническими трудностями.
Вслух я, однако, эту тему не развивала, и вообще старалась высказываться по минимуму, отлично понимая, насколько тяжело приходится сейчас Андре, и чувствуя в этом и свою вину. Ему ведь надо работать не только на себя, но и на мое лечение. Сказать по правде, при этой мысли мне становилось настолько не по себе, что я старалась ее отгонять.
Понятное дело, никакой особой профессии у Андре не было. Он умел обращаться с оружием, но от мыслей о работе в этой сфере быстро пришлось отказаться. В Мелридже текла спокойная, размеренная жизнь, и особой нужды в воинах не было. На те же рабочие места, которые здесь существовали, – личная охрана, обучение фехтованию и прочее, – людей из ниоткуда брать не любили. Да, человек способен и без рекомендательного письма продемонстрировать уровень своего владения мечом. Вот только предположим, что этот уровень действительно высок. Стоит ли приближать к себе, своему ребенку или своему имуществу человека, отлично управляющегося с оружием и при этом являющегося чужаком и темной лошадкой? Жители Мелриджа были слишком осторожны для подобных экспериментов.
И тем не менее кое-какие навыки, имевшиеся у Андре именно за счет его высокого происхождения, оказались весьма полезными в деле поиска работы. Поэтому не прошло много времени, прежде чем он сидел за столом в одном из кабинетов здания мэрии. Перед ним стояли перо в специальной подставке и чернильница, однако в данный момент они были отодвинуты подальше от края за ненадобностью. А с противоположной стороны стола стоял чиновник, полноватый мужчина средних лет с круглой лысиной, который держал в руке только что исписанный лист бумаги.
– Потрясающе! – восторженно говорил чиновник, не отводя взгляда от вязи букв и чуть не приплясывая на месте. – Такой великолепный почерк! Какая буква «а»! А «м»! И ни одной грамматической ошибки!
Андре слушал эти похвалы в свой адрес с чрезвычайно мрачным видом и, кажется, был бы не против запустить в чиновника увесистой чернильницей. Уж слишком сомнительным комплиментом в его представлении было умение аккуратно вывести на бумаге букву. Это было все равно что расхваливать взрослого человека за то, что он умеет передвигать правую ногу сразу следом за левой.
К счастью, чиновник был настолько поглощен собственными восторгами и созерцанием образца почерка, что реакцию Андре не замечал.
– Вы приняты! – торжественно провозгласил он, весь лучась от удовольствия. – С жалованьем три квадра в неделю. Это в полтора раза больше, чем обычная начальная ставка, – уведомил он.
Стоит ли говорить, что никакого восторга Андре не выразил, лишь склонил голову в знак того, что ему все понятно.
– Начнете работать в качестве писаря, – продолжал чиновник, – с перспективой повышения. Если все пойдет хорошо, то постепенно вы сможете продвинуться в секретари. В этом случае за пару лет ваш оклад возрастет до шести квадров в неделю.
Андре снова кивнул с чрезвычайно кислым видом. Он знал, что это действительно хорошая зарплата для данного вида труда. Вот только был физически не способен испытывать чувство восторга в связи с упоминанием подобных сумм. Навряд ли три квадра являлись даже десятой частью того, что он привык носить в кошельке.
– Работать начнете прямо завтра. – Чиновник сел напротив Андре и быстро начеркал что-то на чистом листке бумаги. Я хмыкнула, увидев, что его почерк откровенно уступает почерку нового работника. – Рабочие дни – с понедельника по пятницу, с восьми утра до шести вечера. Обеденный перерыв – полчаса, – огласил основные условия он. После чего поставил на листке размашистую подпись и протянул его Андре. – Держите. Зайдете в канцелярию на третьем этаже, там получите аванс в полтора квадра. Жду вас завтра с утра.
В мэрии Андре также навел справки о докторе Хоггарде Месфилте. Это оказалось легко: лекарь был хорошо известен в городе. Жил он сравнительно недалеко, поэтому Андре зашел к нему и передал письмо от Ролена. Прочитав письмо, лекарь переговорил с Андре вполне доброжелательно и пообещал заехать следующим вечером, чтобы осмотреть пациентку.
Частью полученного аванса Андре воспользовался, купив по дороге назад новую одежду на смену нынешней, снятой с трупа и немало поистрепавшейся. Брюки, рубашка и сюртук были дешевыми и продавались в лавке готовой одежды, каковую Андре вне всяких сомнений посетил впервые в жизни. Аристократы носили исключительно одежду, сшитую на заказ.
В номер мы вернулись вечером. Первым делом Андре отправился в ванную и опустил голову под струю воды. Выйдя, какое-то время стоял у окна, вглядываясь в очертания ночного города. Я молча смотрела, как тонкие струйки сбегают за шиворот с нетщательно вытертых волос.
– Эрта! – позвал Андре, не оборачиваясь.
– Да?
– Пойдем вниз.
– Хочешь поесть?
– Хочу напиться.
– Хорошее дело, – одобрила я, мельком подумав, что правильная женщина на моем месте попыталась бы его отговорить. Но то ли я не была правильной женщиной изначально, то ли успела испортиться после того, как стала призраком.
Мы спустились по лестнице и заняли небольшой столик у стены. Андре сел к стене лицом, так, чтобы иметь возможность переговариваться со мной, не привлекая при этом внимания других посетителей. Я расположилась над стулом напротив. Андре заказал у подошедшего к нам слуги совсем немного еды и целую бутылку одного из подававшихся здесь дешевых вин, выбрав из них самое крепкое. При этом кубков он попросил два и, когда слуга принес заказ, поставил один из них напротив себя, возле моего места, и плеснул туда немного красной жидкости. Слуга, однако, ничуть не удивился.
– У вас, вероятно, умер друг? – сочувственно спросил он.
– Скорее боевая подруга, – откликнулся Андре.
Слуга понимающе кивнул и удалился.
– Ты не против? – спросил у меня Андре, кивая на мой кубок. – Как-то не привык напиваться в одиночку.
– Да всегда пожалуйста, – беззаботно заверила я. – Можешь даже потом сказать, что всю бутылку выпил не ты, а твоя воображаемая подруга. Правда, боюсь, после этого люди решат, что ты еще более пьян, чем будешь на самом деле...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});