— Они мертвы, дурак! — вскричал Готлиб, схватился за голову. — Просто мертвы. Стали кучей мороженого человечьего мяса, кормом для диких зверей.
— Нет! — высоким ломким голосом ответил служитель. — Напротив, люди живее прежнего. Теперь копейщики войдут в ряды солнечной рати Алара. А что тела… прах.
— Безумец, — шепнул лорд, закусив губу до крови. — Ты убийца, а не пророк…
Облако дыма развеялось окончательно. Показались участки черной земли, еще трупы. Дальше по тракту — болото из крови и раскисшего снега, ошметков внутренностей. Сверкали языки пламени, слышался треск. Ржали умирающие лошади, царапали копытами твердый наст. А посреди сего кошмара стояли потрепанные рыцари. В обгорелых доспехах, измазанные и ошеломленные. Авторитет и железная воля графа удерживали вассалов от позорного бегства. Но и так становилось понятно: могучий и властный лорд проиграл. И кому? Толпе грязных крестьян, безумному служителю.
Ветер ударил в грудь магу, вокруг взвихрилось серебристое облако ледяной пыли. Чародей со скорбью посмотрел на кровь. Затем возвел очи к небу, зашептал молитву. И каждый на тракте почувствовал присутствие Силы. Обжигающей и яростной, знойной и сухой. Незримые ладони легли на плечи людей, призрачное дыхание овеяло кожу. Из-за облаков брызнули прямые солнечные лучи. Глаза Бьярни расширились, обратились озерами чистого беспощадного пламени. Радостный свет озарил фигуру. Посреди выжженного, залитого кровью тракта предстал абсолютно иной человек. Да и человек ли? Скорее, один из воинов Алара, солар.
Торвальдсон улыбнулся небу. Обратил взор на Готлиба, звонко и страшно произнес:
— Я покажу тебе, недоверчивый лорд… Ты поймешь, насколько заблуждался. Нет смерти. Нет пустоты! Душа вечная, если принадлежит Светозарному!..
Вдалеке взвыл ветер, в небо с криками поднялась стая ворон. Позади на дороге вспухли облака снежной пыли, из сугробов поднялись два павших оборванца. Тела оледенелые, кожа синюшная. Лица искажены уродливыми гримасами. Мертвецов окутало облако серой пыли. Из тел подобно клинкам ударили прямые лучи. Раздался громкий хруст. Плоть осыпалась сухими ломкими чешуйками, и вместо трупов остались языки золотистого пламени. Живой, дышащий и разумный неземной чистоты огонь…
— Солары! — охнул кто-то в толпе. Бухнулся на колени, запел молитву.
— Нет-нет! — возразили другие. — Солары должны быть иными… Души наших братьев! Бьярни говорил верно, явил чудо… Святой!
— Святой! — подхватили в толпе. — Святой!.. Веди нас, Торвальдсон! Веди, отец!..
Пламенные фигуры заколебались. Беззвучно поплыли над землей, раскинули руки. Дорогу и равнину, склон холма озарил дивный свет. На грани слышимости грянула сладостная музыка. Зазвенела каждая снежинка, запел ветер. Небо вторило, подхватив затейливый мотив. Огненные люди целую минуту парили в воздухе над трактом. А затем взмыли вверх, росчерками расплавленного металла ушли к облакам и солнцу.
Мир потускнел. Стал скучным и невыразительным. Вернулись звуки и запахи, пошел мягкий пушистый снег. Людей еще долго не оставляло оцепенение. Народ молитвенно тянул руки к светилу. На лицах сожаление и тоска… Ну зачем покинули землю? Почему ушли?…
Служитель глянул на ошеломленного лорда, широко улыбнулся. Легко и непринужденно ступил на пролитую кровь. Шаг, второй, третий… Рыцари устрашенно попятились. Готовы были упасть на колени, молиться. Но останавливали последние крохи гордости и присутствие лорда.
Готлиб остался на месте, слишком пораженный и разбитый, чтобы просто бояться. Господин сжимал и разжимал кулаки, с черной ненавистью смотрел на чародея. Служитель остановился рядом, опустил голову и кротко сказал:
— Покайся, властитель. Умерщвляй плоть, и дух твой воспарит.
— Нет, — прошептал Готлиб. — Никогда!
— Прощай, — проскрипел маг. — Но знай: я пойду дальше. Буду заходить в каждый город и селение Аримиона. Пройду от Веринга до Скифра. Спасу и поверну к Свету тех, кто еще может взойти… Я пополню рать Алара, уничтожу гнездовья Тьмы. Прощай, Готлиб Герангский! Запомни — ты не сможешь противиться Богу. Никто не сможет…
— Иди к Мрону! — прохрипел граф. Отшатнулся, выхватил из снега клинок. Но остановился, тяжело задышал.
Маг покачал головой. Отвернулся и неспешно пошел дальше. Равнодушно обогнул труп коня, переступил тело копейщика. А вслед потянулись верующие. С молитвами и песнопениями процессия двинулась за человеком, который стал святым…
Протяжный волчий вой разливался в ночи. Реял над верхушками гигантских деревьев, взывал к чему-то далекому и незримому. Громадный утес возвышался над древними деревьями. Серебристый свет выхватывал из темноты белые камни, острые кромки и плавные изгибы скальных образований. Из щелей торчали пучки трав, стебли цветов. А вокруг возвышались толстые стволы: громадные деревья высотой с крепостную башню. В воздухе витали ароматы сырости, терпких трав. В просветах между ветвями мелькали смутные тени, чудилось движение. Слышались скрипы и шорохи, далекие крики и топот. Десятки внимательных взглядов наблюдали из-под прикрытия листьев за утесом. Не злые, но хищные и свирепые.
На фоне камней выделялось черное пятно небольшой пещеры. Слышались журчание, стук капель. Среди россыпей валунов струились гибкие ручейки. Вода вырывалась из-под камней, убегала в уютную темноту леса. А возле большой лужи на обломке скалы сидел человек. Черты лица — жесткие и мужественные, а загнутый клювом нос и бледные губы придавали сходства с хищной птицей. Высокий лоб свидетельствовал об уме, квадратный подбородок и острые скулы — об упрямстве и смелости. Одежда простая: рубаха, порты и стоптанные сапоги. Ни украшений, ни гербов… Но вопрос: что может делать человек в подобной глуши? Тем более без вещей, запасов воды и пищи. Размышлять о вечном? Вряд ли.
На краю прогалины дрогнули кусты, раздались легкий шелест и топот. Мужчина вздрогнул. Медленно повернул голову и посмотрел во тьму. Бледные губы изогнулись в задумчивой улыбке, кадык дернулся вверх.
— Давно не виделись, Леанна.
— Давно, — отозвались из лесу. Голос женский, приятный и мелодичный. — Тысячу лет?…
— Две, — уточнил мужчина. Помедлил, пожал плечами.
Добавил сухо: — Что понадобилось тебе в моей скромной обители?
— Я тоже рада тебя видеть, Терн, — фыркнула незнакомка. Легкий ветерок колыхнул ветви. Раздались шорох, скрип. Мрак раздвинулся, и прямо из пустоты на камни ступила невысокая красивая женщина. Хрупкая и стройная, гибкая как лоза. Одета в платье из живых побегов травы, сухих листьев и бутонов цветов. На голове пышный венок, в длинных шелковистых волосах застряли лепестки. Лицо несколько бледноватое и худое, но милое и прекрасное: маленький нос, пухлые губы, огромные глаза в обрамлении пышных ресниц. Лишь зрачки могли вызвать удивление — вертикальные щели, окруженные бледно-зеленой мерцающей радужкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});