Читать интересную книгу Пуля для ликвидатора - Сергей Самаров

Чечня. 2002 год

Про осторожность лейтенант Никодимов не забыл, пленнику связали за спиной руки и снова приклеили ко рту кляп, хотя пленник клялся, что кричать не будет и даже, кажется, готов был пообещать не дышать. Мольбы остались без внимания. Поверить в то, что какой-то бандит добровольно, чуть не под музыку, сложит руки за спиной и отправится в камеру следственного изолятора, было трудно. В ненадежности информации захваченных бандитов Юрий Владимирович имел возможность убедиться уже много раз. Они и на допросах вертятся, как ужи, себя выгораживая и других обвиняя. Не все, конечно, но этот точно будет вертеться. Если уж он так сразу одним взглядом показал, что его напарник мешает ему быть откровенным, он и дальше будет таким же. Подлого человека только пуля может исправить. При этой мысли Никодимов вспомнил, что он заочно учится в университете на филологическом факультете и потому обязан понимать оба значения слова «подлый». Изначально оно имело значение «незнатный», «неродовитый» и происходило от слова «подать», то есть «подлый» — это человек, платящий подать. А потом уже трансформировалось в современное значение.

— Часовой у зиндана есть?

Пленник отрицательно покачал головой.

— Вперед! Показывай…

Группа двинулась. Следом за ней отправились и три другие группы, только что подошедшие. Они свое дело сделали так же тихо и беззвучно, как и группа командира взвода. Сейчас эти группы страховали и посматривали по сторонам, ощетинившись стволами. И несли с собой дополнительное оружие. Это для пленников, которым, возможно, тоже придется в бой вступить, если потребуется. А шестеро солдат спецназа ГРУ — это большая сила, если они вооружены. В плен солдаты попали вместе с предыдущим командиром взвода, когда были без оружия и ехали на грузовике по хозяйственным делам роты. Тогда оказывать сопротивление было бесполезно. Никодимов знал уже по допросу пленника, что сопротивление попытался оказать только командир взвода, он даже успел одним ударом отключить неосторожного или чересчур наглого бандита и завладеть его автоматом, прыгнул, перевернулся, чтобы стрелять себе за спину, поднял оружие, но не успел снять его с предохранителя. Бандитов было больше, чем показалось вначале. Просто они не все сразу вышли к машине. И получилось, что командир взвода, пытаясь устроить бой с одними бандитами, подставил незащищенную спину другим. Но он погиб с честью, в бою. И не заслужил того, что бандиты с ним сделали. А они просто сбросили тело со скалы в реку. Возможно, командир взвода был еще жив, и ему можно было бы оказать помощь…

Солдаты это помнят и наверняка помнят в лицо тех, кто пинал тело их расстрелянного командира и кое-кого других помнят. Значит, оружие им требуется. Но даже если отложить месть на более удобный случай, когда помимо взвода спецназа ГРУ прибудут и другие федеральные силы, бежать все равно следует с оружием, потому что возможно преследование. Как-никак у Писателя в банде больше сотни стволов, есть пулеметы и гранатометы. Принимать прямой бой, тем более атаковать, пока бессмысленно. Это, конечно, будет геройский поступок. Но геройство тоже должно быть целесообразным. Хотя банде требуется нанести урон как можно больший. Тихо уходить в планы лейтенанта Никодимова тоже не входило…

* * *

Пленник оказался еще и услужливым человеком. Проходя мимо забора, он остановился и кивнул в сторону. Лейтенант заглянул за забор и увидел лестницу. Вернее, это была не настоящая лестница в обычном понимании этого слова. Это была обыкновенная доска с набитыми на ней перекладинами. Обычно такие лестницы называют трапом.

— С собой взять? — спросил Юрий Владимирович.

Пленник закивал.

Командир взвода махнул рукой солдатам. Из-за забора вытащили трап. Он был длиной метров шесть. Стандартная длина доски. Это не значило, что зиндан такой глубины. Просто бандитам, может быть, лень было пилить доску. Да и портить ее не хотелось. Если трап будет торчать из выходного отверстия, ничего страшного.

Вскоре показалась крыша зиндана. Это был обыкновенный деревянный настил. Его аккуратно подняли, потому что настил скрипел и прогибался, и отнесли в сторону. Сразу стали спускать лестницу, которая на добрых пару метров торчала сверху. Лейтенант посветил в отверстие фонариком.

— Братва, выходи… Свобода! — сказал он.

Снизу слышался только невнятный шепот.

— Ничеухин, — позвал командир своего заместителя. — Зови парней. Они меня не знают.

— Валерка, ты там, что ли? — раздались снизу голоса. Фамилию замкомвзвода внизу услышали и оживились.

— Я. Выбирайтесь в темпе, пока никто не хватился часовых. Сколько вас?

— Десять человек.

— Быстрее.

Трап зашатался. Пленникам не требовалось повторять. Один за другим солдаты выбирались на поверхность. Первыми, поскольку именно их и звали, вылезли шестеро солдат спецназа ГРУ, за ними старший прапорщик с одним погоном и разбитым в кровь лицом, потом два солдата-десантника и последним — солдат морской пехоты в непривычном для горного региона черном мундире. Друзья молча обхватывали друзей за плечи, трясли, выражая таким образом эмоции. И даже незнакомых солдат и старшего прапорщика освободители приняли так же. Радость тех и других была понятной.

— Богатый урожай, — сказал Никодимов. — Писатель, похоже, хотел неплохо заработать, а тут мы помешали. Раздать всем оружие. Нашего пленника сюда. В яму его… Стоп… Отставить! Есть идея…

Пленника уже подтолкнули к краю ямы. Но внезапно в голову командира взвода пришла новая мысль. Вернее, мысль была не новая, но как воплотить ее в жизнь, он до этого не знал.

— Кто здесь Соловьев? — спросил он пленников.

— Я, — выступил вперед хмурый младший сержант с желтым заживающим синяком под глазом. — Я, товарищ лейтенант…

— Синяк здесь заработал?

— Никак нет. Ударился о борт, когда нашу машину взорвали. Когда нас в плен захватывали. Здесь особо не били. Так, пинками… Больше дети из села… Гниды подрастают…

— Где мать содержат, знаешь?

— В казарме ей отгородили закуток. Рядом с входом.

— Борода у тебя, жалко, не растет.

— Растет понемногу.

— То, что растет, это не борода. Три волоска… С такой бородой не потянешь на бандита. Еще кто знает, где казарма? Нужно за Валентиной Ивановной сходить.

— Я сам схожу, — угрюмо сказал рядовой Соловьев. — С другим она может не выйти. Вопросы начнет задавать.

— Ладно. Пленника сюда.

Пленника поставили перед командиром взвода.

— Скотч!

Кляп отодрали с лица. Опять вместе с частью поросли на щеках.

— Жить хочешь?

— Хочу, — однозначно ответил пленник.

— Казарму знаешь?

— Да. Мы там все живем.

— Дневальный там есть?

— Нет. Зачем? Часовые вокруг.

— Кто там ночью не спит?

— Все спят.

— А те, кто не спит, где находятся?

— В караулке.

— Сколько человек в караулке?

Пленник пожал плечами.

— Полста с чем-то…

— Половина отряда? — удивился лейтенант.

— Треть.

— Сколько всего в отряде?

— Сейчас — полторы сотни. Завтра еще сотня приедет.

— Писатель что-то задумал?

— Он нам не говорит. Готовится к чему-то.

— Соловьев, расположение казармы знаешь?

— Нет.

— Развяжите пленнику руки.

С рук скотч снимался тоже вместе с волосами. Пленник корчил гримасы, но терпел и звуков почти не издавал. Только шипел по-змеиному.

— Рисуй на земле план казармы. Где закуток, в котором живет женщина?

Пленник послушно нарисовал в круге света, оставляемого фонариком, план. Показал пальцем:

— Вот здесь. Рядом с выходом.

— Соловьев! Только быстро. На всякий случай возьми «винторез». Он все же с глушителем.

Освобожденный рядовой схватил винтовку и побежал.

— Ничеухин!

— Я!

— «Шмель» к караульному помещению. Возьми с собой отделение. Если выскакивать будут, покроши их. Хотя едва ли будут выскакивать. «Шмелем» в окно. Только сначала дай Соловьеву время мать вытащить из казармы. Если что, подстрахуй его. Выставь снаружи у дверей пару автоматчиков. Но «Шмель» пусть уже будет на позиции.