Выдвинутый в качестве оправдания для начала боевых действий повод для меня прозвучал несколько неубедительно: мол, Офир намеревается силой захватить полосу аквилонских земель, лежащую между его границей и Тайбором, а потому мы вынуждены нанести упреждающий удар. Начало этому удару уже было положено — обыватели увлеченно громили многочисленные лавки офирских купцов, а вчера небезуспешно попытались поджечь здание офирского посольства. К счастью огонь вовремя остановили — сгорел лишь флигель. Никто не сомневался, на чьей стороне будет победа, и тарантийская гвардия бурлила в ожидании приказа сниматься с места и двигаться на полдень, к Тайбору…
— Самое смешное в том, что вы можете и победить, — сказал граф Эрде, закончив излагать свои соображения. — У Аквилонии имеется отлично выученная и подготовленная армия, а последние военные действия в Офире велись лет сто назад. В таком случае налицо видимый успех: Аквилония обретает выход к богатейшим золотым рудникам Офира. Соответственно, снижаются налоги и подати, а мнение народа о короле взлетает на такую высоту, что и представить трудно.
— Почему «видимый успех»? — спросил Тотлант. — Выходит, этот двойник в первую очередь заботится о благе страны? Тогда его действия начинают изрядно противоречить общепринятой манере поведения временного правителя — успеть насладиться властью, набить свой кошелек и удрать.
— Потому, что с золотом Офира можно развернуться дальше, — мрачно сказал Конан. — И еще потому, что через Офир открывается прямая дорога… куда? Правильно, в Немедию! Мораддин, сколько лиг от Ианты до Бельверуса?
— Четыре дня конного пути, — отозвался граф Эрде. — Для армии — немного больше. Но с захватом Офира Аквилонию и Немедию больше не будет разделять труднопроходимый горный хребет… А кто может предсказать, что в голове у этого существа, куда оно захочет пойти дальше? Однако, месьоры, какая расчетливость! Конан, если бы я не знал, что ты находишься здесь, я бы сказал, что это в точности твои действия. Только несколько преждевременные и ничем не оправданные. Вот лет через пять, если твое правление пойдет успешно… Хотел бы я знать, действует этот человек в одиночку, на свой страх и риск, или за ним кто-то стоит?
— Но зачем весь этот спектакль? — не понял я. — Зачем столь странным способом отстранять от власти подлинного короля? Только чтобы немедля затеять войну? Почему бы в таком случае просто не убить Конана?
— Простое решение не всегда есть самое лучшее, — назидательно ответил Мораддин. — Насильственная смена власти, как я уже стократно говорил, вызовет изрядные волнения в народе и дворянстве. А Конан, несмотря на множество его недостатков (извини, но так оно и есть!) пользуется искренним уважением большинства своих подданных. Легче использовать имя киммерийца, чем устранять его самого. Наш противник, видимо, рассчитывает, что мы надолго задержимся в Пограничье, а при попытке выбраться за пределы владений Эрхарда непременно угодим в его ловушки. Нам повезло — мы почти беспрепятственно добрались до Тарантии… К сожалению, теперь мы попали в затруднительное положение. В Обители Мудрости нас защищает закон о неприкосновенности его обитателей, а нам непременно надо побывать в городе. Чего бы я не дал за возможность хоть приблизительно разузнать обстановку во дворце… — задумчиво добавил граф, заново наполняя свой кубок. Почти все последовали его примеру, а меня словно что-то дернуло за язык:
— Не так уж это и трудно, как кажется.
— Да? — хмыкнул король. — И что ты предлагаешь? Мы ведь не можем и носа высунуть за ворота этого приюта для безумцев!
— Правильно, — согласился я. — Ваше величество действительно не может — слишком уж нос приметный. Веллан, Тотлант и Эйвинд совершенно не знают города. Граф Эрде способен затеряться в любой толпе и, полагаю, он неплохо осведомлен о том, что и где расположено в Тарантии. Однако граф понятия не имеет о многих уютных местечках, где порой можно услышать кое-что интересное…
— А ты, надо полагать, имеешь? — перебил меня Конан. — Хальк, ты не забыл, что в указе о нашей поимке даны и твои приметы?
— Не забыл, — отмахнулся я. Меня понесло на волне вдохновения и никакие досадные мелочи не могли сбить меня с выбранного пути. — Но я не забыл и другое. В этом списке нет примет Эйвинда, никто же не предполагал, что он останется жив! Если мы отправимся вместе и со мной что-нибудь случится, Эйвинд наверняка скроется незамеченным и вернется к вам. Эйв, пойдешь со мной?
Асир молча кивнул. Конан еще поворчал, утверждая, будто я сам лезу навстречу своей смерти и ничего хорошего из моей задумки не выйдет, но согласился с Мораддином, сказавшим, что мы не можем всю жизнь отсиживаться в Логиуме и надо начинать действовать.
Мой план был весьма прост: я всего-навсего хотел наведаться в «Старый шлем». Это кабачок в квартале от дворца, частенько посещаемый свободными от службы королевскими гвардейцами. В «Шлеме» всегда можно узнать последние сплетни и новости из дворца, и потому я рассчитывал, что услышу там все подробности о грозящей вот-вот разразиться войне, о возвращении «короля Конана» из Пограничья, а также о том, не было ли связано с этим возвращением каких-либо странностей.
Единственное, чего я опасался — наткнуться в кабачке на кого-нибудь из знакомых. Чем плох обширный круг друзей — ты можешь встретить их в самый неподходящий момент. Ладно, положимся на Тихе-Удачу, глядишь, все обойдется.
И мы с Эйвиндом отправились в «Старый шлем», оставив всю остальную компанию терпеливо ждать нашего возвращения.
Проезжая через Тарантию к городку Обители, я больше был озабочен собственной безопасностью и не слишком обращал внимание на происходящее вокруг. Однако, едва мы с Эйвиндом миновали ворота Логиума и окунулись в беспрерывно гомонящую, оживленную и пеструю толпу тарантийцев, я начал приглядываться повнимательнее. Вообще-то никаких особых отличий не замечалось. Торговцы ссорятся с прижимистыми покупателями, солидные усатые стражники медленно обходят улицы, держа ладони на рукоятях коротких мечей, спешат за покупками домохозяйки и служанки богатых господ, нищие громко благословляют Митру, а с ним и каждого, кто подаст монетку…
И в то же время…
Эйвинд (уж на что деревенщина!), и то углядел некое радостное оживление, царившее на улицах Тарантии. Он по-прежнему отбивал поклоны встречавшимся по пути храмам Митры, шарахался, будто от ядовитых змей, от уличных шлюх, и робко сторонился городских патрулей — словом, вел себя как настоящий провинциал, прежде лишь один раз побывавший в столице. Но почуять общее изменение в настроениях горожан сумел безошибочно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});