— В верхнюю одежду.
Здесь события развивались стремительно. Антогора сразу увидела на манекене комплект-двойку. Короткую, кожаную курточку на молнии. Рукав до локтя и много-много всяких карманчиков внутри и снаружи. К курточке идут еще и шортики тоже с карманчиками и широким поясом. Глаза разгорелись. Да и нам с Александром тоже понравился этот костюмчик. Вопрос только в одном — размерах. Наши девочки-то не мелкие. Однако повезло. В наличии оказались всякие размеры. Я посоветовал брать на размер больше. Обомнется и будет впору, без сковывания движений. Взяли темно-красный, темносиний и коричневый. Примерили один. На Антогоре сидит просто замечательно. Спрашиваю ее:
— Обувь будем смотреть?
— Не будем. Темнеет уже, а нам еще сколько идти.
За полчаса добрались пешком до кривой березы и нырнули в замшелый валун. Зря мы только Антогору в крестьянское платье переодевали! В мире Швейцера сейчас такая мода, что обычная одежда амазонки из кожаной жилетки и короткой юбки была бы очень даже к месту.
Охота и Ферида забыли про шахматы и прохаживаются по библиотеке, слегка поскрипывая обновками. Мы же с Александром провожаем красавиц взглядом и отпускаем в их адрес все известные нам восторженные эпитеты. И даже придумываем новые. Антогора опять завалилась на свою любимую кушетку и посмеивается. Мир и покой в доме. Просто не хочется покидать эту компанию.
Однако баланс моих каникул не очень утешителен. Месяц основного отпуска уже прошел. Остался месяц отгулов, а я еще не был ни в Багдаде, ни в Париже. Да и поиски наследия Швейцера еще неизвестно сколько времени займут. Завтра, пожалуй, вернусь в Дом и разузнаю, что и где происходит.
ГЛАВА 3: Арабские ночи
Вернувшись домой, первым делом занялся уборкой грязи в своей комнате, которая натекла с меня при побеге из-под расстрела. За этим занятием меня и застал Ахмед, затрезвонив в квартиру. Я успел только выглянуть в коридор. Дверь ему открыла соседка. Впустил Ахмеда к себе.
— Салам отпускнику!
— Здравствуй, Ахмед. С новостями?
— Не без них. Синдбад в прошедшее воскресенье вернулся опять из Китая. Вот разгрузится, и можно будет устроить что-нибудь такое-этакое.
— А как…
— Ждет, конечно.
— Скучаю я по ней.
— Немудрено. Такое бесценное диво подобрать на базаре всего за пятьдесят динаров! Даже я тебе завидую.
Мы переглянулись и дружно расхохотались.
— Я в подвал еще не заглядывал. Как там?
— Склад переехал, контора расширилась, а будущую квартиру Стеллы заканчивают расселять.
— Нам бы вот как-нибудь весь Дом расселить. Тогда у меня на сердце спокойнее было бы. Что ты думаешь по этому поводу?
— А тут и думать нечего. Это был бы предел мечтаний. Забаррикадировались бы, как Генрих Швейцер. Только, как понимаю, доходов с нашей торговли на это не хватит.
— Хватить-то может, но в долгом времени и это плохо. Темп расселений и переселений в городе возрастает. Если он захлестнет и наш Дом, то квартиры в нём начнут уходить в чужие руки. Выцарапать их оттуда будет трудно. Мы же не можем весь прибыток от торговли пустить на жилье. Иначе сам «Электрон» мигом вылетит в трубу.
— И какие тогда у тебя, Сергей, мысли на этот счет?
— Мысля одна. Натаскать сюда золота и за счет него быстро выкупить Дом.
— Думаешь, пропустит?
— Но пропускал же понемногу. Только вот раскошеливаться придется старым и богатым фантазерам. У меня еще больших запасов нет.
— Это как раз не вопрос.
— Ахмед, а Капитана не видел?
— Утром был здесь.
— Вот его-то я и озадачу добычей золота.
— У него что, золотые копи, что ли?
— Вроде того.
— Значит, мне не тащить?
— Пока нет. Счет ведь пойдет на сотни килограммов.
— Ого! И он…
— Я видел сокровищницу халифа Багдадского. Пожалуй, халиф будет победнее нашего Капитана.
— Даже так?
— Так. Пойдем к нему?
— Звони.
Капитан и в самом деле оказался дома и сказал, что гости его не отяготят.
— Капитан, тогда ставьте чайник — мы идем.
— А это самое… — напомнил Ахмед.
— Обязательно! — и направились в гастроном за фруктовым тортиком.
Для приличия поболтали о пустяках, а после второй чашки Ахмед завел разговор о цели прихода.
— У Сергея появилась интересная идея…
— Ага, само по себе появление у Сергея идеи не криминал, но у меня такое предчувствие, что по сценарию этой идеи мне придется попотеть и попыхтеть.
— Откуда такое предчувствие, Капитан? — возмутился я.
— Оттуда — из опыта общения с тобой. Иначе ты пришел бы уже с готовым результатом, а не идеей.
— Всегда восхищался вашей прозорливостью, Капитан.
— Давай, выкладывай.
— Нужно расселить весь наш Дом.
— Согласен, — подумав, ответил Капитан, — резон есть, и внушительный.
— Это четыре тысячи квадратных метров основного здания и три тысячи шестьсот квадратных метров флигелей. Если это делать за счет доходов «Электрона», то всё может затянуться не на один год. Нам это не подходит. Может помимо нас начаться стихийное расселение — и тогда столкнемся с проблемой новых собственников в Доме, от которых будет трудно избавиться.
— Да, такая опасность есть.
— Я прикинул, что по нынешним ценам на жилье для расселения потребуется где-то четыре миллиона долларов.
— Что-то уж много очень. Вряд ли наш Дом столько стоит.
— Это не стоимость Дома, а стоимость площади, которую нужно предложить нынешним жильцам взамен той, которая у них сейчас в Доме. Эта площадь должна быть привлекательней, чтобы за наше предложение хватались, не раздумывая.
— Понятно. Нет возражений.
— С учетом расходов на будущий ремонт нам на всё потребуется не меньше пяти миллионов долларов. Вот я и подумал: а почему бы не пустить на это благородное дело ваш балласт цветных металлов? А то как бы ваш корабль с пальмами не пошел на дно от перегрузки!
— Очень трогательная забота о моем корабле. Я так и думал, что мне попотеть придется. И сколько же нам нужно этого… м-м… балласта?
— По моим прикидкам четверть тонны.
— Да уж, и всё перетащить на руках.
— Если что, то я помогу.
— А Дом, думаешь, пропустит?
— В этом и загвоздка. Когда мы понемногу таскали, то пропускал ведь. Если большим весом не пройдет, то будем таскать понемногу из разных мест. У Александра сейчас под рукой килограмм пятьдесят есть. У тебя, Ахмед, сколько?
— Тоже полсотни наберу, пожалуй.
— Я могу на время в Верне тоже взять в долг. Анне Петровне скажем, чтобы тащила в меру возможностей. Вариант с вами, Капитан, — самый простой для всех.
— В принципе у меня возражений нет. Надо попробовать. У меня под рукой там есть немного. Ты видел шкатулку. Сколько там может быть?
— Килограммов пятнадцать-двадцать, наверное.
— Сейчас я за ними схожу. Если в Дом пройдет, тогда завтра можно будет протащить и то, что требуется. Сидите здесь.
Капитан вышел в соседнюю комнату. Мы с Ахмедом понимающе, как заговорщики, переглянулись и замерли в ожидании. Когда за дверью стихло, набросились на торт, уничтожив при этом и вторую законную порцию Капитана. Успели как раз вовремя. Капитан вошел в комнату и грохнул на стол знакомую мне шкатулку.
— Вот, пропустил-таки Дом! — с облегчением сказал он и тут узрел пустую коробку от торта. — Батюшки, как же я об этом не подумал! Мой торт сожрали без зазрения совести! В этой компании и на минуту отвернуться нельзя. Мигом разденут.
— А что делать, Капитан, мне же надо подкрепиться! Завтра ведь с вами сокровища таскать.
— Да ну тебя! Как-нибудь сам справлюсь. У тебя самого и здесь хлопот хватит. Но вот мне всё же интересно: почему сейчас Дом пропускает большие ценности, а раньше не пропускал?
— Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, — сказал Ахмед.
— Может, и узнаем. Должен вас обрадовать. Мир Генриха Швейцера нашелся. И мы с Александром в него уже краешком глаза заглянули. Не исключен шанс, что мы позже и бумаги Швейцера увидим. Если он их сам не уничтожил, разумеется. Капитан, мешочка какого-нибудь не найдется? Заберу я от вас этот презренный металл.
Вернувшись домой, нашел визитку директора комиссионки и снял трубку.
— Аркадий Семенович? Я по поводу сувенирных монет из цветных металлов. Да. Не совсем. Другая партия. Нужно обсудить. Понял. В кафе через полчаса.
С директором магазина мне прежде встречаться не приходилось. Договаривались об обмене по телефону, а деньги за золото приносил посредник — продавец этой комиссионки. Директор оказался дородным человеком лет пятидесяти с уже обширной лысиной и как бы аристократическими манерами. Видимо, видел меня со стороны, когда я заглядывал в комиссионку. Когда я вошел в кафе, он поднял руку и помахал.