Там-то и окончился путь Рандольфа и его свиты.
Райнарт мерил шагами камеру. Это оставалось единственным доступным ему развлечением с тех пор, как они прибыли в Анкарион. Гейне по счастью осталась где-то в городе, — бывшая принцесса больше не интересовала Совет. Самого Райнарта проводили в подвалы Башни и, похоже, забыли о нем. Ни один из магов так и не почтил его своим присутствием и объяснений ему тоже никто не дал, хотя у Совета должно быть достаточно претензий к нему. Райнарт ждал и тихо бесился.
Металлическая дверь даже не скрипнула, но Райнарт стремительно обернулся. Вот только он был готов увидеть кого угодно, кроме нее.
Быстрым шагом в камеру вошла Алагерда и резким движением бросила ему связку ключей. Следом упали меч и ножи Райнарта.
— Откуда?
— Лучше не спрашивай!
Вроде бы ей удалось избежать неприятностей, хотя вспоминать как именно — было противно.
— Как вы неосторожны, дитя мое! — выговаривал ей тогда маг, — Я понимаю, нежные чувства, воспоминания юности… но я считал вас здравомыслящим человеком. Как вы могли позволить втянуть себя в такую авантюру?
— Лорд Рандольф, — Алагерда не притворно ломала пальцы, — Вы правы! Воспоминания юности… Райнарт дорог мне и мне было неприятно видеть, как он губит свою жизнь!
Мне жаль эту девочку, Мелигейну… я слишком полагалась на свой разум и чутье, надеясь убедить Райнарта обратиться к Совету, раньше, чем он станет сколько-нибудь опасен…
«Правду, главное говорить только правду… и не важно, на сколько она соответствует истине…» — Что ж, излишняя самоуверенность довольно часто встречающийся недостаток!
Особенно опасный для мага, — наставительный тон лорда Рандольфа был мягок и даже нежен.
— О! — в глазах рыжей волшебницы стояли слезы, — я больше… я только…
— Подобная сентиментальность простительна в молодости, — смягчился маг, приобнимая Алагерду за плечи, — потом это проходит…
Со стороны они смотрелись как заботливый дядюшка и смущенная племянница. Старый козел, а туда же! Так что ей пришлось выпутываться еще и из этой ситуации.
— Что бы это значило? — Райнарт не торопился принимать помощь.
— Догадайся! — Алагерда очнулась от мыслей. Сейчас она не выглядела ни самоуверенной, ни насмешливой.
— С чего ты взяла, что я куда-то побегу? По-моему, терять мне уже нечего.
— Тебе может и нечего! А кое-кому есть! Так что бери ключи, а дорогу я сейчас расскажу.
Райнарт не двинулся с места.
— Почему, Герда?
— Потому что! Потому что не будет для твоего черного никакого пожизненного заключения!!! Рандольфа сместили, и теперь глава Совета — Ровена, а она всегда слишком прислушивалась к эльфам… Еще объяснять?! Я не могла придти раньше… А завтра его сожгут!
— Почему, Герда? — повторил Райнарт свой вопрос, но уже о другом.
— Не спрашивай! Я сама не знаю… Так ты идешь, или предпочтешь остаться здесь? — волшебница первая выскочила в коридор, указывая дорогу. …Дамон встретил вошедшего героя стоя, и при виде Райнарта взгляд расширенных глаз сделался потрясенным и недоверчивым.
— Идем, — кивнул Райнарт с порога.
Дамон долго и пристально вглядывался в героя. Таким Райнарт, — да и вряд ли еще кто-нибудь, — его не видел: выражение по-своему красивого лица мага было открытым и каким-то беззащитным.
— Нет, — улыбнулся он, даже не шелохнувшись.
— Почему? — промедление начинало раздражать Райнарта.
Все еще улыбаясь, темный вздохнул.
— Зачем? Для очередной войны? Я устал от смертей вокруг себя, — ответил он, пожимая плечами, — мне следовало умереть очень давно… когда они пытались убить меня в первый раз! Это было бы лучше для всех…
— Тебя сожгут, — Райнарт приблизился к нему вплотную, сжимая ключ от адамантиевых оков: а заковали его, как зверя, соединив все цепи со стеной…
— Я знаю, — ровно и твердо ответил маг, — Поверь мне, это — лучше, чем тюрьма!
— Лучше, чем свобода?
— Да… — отвернувшись проговорил Дамон, — Покой иногда лучше… Но ведь и свободы у меня тоже не будет!
«Он прав, — понимал Райнарт, — их никогда не оставят в покое, и всю оставшуюся жизнь придется провести в бегах… и только бы он перестал улыбаться…» Неожиданно лицо Дамона приняло смущенное извиняющееся выражение, словно он просил прощенья за подобную слабость.
— Я… боюсь, — тихо признался он, — огонь — это так долго… и больно… убей меня быстро, герой!
Райнарт стоял так близко, что слышал его учащенное дыхание. Темный смотрел понимающе и чуточку печально. На одной чаше весов было все: честь, жизнь, жизнь героем, долгая непримиримая борьба Света и Тьмы, на другой — языки пламени охватывающие седого человека в нелепом черном балахоне, прикованного к столбу… …Дамон содрогнулся всем телом, и в уголке сомкнутых губ выступила кровь.
— Спасибо, — шепнул он, и неправдоподобно черные глаза, каких не бывает ни у людей, ни у эльфов, закрылись уже навсегда.
Райнарт придержал оседающее тело и осторожно опустил его на пол. Мир вокруг ощутимо пошатнулся… …Наваждение схлынуло. Они все еще стояли друг против друга, и нож Райнарта упирался в грудь скованного мага. Крохотное пятнышко проступило на прорезанном материале.
— Я не верю в такое милосердие, — отчеканил Райнарт, — И если приспичило — сделай это сам! А если не хочешь новой войны, только ты и можешь предотвратить ее. Ты, лорд Башни!!
Он почти швырнул в мага перстень, до сих пор сохраненный им. Дамон вздрогнул так, как будто клинок все же вошел вглубь. Он впился в плечи героя, звякнув цепями, ошеломленно всмотрелся, а потом рассмеялся с непонятным торжеством.
— Вечная Тьма! Райнарт… Это по мне! И только ты теперь можешь остановить меня!!!
Снимай! — он протянул руки и склонил голову, что бы было удобнее освободить его от оков.
Не без трепета и сомнений — уж очень быстро и сильно в единый миг переменился Черный, — Райнарт повернул ключи. Маг обнял его — они были одного роста, только Райнарт крепче сложением — и жарко шепнул на ухо:
— Ты сам не знаешь, что сейчас сделал… Но я запомню… все запомню… Спасибо!!!
А теперь, и правда, идем!
В камеру, поторопить, вбежала Алагерда. Увидев их — как-то странно мучительно расползлась по двери…
— О! — многозначительно произнес Дамон.
Алагерда дернула плечом, избегая смотреть на него.
«Когда, — с изумлением подумал Райнарт, — когда они успели? Когда она успела его полюбить?» Скрывшись под белой мантией с капюшоном, Дамон шел за своими спасителями, улыбаясь уголком губ, и думал: что движет женщиной он понимал, и дело было не в какой-то его исключительной неотразимости. Тщеславие по-прежнему занимало не малую долю в ее побуждениях, а кто еще, скажите, может похвастаться, что флиртовал с сильнейшим темным магом, который к тому же тебе и жизнью обязан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});