Эледвер то и дело бросал на них многозначительные взгляды, но Райнарт был упрям, и последние несколько часов буквально тащил темного на себе.
Можно было бы соорудить носилки, подумал он, но, во-первых, в пределах видимости не было даже щепки, а во-вторых, ни гордый эльф, ни не менее гордый маг, так и не произнесший больше ни слова, — на это не согласились бы.
— Начинается, — внезапно сказал Дамон так спокойно, что в первый момент Райнарт его даже не услышал.
— Что начинается? — переспросил он.
Маг не ответил, и, присмотревшись, Райнарт увидел, что тот из последних сил борется с очередным припадком. Сначала он подумал, что именно это и имел в виду Дамон, но небо стремительно темнело. Налетевший ветер усиливался и грозил сбить с ног. Бежать куда-либо было просто бесполезно. Райнарт сгрузил темного, и тот рухнул на колени, хватая ртом воздух. Гейне вскрикнула: ото всех сторон к ним приближалось непонятное рваное нечто, подозрительно напоминающее тени из Башни…
Райнарт, Эледвер и Гейне стали спиной к спине. Клочья тьмы кружили, образовывая широкий круг, который все больше сужался.
— Райнарт, — прокричал Фориан сквозь рев бури, — Это он! Убей его! Это его ненависть зовет их! Поверь мне!
Райнарт обернулся. Дамон стоял на коленях, сжимая горло рукой, губы его шевелились, но слов не было слышно. На белом как мел лице пульсировали две дыры в бездонную мертвую черноту. Вихрь теней потянулся острием к раскрытой ладони его поднятой в отчаянном жесте руки…
С широкого замаха Райнарт обрушил бастард на седую голову. Маг без звука рухнул ничком…
Вихрь взорвался клочьями мрака и разнесся в стороны.
Флешбэк Черный был один. Он стоял у колонн, которые отделяли тронный зал от балкона, наблюдая, как его армия завершает маневр. У него не было рогов, когтей и копыт.
Тонкая черная фигура отчетливо вырисовывалась на фоне немыслимо ясного неба. Он пренебрег доспехами, и ветер ласково шевелил иссиня-черные волосы и темные шелковые одежды.
Маг медленно обернулся, и герой задохнулся, — глаза у него были тоже ужасающе черными.
— Зачем ты пришел, герой? — тихо спросил Властелин.
Чудовищно прекрасное застывшее бледное лицо его было задумчивым и немного печальным.
— Я пришел убить тебя! — выкрикнул растерянный герой.
— Ты думаешь, у тебя это получится? — улыбнулся темный уголком губ.
Герой молчал. За стенами цитадели вспенивался глухой рокот. Многотысячное войско, раз в десять превосходившее армии почти разбитого Союза… и где-то там, у входа в Башню остались его друзья…
— Неужели ты действительно считал, что мне не известно о вас? Что вы прошли сами?
— Нас пропустили… — прошептал герой.
— Конечно. Я отдал строгий приказ.
— Я все равно убью тебя! — отчаявшийся герой бросился на стоявшего перед ним темного, целясь мечом в открытое горло.
Он не заметил, как изменилась ленивая поза Властелина Башни, но сталь встретила сталь.
— Жаль, — уронил темный, — Вы не меняетесь. …Квинтесенция противостояния — битва двоих. Светлый против Темного. Герой против Властелина…
Герой шел победить, иначе этот — тонкий, черный, как и его клинок — обратит в прах существующий мир! Он только раз сумел достать противника распоров рукав, — и уже был дважды ранен, начал терять силы… и герой понимает, что ему никогда не победить в этой схватке…
Внезапно Властелин вздрагивает: арбалетный болт и стрела, которые он не успевает остановить вовремя — один за другой вонзаются под лопатку и у основание шеи.
Мощным ударом темный отбрасывает героя и в ярости оборачивается на встречу новому противнику. И почему-то медлит целую бесконечную секунду, с понимающей усмешкой.
На левой руке постепенно желто-красным огнем разгорается морионовый перстень.
— Стреляй же! — раздается под сводами, и следующая стрела вонзается в запястье.
Опомнившийся герой снова бросается в атаку, но его встречает эсток уже в левой руке. Скрип арбалетного ворота, свист тетивы, — маг падает на одно колено, выше которого вонзился очередной болт. Стены башни содрогаются от гнева своего господина, снова подведший эсток летит в сторону — в того, чья стрела была первой… Однако он не успевает завершить убийственный аккорд на своей черной флейте, — между ним и замершим в растерянности, опустившим меч героем, оказывается Рандольф: колдовать здесь он не может, но резко бьет черного мага в висок. Резной белый посох опускается снова и снова, пока его навершие не становится красным от крови, а темный не замирает на плитах…
А где-то далеко армия Союза отступила, и люди, и нечисть под черными знаменами кричали виват. А потом, под яростное содрогание недр, пошел серный дождь. В воздухе стоял едкий кислый запах, а все живое на равнине корчилось и умирало в муках. И Башня ничего не могла сделать, потому что ее скованный властелин лежал без памяти в луже собственной крови…
И когда все было кончено, стоявший в окружении белых магов и эльфов юный герой Роланд, поднял глаза и сказал:
— Это против чести.
Но ни победителям, ни проигравшим, — это было уже не важно.
* * *
Открыв глаза, Дамон окунулся в чудо звездной россыпи и едва удержался от крика.
Слишком давно он не видел звезд наяву… а во сне… Дамон до крови прикусил губу.
— Почему ты не убил меня, герой? — спросил он у сидящего рядом человека, ища глазами тусклую звездочку в созвездии Ока, которая означала его связь с Башней.
Райнарт дернулся.
— Я не убиваю безоружных, — наконец проговорил он.
— Положим, мне не обязательно держать в руках оружие… — даже не смотря на него, Райнарт знал, что Дамон усмехается.
— Твоего оружия у тебя сейчас тоже нет, — спокойно отозвался герой.
— Понимаю. Ты не убьешь меня. И Светлый Совет тоже. Ибо тогда лет через сто из-за нарушенного баланса явится другой, которого вы не знаете и несравненно превосходящий меня по мощи, — маг почти дословно повторил слова Гейне, — Будь милосерден, герой! Убей меня сразу. Я и так не вынесу новой тюрьмы…
Можно только догадываться каких сил стоило бывшему Владыке просить об этом своего врага. Райнарт закрыл глаза, благодаря обе Силы, что темный не может видеть его лица. Не дождавшись ответа, Дамон рассмеялся, но смех оборвался, и он зашелся хриплым кашлем.
— Я не могу убить тебя! — упрямо сказал Райнарт — Ты же герой! — это прозвучало как наитягчайшее оскорбление.
— Именно поэтому, — Райнарт ощущал спокойствие, которое дает только уверенность в своей правоте, — Я не чувствую в тебе зла сейчас…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});