сидящая на стуле, подскочила от испуга.
— Демоны вас побери, ниса Бель, что вы тут делаете?
Сыщик зашёл в комнату, захлопнул дверь. Судя по воцарившейся в доме тишине, никто на грохот не спешил, дабы проверить, все ли у постояльца хорошо. Кривз, ругаясь, открыл окно.
— К вам приходила ниса Бель? — с интересом спросила плохо видимая в темноте девушка в одежде, свидетельствующей о ее аристократическом происхождении.
Димитрий оперся бедром о стол, скрестил руки на груди.
— Не представитесь для начала?
— Милица нис Аль.
Вот этого он не ожидал. Он зажег лампу, всмотрелся в гостью. Действительно, ниса Аль. Какой-то день посетителей, причем посещают его исключительно юные девы и совершенно неожиданным и даже неприличным образом! Против новомодной "эмансипации" Димитрий ничего не имел, но ни тогда, когда в следствии ее обнаруживаешь ночью в своей комнате девушку с претензиями! Нет, он сам собирался с ней говорить, но завтра. Бессонная ночь в раздумьях о судьбе брата пошла бы ей на пользу.
— Зачем вы пришли? — резко спросил он. Ответили весьма ожидаемо.
— Поговорить. Меня не пустили к вам сегодня.
Да, было дело, прибегал Вито, сообщал о сестре подозреваемого, но Димитрию было не до взбалмошных девиц. Поэтому он приказал мальчишке найти Цветану и поручить ей записать все, что хочет сказать свидетель (/соучастник?). Девицу это, видимо, не удовлетворило.
— Я знаю, у вас бумага с тремя печатями, — сообщила она.
— Поздравляю вас с этим знанием. — Димитрий даже не пытался маскировать холодный тон. — Это все?
— Нет, конечно.
Лампа светила не так уж ярко, но Кривз и без света знал, что девушка бледна. Глаза красные, заплаканные. А если немного пощупать… Внутри — боль, обида, чувство несправедливости, вина… Кислый привкус сожаления… Любовь… Они с братом не были слишком близки, но и никогда не были врагами… Жар жажды действия. Она не может бросить Славена в беде!..
— Я хочу…
Она запнулась, не зная, какую выбрать линию поведения.
— У вас есть два варианта, — начал рассуждать вместо нее Димитрий. — Первый — я вас спрашиваю, вы честно отвечаете на все мои вопросы, все заканчивается настолько благополучно, насколько может в рамках законодательства. Второй — вы отвечаете нечестно, врете, конечно же из благих побуждений, пытаясь помочь брату. Второй вариант губителен и для вас, и для него — поверьте, вашу ложь я почувствую легко. Так что может остановимся на первом?
Она вздрогнула, неосознанно обняла себя руками. Кивнула. Качнулись локоны, в беспорядке лежащие на плечах — утренняя прическа превратилась в сущий кошмар, но сегодня нисе, судя по всему, не было дела до своего внешнего вида.
— Да.
— Хорошо. Садитесь.
Она опустилась на стул. Он продолжил стоять у стола, неумолимой ночной тенью возвышаясь над хрупкой женской фигурой. Подвинул лампу ближе к посетительнице. Ниса действительно выглядела болезненно-бледной. Чертами лица она очень походила на Славена: те же тонкие губы, тот же волевой подбородок, тот же высокий лоб, только волосы имели не темный цвет, а золотистый, и глаза были не зелёными, матушкиными, а голубыми, видимо, в отца. На тонких пальцах красовались кольца и перстни. Очень дорогие кольца и перстни. На каждом пальце, на некоторых даже по два украшения. Это наводило на определенные мысли.
— Вы пришли дать мне взятку?
Девушка вздрогнула, невольно кинула быстрый взгляд на свои руки.
— У меня… Я…
— Не утруждайтесь. Не надо ни врать, ни пытаться меня подкупить. Вы представления не имеете, сколько мне платят.
Жизнью. А жизнь — это самое дорогое.
Откуда такие нелепые мысли?
— Я…
— Что вы хотели рассказать?
Она глубокого вдохнула и заговорила быстро, торопливо:
— Он не виноват. Не может быть виноват. Он ночью только эти свои глупые серенады петь уходил. Наивный. А когда убили Арджу, в тот вечер матушке нездоровилось, он ей читал. Он не мог. Это не он. Слуги! Слуги могут подтвердить, что он был дома! Если не верите родственникам — спросите их! Славен и мухи не обидит! Иначе бы давно свою нису украл!
Ниточка… Горькая, острая, с запахом каленого железа… Какая интересная ниточка!
— Вам не нравится его невеста?
— Она… — ниса замолкла, пытаясь подобрать правильное слово. — Милая. Но… — Девушка опустила взгляд, сжала свою маленькую сумочку и вдруг затараторила, захлебываясь словами: — Понимаете, если бы она по-настоящему его любила, она сбежала бы с ним! Она бы выступила против воли отца, не испугалась бы! Пришла, сказала бы, вызволила! Она не плохая, очень грустная, нежная, тихая, но разве любовь — это не то, что выше предрассудков? Она заставляет делать больше, чем можешь! Разве не должна тихая кричать от боли, когда он сидит там, в этом вашем черном каменном мешке, на старой соломе, в компании с крысами? Разве не должна спокойная требовать, спорить, бежать и делать? Разве не стоит отбросить грусть и стать разъяренной степной кошкой? Славен так о ней говорит! Он такие слова ей писал! Он что угодно ради нее сделал бы! К отцу ее ходил сколько раз! Такой выкуп за невесту предлагал, матушка за сердце хваталась! А она что для него сделала? Что?
Запал иссяк. Милица затихла. Щеки ее покраснели, глаза блестели, и весь вид выражал праведное негодование. Димитрий мысленно вскользь отметил, что ниса на гнилую солому никто не положил бы, не те времена, но говорить ничего не стал.
— Вы знали о ритуале?
Девушка опять погрустнела.
— Без подробностей. Рисунок я не видела. Но Славен помешался на этом, все время говорил, что принесет Ильяне избавление. Каждый раз, когда он не находил ее на каком-нибудь балу или ужине, он бледнел и надолго запирался в комнате. А тут ещё она заболела, и он совсем с ума сошел. Славен твердил, что нис Бель ее убьет. Что ему объяснили: старый аристократ проклят, он питается страданиями дочерей и скоро вовсе сведёт старшую в могилу. И нельзя ждать. Он сказал, ритуал безобиден: знаки двойные, значит, что откроется, то и закроется. Бояться нечего. — Девушка закрыла лицо ладонями. — И смеялся надо мной, говорил, что нис Кисл еще научную работу по этому "приключению" напишет. А потом его старик Йозо еле довёз до дома. Не знаю, что было бы, если бы он не взял с собой слугу! Йозо сказал, он даже не сам вышел, его какой-то молодой человек вытащил из того ужасного места. А мы не знали, что и думать! Так боялись! Что он умрет. Что его заберут! Он и теперь ведь не здоров. — Она вдруг встала. Шагнула вперёд, протянула было руку к его руке, но