Читать интересную книгу Китайская невеста - Майкл Скотт

Джонатан попытался ее обнять.

— Подожди, — сказала Лайцзе-лу. — Я тоже должна сделать признание. Отец пытался выдать меня за дона Мануэля Себастьяна, генерал-губернатора Макао. Я — я все время отказывалась выйти за него замуж. Точно также я отказалась от предложения принцессы Ань Мень, которая в качестве альтернативы предоставила мне возможность выйти за ее кузена Шан-Вэя, страдающего пьянством.

— И откуда у тебя столько сил? — спросил он, а затем с широко раскрытыми глазами слушал ее рассказ, как он явился к ней во сне, пообещав вернуться. Она также упомянула, что в душе считала себя его женой, и именно поэтому его обручальное кольцо она носит на левой руке. Когда Лайцзе-лу закончила рассказ, Джонатан расстегнул ворот и показал ей нефритовый медальон с изображением Древа жизни, тот самый, который она подарила ему.

— Теперь, когда я здесь, — решительно проговорил он, — мы поженимся без промедления.

— Именно этого я и хочу. Но в эти беспокойные времена нам придется нелегко. Давай спросим совета отца, который наверняка знает, как лучше поступить. Мы должны отправиться к нему прямо сейчас. Он и Сара с нетерпением хотят увидеть тебя. Они ждут нас.

Вновь взявшись за руки, они направились в павильон отца. Сун Чжао обменялся поклонами с Джонатаном согласно китайскому ритуалу, а затем европейским рукопожатием.

Сара Эплгейт удивила Джонатана тем, что поцеловала в щеку, но язык у нее остался едким.

— Тебе должно быть очень стыдно, потому что ты заставил меня поволноваться, — сказала она. — И не стоит оправдываться, теперь ты восстановил мое доверие. И к тебе и вообще ко всем мужчинам Нью-Лондона.

Джонатан еще раз повторил историю своих злополучных отношений с Луизой, затем подробно рассказал о сыне.

— Я буду любить его как собственного сына, — сказала Лайцзе-лу.

Взглянув на нее, Джонатан просветлел. Теперь он чувствовал себя на верху блаженства.

— Позднее мы поговорим с тобой о грузе, и что следует взять с собой в Америку, — сказал Чжао. — Теперь, как ты понял во время прогулок по Кантону, возникло много проблем.

— Поджидая тебя, мы тут обсуждали вопрос о свадьбе, — сказала Сара Эплгейт. — При обычных условиях церемония состоялась бы в Храме Неба, но теперь это совершенно невозможно. Толпа растерзает вас обоих. Вам придется венчаться здесь, в нашем маленьком храме. Не будет никаких свидетелей, кроме Кая и нас.

— Это не имеет значения, — сказал Джонатан, а Лайцзе-лу быстро кивнула в знак согласия. — Главное, чтобы мы стали мужем и женой, остальное неважно.

— Многое очень важно, — мягко возразил Чжао. — Маркиз де Брага гордый и мстительный человек. Он станет твоим врагом на всю оставшуюся жизнь. Смотри, никогда не посещай Макао ни теперь, ни после, пока он будет оставаться генерал-губернатором. Мне говорили, что его тюрьма — место ужасов. Теперь очень важно найти способ переправить вас обоих и Сару на корабль и отправить в Америку.

— Надеюсь, ты не возражаешь, Джонатан, — проговорила Сара извиняющимся тоном, — но Чжао решил, что мне следует вернуться в Соединенные Штаты вместе с вами. Я не могу больше оставаться жить в стране, где в любой момент меня могут убить, и пройдут, вероятно, годы, прежде чем я снова смогу свободно ходить по улицам города.

— Мы тебе более чем рады, — мгновенно ответил Джонатан. — Не только на борту корабля, но и в нашем доме в Нью-Лондоне. Настаиваю, чтобы ты считала его своим домом, так же к этому отнесется и мой отец.

Перспектива вернуться на родную землю после стольких лет, проведенных на Востоке, вызвала неожиданные слезы в глазах женщины. Сердито смахнув их, она смогла лишь пробормотать:

— Слава Богу!

Первым делом по порядку была свадьба, и после долгой разлуки оба главных ее участника мечтали, чтобы церемония состоялась как можно скорее. Лайцзе-лу и Джонатан пришли в неописуемый восторг, когда отец предложил провести церемонию бракосочетания в тот же день.

Пригласили даосского священника, который, не откладывая, привел в надлежащий вид крошечный храм — пагоду, внешняя стена которой была сложена из камня, а внутренняя — инкрустирована мозаикой с изображением светящейся Матушки жемчуга.

Сара удалилась с невестой, чтобы помочь ей нарядиться для церемонии, Джонатана проводили в небольшой двухкомнатный павильон, который он занимал два года тому назад. Улыбающийся Кай принес ему свободно сидевший халат, доходивший до лодыжек, широкополую шляпу и пару домашних туфель — и все это из ярко-красного шелка, традиционного цвета нарядов жениха и невесты.

Джонатан накинул одежду поверх своего европейского костюма морского капитана и в — сопровождении Кая прошел в храм. Воздух в храме оказался настолько насыщенным благовониями, исходившими от двух пылающих чаш, что у бедного американца заслезились глаза и ему стало трудно дышать. Сначала он не заметил священника, восседавшего в позе Будды на площадке, находившейся на некотором возвышении и отдаленно напоминавшей алтарь. Казалось, тот пребывал в трансе и не замечал прибывших. По обе стороны от него стояли две фигуры на пьедестале из слоновой кости, которые на первый взгляд также представляли собой изваяния Будд. Кай тихо объяснил, что бюст слева, выточенный из поразительно белого нефрита с сапфирами вместо глаз и ожерельем из алмазов являл собой высшее даосское божество — Нефритового императора. Фигура справа, вырезанная из черного нефрита с изумрудами вместо глаз, являла собой второе в табели о рангах даосского пантеона: божества — императора Восточной горы.

Джонатан чувствовал себя неловко, но Кай пообещал подсказывать, что делать в соответствующие моменты.

Лайцзе-лу вошла в храм в одиночестве, и когда встала так, что Нефритовый император оказался спереди, а император Восточной горы — позади нее, то несмотря на дым и сумрак, в сверкающем чонсаме она выглядела потрясающе. Единственное украшение, кроме обручального кольца Джонатана, состояло из длинных позванивающих рубиновых серег и крупного рубина, вделанного в золотой перстень, который был на ее правой руке. Сун Чжао и Сара вошли следом, держа в руках масляные лампы, осветившие храм, и девушка распростерлась ниц перед священником. Джонатан, следуя произнесенным шепотом советам Кая, сделал то же самое.

Они провели в таком положении, как им показалось, довольно длительное время, прежде чем священник, продолжавший пребывать в трансе, начал читать молитву на мандаринском наречии.

Джонатан поразился, узнав, что оказывается они с Лайцзе-лу уже женаты. Оказывается то, что они надели соответствующие одежды и сами добровольно простерлись ниц перед священником, указывало на их желание стать мужем и женой, и именно это обоюдное желание делало их настоящим мужем и женой. Считалось само собой разумеющимся, как говорил им священник, что ни один не может оставить другого в беде, и что они будут в браке до тех пор, пока живы. В обращенной к ним молитве, священник призывал соблюдать заветы предков и привить своим детям эти наставления. Но превыше всего он советовал им следовать учению даосизма и вести созерцательный образ жизни.

Кай прошептал на ухо Джонатану:

— Теперь встань и пятясь выйди из храма. Смотри только не прикасайся к невесте!

Американец сделал, как ему посоветовали, и с облегчением вдохнул свежий воздух сада. Мгновением спустя к нему присоединилась улыбающаяся Лайцзе-лу.

— Если бы церемония продлилась еще минуту, — сказала она, — потекла бы косметика с глаз.

— Церемония уже закончена? — спросил Джонатан.

Лайцзе-лу счастливо улыбнулась.

— Когда мне можно будет поцеловать тебя?

— Обычай запрещает жениху прикасаться к невесте в храме, — сказала она, — но теперь мы уже женаты и можем делать все, что нам заблагорассудится.

В тот же миг Джонатан заключил ее в объятия.

Чжао, Сара и Кай следом вышли из храма с поздравлениями, а затем, вместе со священником, все собрались в обеденном павильоне. Традиционный свадебный обед отличался поразительной простотой. Он состоял из лапши с говяжьим фаршем, яиц, сваренных вкрутую вместе с морскими водорослями, длинной пшеничной лапши с мясом, порезанным на кусочки, и небольших кубиков говядины, подававшихся с горохом, творогом и грибами. Чайники с чаем то и дело пополнялись, тосты произносили, поднимая малюсенькие чашечки подогретого рисового вина. Тщательно продуманный обед, согласно китайскому обычаю, предполагал приучить молодоженов к пище, если они не смогут преуспеть в ближайшие годы, приготовленной из основных самых распространенных продуктов; эту традицию соблюдали даже в богатых семьях.

Если бы разногласия с западными странами не были столь острыми, несомненно, на праздничной церемонии в доме у Суна присутствовали бы сотни гостей, однако для Лайцзе-лу и Джонатана их отсутствие не имело никакого значения. Единственное, что было для них существенным это то, что они были, наконец, вместе после долгой и мучительной разлуки.