которые воюющие державы хотели рассчитывать. В 1859 г. Наполеон III и Австрия вели борьбу всего 70 дней, так как первый тяготился нейтралитетом Пруссии, а вторая ожидала вмешательства не только Пруссии, но и России. Борьба 1870–1871 гг. ограничилась пределами Франции только потому, что Россия сдержала Австрию.
Не нуждавшаяся в дальнейших завоеваниях, не хлопотавшая о рынках, занятая громадным и быстрым развитием собственных сил и богатств, Россия действительно была бы стражем для всего мира. «Превентивная» война 1914 г. не позволила ей выступить в этой роли и привела как раз к обратному – к созданию на месте прежней России очага бесконечных смут и общеевропейской тревоги.
Вопрос о разоружении, который предполагалось разрешить совсем в иной форме, чем о том думают ныне, отодвинулся в своей развязке на неопределенный и, по-видимому, долгий срок. Ни о каком разоружении – ни по пути, разъясненному ген. Михневичем, ни по пути, намеченному современными политическими деятелями, – не может быть и речи, пока в златоглавой Москве сидят наследники Парижской Коммуны и члены европейского Интернационала.
Уйдут они, и явится несомненная возможность сделать вооруженные столкновения явлением редким…
Симанский П. Фронтом к прошлому //Русский Инвалид. – 1929. – 22 мая.
Американский пацифизм
Н. Головин
Почти каждый американец в принципе пацифист. Он смотрит почти с презрением на Европу, которая никак не может освободиться от таких «варварских предрассудков», как решать наиболее острые международные вопросы войной. Он только не замечает одного – что все это теперешнее благосостояние принесено ему войной, той самой, против которой он восстает. И от этого благополучия, которое является следствием несчастья Европы, он отказаться не хочет.
Европеец, который слушает поучения американца о «незаконности» войны, невольно думает про себя: если война есть средство незаконное – то и благоприобретенные этим «незаконным» средством материальные блага подлежат возвращению. Его мысль невольно переносится на вопрос о так называемых междусоюзных долгах, выражаясь более ясно, – об общей задолженности Америке. Но рядовой американец не хочет и слышать об аннулировании этих долгов. А между тем, это единственный и наиболее верный путь к прочному миру, ибо это значительно уменьшило бы требования победителей к побежденным. Интересно отметить, что отказ Америки от возмещения военного долга может оказаться ей выгодным и в экономическом отношении.
Дело в том, что исключительный прилив золота в Америку являлся следствием того нарушения экономической жизни, которое было вызвано войной. Это, следовательно, представляет собой процесс болезненный.
По мере того, как мировая война все более и более отходит в прошедшее, мировая экономическая жизнь оздоровляется. В условиях мира созданное войной положение не может существовать. Уровень запаса золота в условиях мирного европейского труда должен повышаться за счет отлива золота из Америки. Противиться этому процессу – равносильно тому, что пытаться остановить течение большой реки. Чем большая плотина будет построена – тем большая катастрофа разразится в случае ее прорыва.
Происходящие в этом году в Америке крахи не являются случайными. Они представляют собой обвал тех плотин, которыми Америка пытается удержать отлив из нее золота. Требуя уплату причитающегося ей долга – Америка уподобляется инженеру, который не только перегородил плотиной реку, но в то же время предпринимает работы для того, чтобы увеличить прилив воды в образовавшиеся запруды.
И чем более будет требовательна Америка в отношении между – союзных долгов, чем более будет отгораживаться она от Европы таможенным тарифом, тем большие крахи ожидают ее в будущем.
Социальная жизнь, так же, как и все явления мира, управляется законами. Война есть социальная болезнь. Стремиться отстоять свое благополучие, базируясь на нарушенном войной экономическом равновесии, очень близоруко. В моральном отношении это несравненно больший шовинизм, чем шовинизм воюющей армии. В последней люди рискуют жизнью и не получают никаких материальных благ.
Но где же пацифизм?
Один из моих приятелей – отставной генерал, принимавший участие в рядах армии С. А.С.Ш. в мировой войне, – заявил мне, что он ярый пацифист; он восхищается пактом Келлога и возмущается шовинистическим духом Европы.
– Отдадите ли вы Филиппины японцам? – спросил я его.
– Ни в коем случае, – с горячим возмущением ответил он.
– Но, когда японцы говорят, что им нужно место под солнцем, они правы, – продолжал я.
– Может быть, – вновь столь же горячо возразил он. – Но нам нужны рынки в Китае, уступка же Филиппин нанесет материальный ущерб и подорвет наш моральный престиж на востоке.
– Тогда у вас будет война.
– Да, но в этой войне Америка будет защищать свои законные права.
– Какая же разница между вами и Европой? – спросил я в заключение.
Он ничего не ответил.
Головин Н. Н. Американские впечатления / Русский Инвалид. – 1930. – № 10.
Этика воины
А. Деникин
С тех пор, как споры народов разрешаются войною, – а дата эта теряется в зачаточной истории человеческих обществ… С тех пор, как война является почти перманентным явлением в жизни мира, – ибо время от исхода евреев из Египта и до сего дня, в течение 3.579 лет, было лишь заревом войны… – с тех пор всегда и везде, сообразно эпохам, нравам и племенным особенностям, мировая совесть пыталась утверждать известные обычаи – морально обязывающие правила войны, смягчающие ее жестокую сущность. По этому пути шли гуманистические течения, в особенности движение, поднятое в начале XVII века за установление «права войны и мира» Гуго Гроцием, родоначальником международного права.
Но эти теоретические нормы, по выражению Вольтера, «давая понятие о справедливости, служили только утешением для народов в тех бедствиях, которые созданы политикой и силой». Действительно, XVII и XVIII века являют собой пример исключительного господства жадного эгоизма правителей и правительств, падения политических нравов и жестоких приемов войны. «Сила и корысть создают трактаты, сила и корысть нарушают их»…
Не много перемен внесли и последующие два века. В 1864 году состоялась Женевская конвенция – кстати сказать, в год начала Великой войны исполнится ее полувековой юбилей, – внесшая известные ограничения в отношении воюющих сторон и начала гуманности в приемы войны. Акт лицемерия правительств, ибо правила ее плохо соблюдались во время войн последовавшего полстолетия и были попраны совершенно в мировой войне. Договоры о нейтралитете Бельгии и Люксембурга – «вы объявляете нам войну из-за клочка бумаги»… Причудливо изрезанная по живому телу ее народностей карта Малой Азии – в качестве компенсаций победителям… Подводная война, топящая мирные корабли с женщинами и детьми… Бороздящие тело осколки разрывных пуль… Отравление тела – удушливыми газами и души – ядовитою пропагандою…
Страны-буферы против вторжения вооруженной силы и вредных идей – то выручаемые, то предаваемые на поток…