недосуг следить за собой, да и желание такое возникает не так часто. Она вся растворяется в заботе о муже и детях. И красота ее неизбежно меркнет. Затем годы берут свое, и вот уже от девичьей красы не остается и следа. Надо пользоваться тем кратким мигом, пока девушка цветет.
– При чем тут это? Вы вообще о чем говорите? Вы знаете, где сейчас находится Стилист? Где этот ваш Валерий Павлович? Вы знаете, где он прячется?
Но это было все равно что говорить с глухим. Старик не реагировал на крики Фимы, он продолжал смотреть в пустоту и гладить альбом.
– Стася мечтала наряжать и баловать нашу девочку, – произнес он. – Она не знала, какая внешность будет у доченьки, когда та вырастет, поэтому разработала наряды на любой случай. Тут, в альбоме, можно выбрать любое платье для любой девушки. Для любой! Для толстушки и стройняшки, для брюнетки и для шатенки, найдутся наряды на любой вкус. Стасе лишь нужна была дочка. Девочка, которую она могла бы наряжать, которой она могла бы любоваться. Та девочка, которой при жизни Стаси я так своей жене и не смог подарить.
Он продолжал гладить альбомные страницы, словно подзаряжаясь невидимой энергией. Это было удивительно, но казалось, что с каждым прикосновением к вещи, которая была дорога его любимой покойнице, старик словно бы молодел.
Фима с удивлением отметила, что глаза его постепенно приобретали осмысленность, на щеках появился румянец, а движения из робких и неуверенных обретали силу.
– Единственное, в чем Стася была уверена, девочка должна у нас с ней получиться настоящей красавицей. Она была в этом так уверена, что я долго колебался, прежде чем выбрать подходящую. Вдруг она не понравилась бы моей Стасе? Я не мог оплошать снова! Не мог снова подвести мою Стасеньку!
О чем это он говорит? Но о чем бы ни шла речь, это было нечто очень важное, потому что на глазах у старика выступили слезы. Фима даже растерялась: она не привыкла видеть невозмутимого Филиппа Петровича таким взволнованным. Дело-то было нешуточное, это Фима всей кожей почувствовала.
А хозяин дома продолжал говорить:
– Я увидел ту первую девушку в магазине. Она выбирала ткани. Искала какую-то особенную ткань, которую должна была подарить подруге. Я долго смотрел на нее, не понимая, что же такого было в ней необычного. Да, она была красива, но девушек и покрасивей я встречал до тех пор немало. Однако они не заставляли биться мое сердце, а эта красавица меня зацепила. Я смотрел на нее и не понимал, что же в ней такого особенного. Но я последовал за ней, выяснил, где она живет, и понял, что именно она и станет моим подарком.
Что? Подарком? Кому подарком? Ткань? Девушка?
Фима уже совсем ничего не понимала, но чувствовала, что будет лучше не перебивать, если она хочет услышать конец этой истории.
– К концу недели я уже знал про эту девушку решительно все. Ее звали Леной. Она училась на вечернем и работала в каком-то скучном банке. В ее окружении были две подруги: одна старше, а другая младше ее. Но ни та, ни другая не заставили замереть мое сердце. Я наблюдал за своей Леночкой уже несколько дней и внезапно понял, почему мне так приятно на нее смотреть. В ее чертах проскальзывало нечто, что делало ее похожей на Стасю. Она не была ее точной копией, но была похожа, как могла быть похожа родная дочь. Дочь, которой у Стаси никогда не было, но которую она так мечтала получить. Когда я это понял, я уже не сомневался, что именно ее предназначила судьба в качестве подарка моей Стасе.
Все-таки Фима не ослышалась. Девушка – это и есть подарок! Теперь Фима слушала затаив дыхание.
– Я все проверил, и все сложилось прекрасно: Леночка была сиротой. Ее мама скончалась, когда малютка была совсем крохой, а папа даже и не появлялся. Леночку вырастила бабушка, которая к этому времени тоже отправилась в мир иной. Леночка была одна, совсем одна во всем этом большом и враждебном мире. И все же мне приходилось соблюдать повышенную осторожность, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Я понимал, что после того, как это случится, каждый шаг Леночки будет изучен через лупу. И все ее окружение подвергнется многочисленным допросам. Нельзя, чтобы кто-нибудь из них ляпнул про меня. К счастью, сейчас люди стали равнодушны к тем, кто их окружает. Опасаться мне было нужно камер, которые стоят теперь повсюду. Но у меня был сын, который подсказал, как можно обмануть их и избежать попадания под их прицел. Сам того не зная, он помог своей матери обрести столь желанную ей дочь.
– То есть вы послали Леночку в подарок своей жене?
– Но всякий подарок был бы неполным без должной упаковки, – хитро улыбнулся Филипп Петрович. – И я понимал, что у Стаси на том свете может не быть ниток и иголок, может не оказаться швейной машинки или подходящих тканей. Мне следовало обо всем позаботиться самому.
О господи! От таких откровений у Фимы буквально замерло дыхание. А Филипп Петрович все говорили, говорил. И ей не оставалось ничего другого, кроме как слушать его.
Глава 15
– Нарядная упаковка – вот что меня заботило. Какой ее сделать? Я понимал, что Стася будет очень придирчива. Но ведь все получилось прекрасно. Я смог подобрать самый лучший наряд для Леночки. И мне помогла в этом сама Стася.
– В самом деле?
– Словно заранее подсказывая, как мне нужно будет поступить, она оставила мне альбом со своими эскизами. Она чувствовала, что рано или поздно я смекну, как следует его использовать, чтобы доставить ей радость. Я должен был додуматься до этого давно, но я был глуп и туп! Зато когда я все понял, то сразу же начал действовать. И остановить меня было уже невозможно!
– Я вам верю.
– Я нашел ткани, я нашел швею, которая оказалась способна воплотить в жизнь мой замысел. Я очень волновался, наряжая Леночку в ее последнее на этой земле платье, в котором ей предстояло отправиться в гости к моей Стасе. Подойдет ли? Ведь шили без примерок. А вдруг будет широко или, наоборот, узко? Но платье село великолепно. У Леночки была прекрасная фигура, платье было ей к лицу, все было просто идеально. Девочка улыбалась, любой пришелся бы по душе наряд, который придумала для нее Стася. И Леночка ушла к моей Стасе счастливой, я был рад и горд тем, что сумел осуществить задуманное. Но потом я взглянул на альбом, увидел, сколько еще неизрасходованных эскизов нарядов осталось на его страницах, и понял, что моя работа только еще начинается.
– Но там же десятки эскизов! – ужаснулась Фима.
– Сотни! И все я должен был использовать! Не для того моя Стася трудилась над этими нарядами не покладая рук, чтобы я подвел ее и не сумел нарядить в них своих «доченек»!
При этих словах мерзкого старика Фиме стало совсем нехорошо. Она физически чувствовала, как ее охватывает удушье, словно в комнате стало катастрофически не хватать воздуха. Гадкий, гадкий старикашка! Как она могла обманываться и считать его благородным и милым! Впрочем, такова была особенность этого человека, помогавшая ему без труда завоевывать симпатии и доверие людей.
– Следующую мою посланницу я нашел на берегу реки. Она сидела в компании с какими-то пьяными мальчишками. Смеялась над их шутками. С кем-то из них целовалась, кого-то обнимала, кому-то даже обещала отдаться. Она пила пиво с водкой, пила дешевый коньяк и пила какую-то ужасающую бормотуху, которую даже отдаленно нельзя было признать вином. Ее лицо, несмотря на молодость, уже носило легкий отпечаток порочной жизни. Я понял, что должен спасти эту девочку – Катюшу. Должен извлечь из этой ужасной жизни, пока та не погубила ее красоту. Я стал следить за ней и понял, что родителей у девочки нет. Она жила с каким-то отвратительным мужчиной, законченным маргиналом, который использовал ее, обворовывал и унижал. Ему было настолько плевать на Катюшу, что он