ее за язык тянул? Вот уж правильно говорят, что маленькая ложь способна породить большую беду. Сказала бы правду: шить практически не умею, но надеюсь, что со временем освою эту премудрость. И ничего бы сейчас не было. Лежала бы дома, в своей кроватке, и не пришлось бы корячиться на полу, пытаясь справиться с ненавистными булавками, которыми Фима исколола себе уже все пальцы.
Каким-то чудом ближе к утру ей удалось приладить все детали выкройки на ткани и закрепить их булавками. Фима считала, что прекрасно продвинулась. А вот Валерий Павлович был явно разочарован, когда вошел к ней с инспекцией и завтраком. Он еще вчера предупредил свою пленницу, что питаться она будет два раза в сутки, чаще он для нее готовить не намерен, тут ей не ресторан. Спасибо, что еще воды обещал давать вволю.
– Ну как, Валерий Павлович? Хорошо я продвинулась?
Фима дружелюбно улыбалась, давая понять, что ждет похвалы и поощрения. Но маньяк разозлился:
– Это что еще такое? Я был уверен, что ты уже сметала платье!
«Сметала? Знать бы еще, что это такое».
– Ожидал увидеть его на манекене!
«Ах вот для чего стоит эта жуткая кукла в углу!»
– Ты же всю ночь не спала, трудилась.
Интересно, откуда он это знает?
– Я видел, что ты работала, но при этом оказывается, что ничего не сделала.
– Очень трудно работать, когда вы не дали мне даже самых маленьких ножниц. Как мне резать ткань?
– Да, ты права. Но ты должна была дать мне знать об этом.
– И как?
– Покричать, например.
– И вы бы услышали? Я вам кричала насчет Пятницы, вы не ответили.
– Если мне нужно, я отвечу.
И разглядывая разложенные детали выкройки, он сокрушенно заметил:
– Все выглядит как-то очень неаккуратно. Право, мне начинает казаться, что твои таланты по части кройки и шитья сильно преувеличены.
Только не это! Нетрудно догадаться, какие действия последуют, если такие выводы закрепятся в голове маньяка.
– Вы хотите хорошо или тяп-ляп? – холодно спросила у него Фима.
Оказалось, что надо хорошо.
– Тогда вот…
Фима выдержала достаточно длительную паузу, чтобы всем стало ясно: шить на скорую руку она не намерена, не тот у нее уровень мастерства. Это всякие там Ольги могли строчить абы как и без всякого вдохновения, а она – творец и будет творить настоящее волшебство.
Она прочитала Валерию Павловичу небольшую лекцию минут так на десять-пятнадцать, из которой следовало, что строчить на машинке может каждый, но не каждый способен воплотить в реальность мечту человека об идеальном платье.
Фиме показалось, что маньяк проникся ее словами. Он вообще оказался человеком легко восприимчивым, и девушка собиралась этим воспользоваться в своих целях.
Но пока что ей предстояло провести день в трудах или, по крайней мере, в их имитации. Маньяк неосторожно проговорился, что наблюдал ночью за Фимой. И как он мог это сделать, если в комнате его не было? А сделал он это с помощью видеокамеры, которая транслировала запись ему на любое устройство, хотя бы даже на тот же смартфон. Лежи себе в кроватке и любуйся, чем твои пленницы занимаются. Или даже во время школьного урока смотри, что они там делают.
В том, что у нее есть по меньшей мере еще одна соседка, Фима даже не сомневалась. Именно для этой несчастной обреченной на заклание жертвы и шилось шикарное платье.
Весь день Фима изображала бурную деятельность. Она увлеченно резала, сшивала и разглаживала. Когда уставала двигаться, то замирала, устремив взгляд на манекен, словно великий зодчий, видящий свое будущее творение.
Дорого бы дала Фима, чтобы понять, в какой части комнаты установлена камера. Но сколько бы она украдкой ни шарила взглядом по стенам, она не могла понять, где именно спрятан электронный глаз. И, соответственно, не могла понять, где у камеры может быть слепая зона.
Незаметно Фима так увлеклась процессом создания платья, что самой себе стала казаться великим модельером.
Она порхала по комнате, напевала и твердила, что ничего прекрасней в своей жизни не видела. Оставалось только убедить в этом своего хозяина, потому что, сказать честно, сшитое на скорую руку платье пока что выглядело далеко не лучшим образом. Где-то оно морщило, где-то кривило, где-то кружево легло комком, а в другом месте, наоборот, его было слишком жидко. Да и складки на пышной юбке никак не хотели получаться одинаковыми. В результате платье топорщилось и вставало дыбом далеко не в самых удачных местах.
– М-да… – протянула Фима, оглядев свое творение, но тут же спохватилась и воскликнула: – Шедевр! Безусловный успех!
Увы, явившийся на осмотр к вечеру заказчик не был так в этом уверен.
– Это что еще за уродство? – возмутился он. – В таком даже корову на торг не поведешь!
– Это красота! – и на всякий случай прибавила: – Я так ее вижу!
Но Стилист не согласился с ней:
– Это пошлость! Я не могу отправить очередную принцессу в таком балахоне! Это будет выглядеть отвратительно. А мои красавицы заслуживают самого лучшего. Все то, что им недодали раньше, они должны получить теперь! А ты своим платьем извратила всю мою идею! Это хуже, чем все то, что было у них до сих пор. А я не могу сделать их жизнь хуже, я должен делать ее лучше!
Ах вот оно что! Значит, он оказывает благодеяние убитым им девушкам! Спасает их от тягот жизни, давая возможность присоединиться к вечности. Самого бы тебя на тот свет! Даже камзол у лучшего французского портного не пожалела бы заказать по такому случаю!
Усилием воли Фима потушила ненависть в своем взгляде и максимально доброжелательно объяснила:
– Платье выглядит неуклюжим, потому что сшито на живую нитку. Завтра я его прострочу, и все получится как надо.
– Да? Ты в этом уверена?
– Абсолютно!
– Потому что если этого не случится, то тебе не жить!
О как! Теперь Фима не сомневалась в том, что завтра ей предстоит совершить нечто грандиозное. Игра в дружбу с маньяком не принесла ей пользы. Придется пойти на риск, потому что выхода у нее другого нет. Ночь Фима выторговала себе для отдыха, а утром со свежими силами обещала взяться за дело. Но как только маньяк доставил ей завтрак, а сам отправился в школу, Фима взялась за дело. В транспорте маньяк не станет доставать смартфон и следить за ней, испугается, что кто-нибудь может увидеть и заинтересоваться увиденным. В школе у него тоже вряд ли будет на это время. Нужно действовать.
Фима уже поняла: штурмовать железную дверь – дело безнадежное, ее маньяк укрепил основательно, и за ее надежность он спокоен. Но должно было быть в этой комнате уязвимое в плане побега место. Если в комнате нет окон, но воздух все равно остается свежим, значит, должна существовать система вентиляции. И ничего, что ее не видно, это не значит, что ее вообще нет.
– Рискну!
Фима рассчитывала на то, что, даже если маньяк обнаружит, что ее нет в комнате или что она занята не своим делом, он все равно не станет уходить из школы в разгар рабочего дня, рискуя привлечь к себе внимание.
– Сейчас это нужно ему меньше всего на свете.
Вентиляцию Фима обнаружила: она оказалась замаскирована декоративным панно, висящим высоко под потолком. Его удалось отковырять с помощью маникюрных ножниц, которые Фиме все-таки выдали и с помощью которых она и накромсала материю. Но, к огромному разочарованию девушки, вентиляционная труба оказалась слишком узкой, чтобы пролезть через нее. Возможно, кошка или даже небольшая собака и смогла бы это сделать, но Фиме оставалось только мечтать об этом.
– Ау! – крикнула она. – Тут есть кто-нибудь?
Ей послышалось, что в ответ раздался слабый женский крик и собачий лай. Оба голоса показались Фиме знакомыми.
– Пятница! – закричала она. – Аня! Я тут! Я с вами!
Лай сделался громче и веселей.
– Анька! Это ты? Я спасу тебя! Обещаю!
Женский голос то ли закашлялся, то ли зарыдал.
Очень довольная произведенным эффектом, Фима приготовилась еще что-нибудь крикнуть, но тут ее внимание привлек к себе