Читать интересную книгу Цианид по-турецки (сборник) - Мишель Александр

2

Под благовидным предлогом посещения тетушки-гувернантки, Бедари бывал у нас чаще других. Но не он один искал общества девушки из Снотиснути. Она же, хотя и отдавала предпочтение встречам с другом детства, держалась в рамках благовоспитанности, стараясь не оставаться с юношей наедине, дабы не давать повода пересудам, до которых молодые придворные дамы были охочи не меньше, нежели деревенские кумушки. Несмотря на это и на отсутствие откровенного кокетства, она успела стать причиной нескольких размолвок между Бедари и некоторыми его друзьями — например, пажом Даргири, дригмигом Тизартом, — а также охлаждения в отношениях с шестнадцатилетней красавицей-фрейлиной Мирлич. Последняя, будучи дамой сердца Даргири, была раздосадована тем вниманием, которое, как ей показалось, ее рыцарь начал оказывать Глюмдальклич. Усмотрев в Глюмдальклич соперницу (несправедливо, кстати сказать, ибо нянюшка была вполне безразлична к Даргири), фрейлина частенько едко насмехалась над провинциальностью Глюмдальклич, высмеивая ее скромные наряды и выговор (речь самой Мирлич отличалась изысканностью, ибо и она, и паж были уроженцами столицы). Однажды ее насмешки услыхала королева. Сделав фрейлине строгий выговор, она заставила девушек примириться. Не знаю, искренним ли было примирение, но внешне все успокоилось — возможно и по той причине, что Даргири явно не пользовался особым расположением Глюмдальклич.

Дригмиг же Тизарт, как мне кажется, и ранее пребывал не в лучших отношениях с Бедари, частенько полагая себя незаслуженно обойденным и виня в том своего более удачливого сослуживца. Теперь же, с появлением Глюмдальклич их отношения едва не переросли в открытое столкновение. Во всяком случае, позже я узнал, что молодые люди собрались выяснять отношения с помощью шпаг. По счастью, об этом вовремя узнал их непосредственный командир Голдири, которому удалось помирить двух дригмигов. Сам Голдири, бывший немного старше дуэлянтов и совсем недавно произведенный из дригмигов в первый офицерский чин фрисгульда, показался мне, тем не менее, куда более рассудительным, чем оба кадета. Он тоже порой присоединялся к упомянутому выше кружку, хотя и реже прочих.

Что до меня, то я пытался найти успокоение в тщеславии: как-никак, моя скромная особа оказалась в центре благосклонного внимания их величеств короля и королевы бробдингнежских. Семитрендриг VI, отнесшийся ко мне поначалу как к редкой забавной зверушке, впоследствии оценил мою память и умственные способности. Раз в неделю, по средам, он уделял не менее часа беседам со мною о разных сторонах жизни Англии. Правда, выводы, которые он делал из наших бесед, частенько обескураживали меня. Но о том я уже рассказывал подробнейшим образом в другом месте.

Однако через полгода после нашего прибытия случилось нечто, изрядно омрачившее нашу радость, и даже в какой-то момент заставившее опасаться за свою жизнь. Говорю «нашу радость», ибо событие в равной степени коснулось и меня, и моей доброй нянюшки. И ее даже в большей степени, нежели меня — во всяком случае, поначалу.

Во вторник 20 апреля 1704 года, после ужина, мы находились в спальне Глюмдальклич. Дорожный ящик, служивший мне домом, стоял на прикроватном столике. Я сидел в кресле, которое поставил на столике рядом с ящиком, и записывал в свой журнал все, что успел узнать за сегодня, — а день выдался чрезвычайно утомительным, изобиловавшим разными приключениями.

Глюмдальклич сидела напротив столика, на котором разместился я, и читала катехизис для девочек — обычное занятие моей нянюшки перед сном. Солнце уже зашло, но сумерки еще не сменились ночною тьмой. Тем не менее, в комнате зажжены были несколько светильников — перед девушкой, рядом со мною и у комода. Я как раз описывал свою схватку с местными осами, привлеченными остатками сладкого пирога, недоеденными мною. Как обычно, я старался тщательно придерживаться фактов и потому решил перепроверить по отметкам, сделанным непосредственно после этого сражения, размеры чудовищных и опасных насекомых.

В это самое время раздался стук в дверь. Я содрогнулся, ибо стук этот более напоминал звук выстрела из 9-фунтовой пушки. Вообще, мне пока не удалось привыкнуть к тому, что в окружающем мире все без исключения звуки стали многократно громче привычных. Всякий раз, услышав внезапный грохот, я хватался за тесак, прекрасно понимая полную никчемность моего оружия в стране великанов.

Моя нянюшка успокаивающе улыбнулась и направилась к двери. Я поднялся со стула, спинка и сиденье которого были сплетены из волос ее величества.

— Кто там? — спросила Глюмдальклич. — Кто стучится в столь поздний час?

— Это я, — послышался из-за двери взволнованный голос Бедари. — Лорич, умоляю, скорее откройте! Впустите меня!

Глюмдальклич спешно отодвинула засов. Молодой человек, вошедший — а вернее сказать, ворвавшийся в комнату, — выглядел чрезвычайно необычно. Его ярко-синий широкополый кафтан с множеством золотых пуговиц и галунов по обшлагам и вдоль бортов, был распахнут; плетеный шнур дригмига болтался на плече на одном крючке. Форменный парчовый тюрбан Бедари где-то потерял, белые широкие манжеты были покрыты какими-то бурыми пятнами. Черные пряди растрепанных волос подчеркивали бледность лица.

Словом, перед нами предстал человек, явно находившийся в расстроенном состоянии духа. Он затравленно смотрел по сторонам, словно ожидая каждую секунду какого-то подвоха. По мне его взгляд скользнул, не задерживаясь, зато при виде ширмы, скрывавшей дальний угол спальни, Бедари напрягся и спросил оглушительным (как мне показалось) шепотом:

— Там кто-нибудь есть?

При столь бестактном вопросе моя нянюшка вспыхнула от негодования. Щеки залил гневный румянец.

— Как вы смеете задавать такие вопросы? — возмущенно спросила она. Бедари схватил ее за руку.

— Умоляю… тише! — сказал он сдавленным голосом. — Иначе я погиб! Впрочем, что я говорю — я погиб в любом случае, — с этими словами он бессильно опустился на ближайшее кресло и опустил голову.

Тут я понял, что бурые пятна на манжетах — засохшая кровь. Обратил я внимание и на пустые ножны, болтавшиеся на перекрученной перевязи. Правая ладонь Бедари тоже была окровавлена.

Глюмдальклич заметила это.

— Что случилось? — встревожено спросила она. — Вы ранены?

Бедари посмотрел на собственную руку, словно только сейчас заметил кровь. Покачал головой.

— Это кровь не моя, — ответил он мрачным голосом. — Это кровь фрисканда Цисарта, моего близкого друга и командира. Он убит…

При этих словах Глюмдальклич испуганно ахнула. Я же невольно вновь схватился за тесак.

— Как же это случилось? — спросила моя нянюшка. — Где и почему? На вас напали? Вы защищались?

— Да-да, — подхватил я с нетерпением, — что же именно произошло? Почему вы пришли сюда и в таком виде?

Бедари тревожно завертел головой и машинально схватился за ножны, забыв, что шпагу свою он где-то оставил.

— Кто здесь? — спросил молодой человек гулким шепотом.

Глюмдальклич не успела ответить. Взгляд Бедари, наконец, упал на меня, и тревога на его лице сменилась изумлением.

— Это и есть тот самый Грильдриг? — спросил он, наклонившись ко мне, чтобы разглядеть внимательнее. — Клянусь, он, действительно, забавен.

Я был несколько обижен. Как я уже говорил, молодой человек несколько раз общался с Глюмдальклич в моем присутствии, но, похоже, так и не заметил меня. Впрочем, у него имелась извинительная причина — чувство к девушке. Ведь и в нашем мире влюбленные, кроме предмета собственных воздыханий, порою не замечают никого — даже тех, у кого нормальный рост. Что уж тут говорить о существах, двенадцатикратно меньших. Поэтому я не стал выказывать недовольства, а снял шляпу и поприветствовал юного гвардейца сдержанным поклоном.

— Ну и ну, — засмеялся Бедари. Он на мгновенье забыл о причине, приведшей его в комнату Глюмдальклич. — Как замечательно ты его выдрессировала, Лорич! Он действительно похож на махонького человечка!

Разумеется, я был оскорблен этим замечанием и собрался едко ответить на него. Но не успел. Вновь раздался стук в дверь, на сей раз — более прежнего похожий на пушечный залп. И тотчас послышался столь же громкий возглас:

— Откройте, именем короля!

— Открой, Лорич, — сказал Бедари, немедленно забыв о моем существовании. — Все пропало, и я не хочу подвергать тебя опасности обвинения в соучастии.

— Соучастия в чем? — спросила Глюмдальклич, но Бедари только покачал головой, и девушка послушно отодвинула засов.

Комната тотчас наполнилась громким топотом, звоном шпор, который способен был заглушить звон колоколов в Вестминстере. Мне показалось, что в комнату ввалилось не меньше взвода грозных вояк. На всякий случай я спешно укрылся в ящике-домике.