реке одежду, а полтора десятка мужчин вытаскивали из лодок корзины с рыбой.
– Чья эта крепость? – спросил Калокир у Всеслава.
– Княжеская. В ней главный – варяг Улеба. Я оставляю ему коней. Сейчас мы их заберём.
Заметив корабли, девушки собрали бельё и почти бегом устремились к городу. Рыбаки взглянули из-под ладоней, и, распознав, чьи суда идут, спокойно вернулись к своему делу. Из ворот крепости вскоре вышли десятков пять рослых воинов без доспехов, но при мечах. Впереди шагал невысокий, но очень крепкий на вид варяг с длинными усами, одетый весьма богато. На поясе у него висела большая сабля. Тем временем, рыбаки потащили корзины в город, а корабли Всеслава подошли к пристани и легонько ударились о её сосновые брёвна. С каждого сбросили по два якоря. Всеслав, Хват и ещё шесть воинов спрыгнули на причал, к которому подошли защитники крепости. Длинноусый варяг протянул купцу могучую руку.
– Привет, Всеслав, – произнёс он басом.
– Здравствуй, Улеба, – сказал торговец, стиснув ему ладонь с куда большей силой, чем стискивал, например, ладонь Калокира, – как у тебя дела?
– Какие тут могут быть дела?
Дав такой ответ, варяг пожал руки всем остальным, сошедшим на пристань. Те обнялись с большей частью тех, кто вышел из городка.
– Что, ханы воюют? – спросил Всеслав.
– Точного ответа тебе не дам, – качнул головой Улеба, – но дам совет. Отправь верхового в Киев. Пусть вышлют тебе навстречу сотни две-три бойцов.
Калокир, услышав эти слова, подумал: «Я прав был – весть обо мне летит по степи с быстротою ветра. Надеюсь, что Святослав воспримет дело всерьёз!»
– Лошадки твои все целы, – сказал Улеба Всеславу.
– Не растолстели?
Варяг гордо усмехнулся.
– Какое там! Я на них пахал.
– А сеял крапиву, что ли? Только она и растёт на твоих полях! Продай мне вина.
– Хорошо, продам. Но только две бочки. О большем и не проси.
Воины Всеслава, услыхав это, подняли крик возмущения.
– Друзья, я вам не советую пить в степи, – сурово взглянул на них вислоусый градоначальник, – иначе степь вашу кровь всю выпьет!
– Четыре бочки продай, – предложил Всеслав, – плачу по два золотых.
– За каждую?
– Да. И решай скорее, пока я не передумал. Греческого вина-то у тебя нет, болгарского – тоже. Есть лишь моравское. Оно – дрянь.
– Как знаешь, Всеслав, как знаешь! Но я вас предупредил.
К берегу подвели два десятка взнузданных и осёдланных лошадей. Это были добрые кони. Воины, выбранные купцом, вскочили на них, чтобы сопровождать ладьи вдоль двух берегов. А потом из крепости прикатили четыре большие бочки с вином. Поднять их на корабли оказалось нелёгким делом. Когда оно было кончено, Хват подал Всеславу мешочек с золотом. Рассчитавшись с грозным Улебой, купец опять пожал ему руку.
– Ну, будь здоров.
– Счастливо, Всеслав! Доброго пути, други.
Ладьи отчалили. Десять всадников направили коней в Днепр, чтобы его переплыть, сделав передышку на островке, и затем скакать по правому берегу. Остальные десять пустились рысью вдоль левого. Калокир стоял на корме, провожая взглядом самую отдалённую от Киева крепость руссов. Вскоре она исчезла за поворотом реки.
Глава четвёртая
На высоких, крутых холмах стоит Киев-город. Днепр под ним раскинулся широко, заводи его – целые озёра с топкими берегами в бескрайних зарослях камыша и острой осоки. За Днепром – степь. За Киевом – лес, да такой, что двинешься по нему на север или на запад – через полгода будешь ещё в лесу, если не накормишь собой зверей или не утащит тебя кикимора вглубь болота. Это ещё не самое страшное! Хуже встретить в лесу самого себя. Об этом твердили волхвы-кудесники. Им ли было не знать нечистую силу! Ведь сам Сварог, старый бог славянский, с ними в лесу говорил шелестом ветвей, птичьим посвистом и звериным рыком.
При Святославе Киев был обнесён дубовой стеной поверх земляных валов. Имел лишь одни ворота. Прямо от них дорога спускалась к берегу, где с Днепром сливалась речка Почайна. Там была пристань. Слева, между Почайною и Днепром, стоял на холме, среди рощ берёзовых, чудный терем. Это был терем Роксаны. Сразу за рощами, подступавшими к нему с запада, начинался дремучий лес. С другой стороны Почайны были предместья.
Ненастным осенним утром, вровень с зарёй, к тем предместьям вышел из зябких сумерек худой парень лет двадцати. Или даже младше. Одет он был не как нищий, а как бродяга – башмаки целые, но плохие, штаны не рваные, но потёртые, А кафтан с рубашкой вроде бы даже и ничего, но коротковаты и тесноваты. Подошёл парень к Киеву по большой торговой дороге, с юга. Вид он имел измученный. Как заря. Она пробуждалась, будто ленивая девка после гулянки. А как иначе? Всё небо было затянуто, по Днепру плыл сизый туман. Из степи тянуло промозглым холодом.
Дошагав до ближайшей к Киеву слободы – а это была слобода кузнецкая, парень остановился и огляделся. И сразу его окликнули. Под навесом прежде других открывшейся кузницы пили брагу, сидя на лавках за верстаком, чумазый кузнец и старик-гусляр с седой бородой до пояса. Этот самый кузнец-то и крикнул парню, который стал озираться по сторонам:
– Эй, что потерял? Поможем найти!
– Да точно ли это Киев? – спросил молодой бродяга, подойдя к пьющим. Те удивлённо переглянулись.
– Да, точно, Киев, – подтвердил дед-гусляр, – а ты из каких краёв, что не знаешь Киева?
– Родом я из Переяславля.
– Так он ведь недалеко!
– Я четыре года на Руси не был. А Киев видел только однажды, очень давно. Он переменился.
– Ты брагу пьёшь? – спросил кузнец.
– Пью.
– А как тебя звать?
– Рагдай.
Верстак был уставлен всякой посудой. Видно, за ним пировали часто. Кузнец взял жбан и наполнил ковш густой брагой. Сев к верстаку, Рагдай одним махом выхлебал её всю. Утёр рот ладонью. Старик придвинул к нему лукошко с остывшими пирогами.
– Ешь, не стесняйся. Вижу, издалека ты шагаешь.
Рагдай стесняться и не подумал. Один пирог съел он быстро, второй – с трудом. Они были очень сытными. Внутри них оказались грузди.
– Ещё? – предложил кузнец, беря жбан.
– Можно и ещё.
– Полный?
– Полный.
После второго ковша Рагдай кое-как осилил третий пирог.
– Откуда путь держишь? – поинтересовался гусляр.
Рагдай неохотно махнул рукою в сторону тучи, которая ползла с юга.
– Из страны греков.
– А как ты там оказался?
– Да всё хотел чудеса увидеть.
– Увидел?
– Чудеса есть, – ответил Рагдай, зевая, – очень хороши церкви. В них поют так, что сладкая грусть начинает сердце сосать. Стены городов такой высоты, что страшно взойти на них! Корабли огромны. Если корабль военный, то он размером как вся эта слобода! В нём – триста гребцов.
– И чем ты там занимался четыре года? – спросил кузнец.
– Много чем. Весь последний год работал в монастыре. Там бы и остался, да настоятель не позволял водить туда девок.
– Вот козёл старый! Значит, завидовал он тебе.
– Нет, не в этом дело. В другом. Христианский бог монахам не дозволяет касаться