Иначе не пользовались бы такой популярностью. Есть еще другой тип таких розничных продавцов-индивидуалов. Эти особенной любовью пользуются у малышни и подростков. Да и взрослые не прочь стать их покупателями. Это — мороженщики. Бродячие мороженщики. С огромными бидонами, в которых находится превосходная прохладная сладость. Вооружены мороженщики разными приспособлениями. Трех видов. Большой, диаметром в семь-восемь сантиметров, средний — в пять-шесть, примерно, и малый — в три-четыре сантиметра.
Инструмент этот устроен так, что на выдвижное донышко невысокого цилиндрика указанных размеров, укладывается вниз головой вафля. Поверх нее до края, а чаще всего даже выше края, накладывается мороженое. Разное, в зависимости от пожелания покупателя. То ли сливочное, то ли фруктовое, то ли кремовое. А фруктовое бывает разное — лимонное, или клубничное, или еще какое. Поверх сладкой массы укладывается другая вафля. И обязательно лицевой стороной вверх. Специальный толкатель выдвигает порцию мороженого вверх. Готово.
Счастливый обладатель аккуратно берет ее за вафли и прежде всего внимательно осматривает их. Ведь на вафлях написаны имена. Мужские, женские. Мороженщица же видит, кому продает, и берет вафли соответственно из разных пачек. То мужское имя достает, то женское. Интересно, кто же твой суженый?
Большая порция стоит пятнадцать копеек, средняя — десять, а малая — пять. Мы давно уже сообразили, что лучше покупать малые. Даже, если есть целых пятнадцать копеек. Правда, это случалось не часто. Но даже если и были пятиалтынники или гривенники, то, все равно, покупали маленькие порции. Сразу две или три. Ведь, во-первых, в трех малых порциях мороженного больше, чем в одной большой, а во-вторых, имен будет больше — целых шесть вместо двух. Да и удовольствие растянуто. Никакого расчета нет покупать большие порции. Правда, иногда хотелось похвастаться самой большой порцией, чтобы поглядывать свысока на обладателей малых. Огромное наслаждение доставляют нам мороженщицы. А как вообще можно жить без мороженого?
Точильщик ножей, ножницПоявление во дворе точильщика всегда всеми ожидалось с нетерпением. Еще бы, ведь у каждой хозяйки обязательно что-нибудь затупилось. Ножи ли, ножницы, или ножи от мясорубки. Да мало ли что. Поэтому, как только со двора доносилось протяжное: "Ножи, ножницы точить! Старые кастрюли паять!", сразу же со всех сторон, через все двери начинали выбегать и женщины и дети. С ножами, ножницами. Большими, маленькими, всякими. С ведрами, кастрюлями, мисками и кружками.
А точильщик ставил свой точильный станок посреди двора и начинал свою работу. Зрелище было захватывающе интересно. Из-под точильных дисков веером неслись яркие искры. Диски вращались от колеса с шатуном, который крепился к дощечке-подножке. А подножку мерно нажимал точильщик. Вверх — вниз, вверх — вниз. Колесо крутилось, а у него был кожаный приводной ремень, который вращал маленькое колесо, закрепленное на одной оси с точильными дисками. Немудреная механика. Но как здорово у него все получается. Засмотреться можно.
Ножи или ножницы он слегка прижимает к ребру точильного диска и водит лезвие вправо-влево. А потом правит фаску боковой поверхностью этого диска. Там еще какие-то есть. То ли кожаные, то ли тоже абразивные, но более мелкозернистые. Не присматривался. Только видел, как он с одного диска переходил на другой или на третий. Артистично работал.
Если точильщик был одновременно и паяльщиком, то он после точки ножей и ножниц брался за пайку. Для этого у него была специальная горелка или обыкновенный примус. Он разводил огонь и принимался за работу. Сначала тщательно очищал предмет какими-то щеточками. Думаю, что металлическими. Но, кто знает. Может быть, и обыкновенными щетинными, но очень уж жесткими. а в это время на огне нагревался паяльник. На него интереснее было смотреть, чем на чистку посуды. Цвет паяльника менялся с красного, на какой-то ослепительно светлый. Самое чудесное начиналось, когда паяльщик накладывал кусок олова на место спая, когда это олово на глазах таяло и заполняло собой то место, которое требовалось запаять.
Все мы стояли, как завороженные, глядя на мастерскую работу. И не только мы, ребятишки. Рядом стояли и хозяйки посуды и даже просто любопытные мужчины. Всем было интересно посмотреть, как из под рук этого мастера выходила починенная вещь. Любо-дорого смотреть Постепенно очередь уменьшалась, хозяйки возвращались в свои квартиры, а мы продолжали заворожённо смотреть на снопы искр. Какая замечательная профессия! Как хочется повертеть станок или хоть подержать паяльник!
Иногда я видел, как точильщик, стоя у двери магазина, работал. У него на станке между планками были заткнуты самые разные ножи: огромные и широкие, узкие и длинные. И даже топор был воткнут. Это точильщик обслуживал мясной магазин. Только там можно увидеть такое.
СтекольщикКак-то кто-то из нас разбил оконное стекло. Огромная зияющая дыра. И дуло из нее отчаянно. Осень уже наступила. Мы уже давно из пионерлагеря приехали. Что делать? Пока суд да дело, заслонили дыру фанерным листом. Но так жить нельзя. Надо дожидаться стекольщика. Мама велела сторожить, когда он появится во дворе.
Ходили тогда по Москве, заглядывая в каждый двор, стекольщики. И к нам, наконец, пришел один такой. В картузе, в рубахе-косоворотке навыпуск, с фартуком. Брюки заправлены в кожаные сапоги. И носит он на плече большой ящик. Довольно узкий по ширине, но по длине и высоте большой. Вид что надо! И у мастера и у ящика, наполненного стеклянными листами самого различного размера. Стекло, оно же тяжелое. А у него целый запас. Тяжесть неимоверная. Как только он носит этот свой ящик? И, наверное, целый день. Правда, к вечеру легче.
Конечно же, мы его поскорее к себе зазвали, пока другие не перехватили. Он поднялся к нам в квартиру, деловито очистил оконную раму от осколков стекла и замазки, смерил раму складным желтым метром, и начал колдовать над стеклянным листом. Положил его на стол, отметил нужные размеры, приложил длинную линейку и, достав из кармана инструмент-алмаз, ловко и быстро провел им по стеклу. Потом слегка постучал ручкой алмаза вдоль царапины и неуловимым движением обломал лишнюю часть стекла. Потрясающе ровно вышло. Сначала он это сделал с одной стороны, потом с другой. Изумительно! Остальное не составляло труда. Вложив стекло в раму, он быстренько вколотил мелкие гвоздики вдоль всех сторон и достал из своего ящика большой ком серо-желтой замазки. Скрутив тонкие колбаски, он прикладывал их к раме, вжимал, прилепляя колбаску к дереву. И так по всему периметру. А потом взял стамеску и выровнял со всех сторон. Потом счистил все лишнее. Быстро и здорово. Работа была готова. Он сам с гордостью осмотрел окно и повернулся к нам: "Ну, как?"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});