портить позднее зимнее утро. Солнечные лучи пробились через морозные узоры на стекле, плеская волшебства на кухню.
Ник пошла к стене, где стоял мешок с кофе. Прикрепила новый лист. Погрызла чуть кончик карандаша, а потом написала:
Спутник должен
Всегда возвращаться домой. Уметь готовить
Тут она замерла:
— Осень?
— А?
— Умеешь готовить паэлью?
— Конечно, — он продолжал жарить блинчики. Горка получалась внушающая.
— М… Возьмем севернее. Равиоли?
— Умею.
— Ммм… Турдакен?
— И гудакен. Только это южнее.
— Тогда восточнее. Эм…
Он сам подсказал:
— Винеры? Умею. Борщ — умею.
— Еще восточнее — пельмени?
— Умею. Ник, я же профессиональный повар, и профессию я свою любил.
— Черную лапшу?
— Достать чернила каракатицы сейчас трудно, но попытаться можно.
— Я имела в виду соус из бобов чачжан.
Он даже развернулся:
— О… Не умею. Связь с восточными округами нестабильна — слишком много бурь.
Ник уверенно кивнула самой себе и подписала:
— Чачжанмен. Вот оно. — У Осени будет куча времени, чтобы обрести свободу.
Осень обошел её, всматриваясь в новый список требований.
— Ник… Тебе прошлого волшебства не хватило? Зачем плетешь новое?
— Хочу и плету. — Она оперлась подбородком в голое плечо Осени и руками приобняла его со спины — вот оно, главное преимущество парня своего же роста. Можно просто обнять, потираясь носом о его ухо. Можно даже посопеть в ухо недовольно — не отмахнется и не вырвется.
— Твое прошлое волшебство привело к тебе Эвана, любителя блинчиков, Маки, просто принца, Линдро, просто надежного парня, второго среди львов, лорда Холма… Тебе не хватило приключений?
Одного из приведённых он не стал упоминать — кажется, Ник его еще не обнаружила в своем доме. Или забыла — с неё станется.
Ник прошептала ему в ухо:
— А мне нужен всего один — тот, кто всегда возвращается.
— Ставлю на Линдро.
— Укушу. — честно призналась она. Где-то в гостиной раздался треск — дом впервые за шесть лет пристраивал новую комнату, сводник рогатый…
Осень развернулся в кольце её рук:
— Ники… Ник…
Его глаза были так близко… Дыхание обжигало кожу и… Ник потянулась за его губами.
Осень неуловимо отодвинулся:
— Я не свободен. Я не могу тебя подставлять. Даже если мы сейчас бесшабашно рванем куда-нибудь, забывая обо всем, первая же поверка на дороге выявит, что я чужая собственность… Ник…
Она выпустила его прочь, лишь сказала в обиженную спину, направлявшуюся к плите:
— Не жалеешь, что не поцеловал?
Осень обернулся:
— Жалею, и всегда буду жалеть — ты же знаешь. Ты чудо, которого не должно было быть — леди Холмов никогда не выбирают в спутники нефейри. Но ты есть, и ты заслуживаешь лучшего.
Он вернулся к плите и достал кофемолку. Ник прикусила губу — интересно, а можно ли заморозить кофе и потом, ночами, под плач навзрыд его разогревать и пить?
После, помыв посуду, он ушел прочь.
Автодом, чуть покачиваясь, принялся набирать ход. Ник, заморозив блинчики, с чашкой кофе направилась в кабину. Осень знал, что она придет — обогреватель был включен на полную. И даже плед лежал на сиденье, просто на всякий случай.
— Осень…
— М..? — он не говорил «аюшки», но ведь это и неважно.
— Нам все равно придется работать вместе.
— Ник…
— Я хочу верить, что ты уникальная снежинка, но понимаю, что это далеко не так.
— Однако…
Ник уверенно продолжила:
— Пять лет никто не соблюдает Пакт. Пять лет как вампиры якобы из лучших побуждений проводят инициации. Никто не контролирует — кого и насколько добровольно вампиры обратили. Все привыкли, что ветераны валом валят в вампирские кланы. А под клятвой на крови не пожалуешься и даже не возразишь. Сколько на самом деле пошли на вампиризацию добровольно, а сколько, как ты, нет? Сейчас же как? Стал вампиром — ааа, точно-точно, продался за регенерацию… Только нужна ли она была?..
Джонс почти безнадежно сказал — видимо понимал, что отговорить не удастся:
— Ники… Не лезь в это дело.
— Осень, ты же понимаешь, что я ловец. Я не остановлюсь.
— Ники, все гораздо сложнее, чем ты думаешь.
— Удиви.
Он бросил косой взгляд на неё:
— Ники, в разработке вампиров не только люди, а еще и оборотни.
— Пфф, а то я не догадываюсь? Мир хрупок, и, быть может, скоро снова рванет. Это особенно заметно в Либорайо.
Он удивленно приподнял бровь:
— Даже так? В Либорайо еще все хорошо.
Дом медленно вползал в небольшой серый городок. Вдоль пустых улочек лежал грязный от печного дыма снег. Серое небо, серые дома, серые прохожие — тут выживать было трудновато. Поди один или два всего стража на весь городок.
Осень приглядывался, что-то явно ища. Что именно Ник не могла понять, а потому просто сказала свои замечания:
— Осень… В Либорайо полно межвидовых парочек. Но всегда это избалованный женским вниманием оборотень и человеческая женщина, иногда не одна. Оборотницы, может, пока и рады делать карьеру, о которой никогда и не могли и мечтать, но рано или поздно до них дойдет — все подходящие им пары заняты — и заняты человечками. Это одна сторона проблемы. А с другой стороны, есть люди. Ветераны, прошедшие горнило войны, ветераны, потерявшие юность, ветераны, продавшиеся за здоровье. Они добровольно или не совсем стали вампирами, в надежде вернуть утраченное — молодость, внимание девушек… И что же они обнаружили?
Осень припарковался у одноэтажного здания с надписью «Почта».
Ник молчала, и Джонс сам сказал:
— Они обнаружили, что вампирские женщины ими не интересуются, им хватает внимания своих высших вампиров, а человеческие девушки их боятся и избегают.
— Девушек для ветеранов нет. И виновны в этом оборотни.
Осень тяжело опустил голову на руль:
— Прошу, не лезь в это дело, Ник. У Переса твоя кровь — мне пришлось набрать её в больнице. Как ты думаешь, я тебя нашел?
— Осень, а то я не знала этого. Но будет же бойня — вампиры не зря подгребают под себя людей. Руками обращенных будут уничтожены оборотни. Этого нельзя допустить. Как и насильственной вампиризации. Как и наглого стирания оборотнями человечества с лица земли — их стараниями уже через поколение не будет чистокровок, а только гибриды всех мастей. И дай небеса, чтобы эти гибриды были способны дать потомство… Пока только фейри в безопасности — с ними даже вампиры, мне кажется, боятся иметь дело. Но достанется и фейри рано или поздно. Доминирующий моновид на Земле мы уже проходили, и это плохо кончилось. Будут снова гетто. Если будет кого загонять туда.
— Я понял тебя — ты не отступишь.
— Я останусь в Либорайо. Что-то же надо