Читать интересную книгу Маньчжурские правители Китая - Василий Сидихменов

Такой поступок сорегентши взволновал Цыси. Слезы выступили из ее глаз, и она разразилась громкими рыданиями. Было ли это лицемерие или искреннее выражение чувств — трудно сказать. Скорее всего, здесь преобладали театральность и наигранность, потому что Цыси давно вынашивала мысль избавиться от сорегентши.

Спустя несколько дней после этой памятной встречи Цыань вновь побывала в покоях Цыси. Беседа между сорегентшами, носившая мирный дружеский характер, затянулась. Цыань призналась, что проголодалась и не возражала бы чем-либо полакомиться. Цыси предложила ей сладкие лепешки из отварного риса. Это было любимое лакомство Цыань. Поглощая с аппетитом лакомства, она отзывалась о них с большой похвалой.

— Если тебе нравятся такие сладкие лепешки, — сказала Цыси, — я велю прислать их завтра в твой дворец.

На следующий день несколько коробок с лепешками из отварного риса были доставлены в покои Цыань. Говорили, что, отведав их, сорегентша почувствовала горечь во рту — лепешки были отравлены.

Ближайшим родственником сорегентши Цыань был ее брат Гуан Кэ, а его жена доводилась сестрой князя Дуня — пятого брата покойного императора Сяньфэна. Князь Дунь испытывал чувство неприязни к Цыси, ее разделяла и его сестра, жена Гуан Кэ. Князь Дунь и его сестра жили за пределами Императорского города, связь с Цыань она поддерживали через преданного молодого евнуха Ма Вэньфу. Цыань с ним передавала конфиденциальные сообщения князю Дуню и своему брату Гуан Кэ.

Евнух Ма Вэньфу сообщил князю Дуню и Гуан Кэ, что Цыси отправила Цыань лепешки из отварного риса. Когда об этом узнала жена Гуан Кэ, она сразу же заподозрила что-то недоброе и срочно отправилась во дворец. Обычно ее, как жену высокого сановника, пропускали во дворец в любое время дня и ночи. На сей раз ей не разрешили войти во дворец. На вопрос, почему ее не пускают во дворец, стража ответила, что выполняет приказ Цыси. Это еще более усилило ее волнение за Цыань.

Когда она рассказала об этом своему мужу Гуан Кэ, он понял, что его сестре грозит опасность.

На следующее утро, как только открылись ворота Императорского города, Гуан Кэ поспешил во дворец. Он увидел, что все его обитатели надели траур по поводу кончины сорегентши Цыань. Гуан Кэ потребовал, чтобы ему показали тело усопшей, однако Цыси отказала ему. Тогда он попытался найти своего преданного евнуха Ма Вэньфу, но его, оказывается, запороли до смерти под предлогом совершенной кражи.

Так 9 апреля 1891 г. в 45-летнем возрасте при таинственных обстоятельствах скончалась Цыань. У всех подозрение в виновности ее смерти пало на Цыси и главного евнуха Ли Ляпьиня, однако документально доказать это очень трудно.

Члены Тайного совета, сделав перерыв в своей работе, совершили траурную церемонию в зале, где лежала усопшая. Они были крайне удивлены, увидев спокойно сидящую Цыси, которая, как им сказали, была серьезно больна. Всех их поразило то, что сутки назад они видели Цыань вполне здоровой, а сейчас она скоропостижно скончалась. Понимая, что ее подозревают в смерти сорегентши, Цыси пыталась рассеять подозрения словами:

— Так как почти год я плохо себя чувствовала, сорегентша Цыань много работала, и это плохо сказалось на ее здоровье. Теперь она покинула меня и взлетела на небо. Я глубоко опечалена. Прошу, взгляните на ее лицо последний раз.

Эти слова призваны были внушить мысль членам Тайного совета о том, чтобы они не подумали о насильственной смерти Цыань. Однако такое объяснение Цыси вызвало еще большие подозрения.

Все знали, что Цыань серьезно заболела спустя несколько часов после того, как съела лепешки, присланные Цыси. Неожиданная смерть Цыань наводила на мысль, что она была отравлена лепешками, начиненными мышьяком.

Доктор сорегентши Цыань, видевший ее за день до трагической развязки, был крайне удивлен случившимся.

— Я не могу поверить, — воскликнул он, — что такая неожиданная смерть могла быть естественной!

Слова эти могли навлечь гнев Цыси, и он поспешил покинуть дворец и скрыться в неизвестном направлении. Многие были согласны с его мнением, но не осмелились высказать это вслух.

Говорили, что видный сановник Цзо Цзунтан, узнав о неожиданной смерти Цыань, с возмущением произнес:

— Я видел ее на приеме сегодня днем, и она со мной разговаривала вполне нормально. Я не могу поверить, что такая смерть была естественной. Почему ничего не сообщалось о ее болезни? Почему не был немедленно вызван доктор из императорского дворца? Кажется странным, что после ее смерти не был сразу обнародован указ, как того требовал обычай.

Как только Цыси узнала от евнухов такое «крамольное» суждение Цзо Цзунтана, ей стало ясно, что старый сановник подозревает ее в смерти сорегентши Цыань. Она решила избавиться от него: он был назначен наместником в город Нанкин.

Неожиданная смерть Цыань вызвала среди придвордных переполох и породила всевозможные версии по поводу того, что произошло в тот памятный вечер, когда Цыань последний раз навестила Цыси. По одной версии, неожиданный визит Цыань застал Цыси врасплох: в ее покоях находился молодой любовник. По другой — Цыань якобы увидела новорожденного младенца Цыси. В связи с этим говорили, что спустя несколько месяцев после смерти императора Сяньфэна главный евнух Ли Ляньин, внимательно наблюдая за поведением своей повелительницы, обнаружил, что ее стали интересовать сексуальные книги и непристойные театральные представления. Главный евнух в свое время ухаживал за больным императором Сяньфэном и имел большой опыт. Теперь он почти каждый день массажировал Цыси перед сном. Вдовствующая императрица так привыкла к этому, что не стеснялась перед главным евнухом ложиться для массажа в легком одеянии.

Ли Ляньин сделал вывод, что Цыси нужна интимная жизнь, и он решил помочь ей в этом. Провалившийся на государственных экзаменах в Пекине красивый юноша по имени Яо Баошэн зарабатывал на жизнь пением и рассказами в дешевых ресторанах Пекина. Его заприметил главный евнух Ли Ляньин и пригласил во дворец. Здесь Яо Баошэна одели в красивый халат, научили изысканным манерам и элементарным медицинским знаниям. Вскоре Цыси заболела и к ней пригласили знаменитого дворцового врача Фан Шоусиня, но по старости он страдал рассеянностью и поэтому не пользовался ее благосклонностью. Представился удобный случай показать Цыси под видом врача Яо Баошэна. Он пленил своей юной красотой повелительницу Китая.

Узнав о появлении во дворце неизвестного врача Яо Баошэна, Палата императорских лекарей написала протест на имя императрицы-регентши, прося ее отказаться от не ведомого никому доселе врача, который не имеет права лечить такую великую личность, как Цыси. Она быстро устранила это затруднение: назначила Яо Баошэна главным врачом и разрешила ему посещать ее покои в любое время дня и ночи.

Яо Баошэн задерживался в ее личных апартаментах сверх положенного времени: читал ей книжки с любовными историями, рассказывал о слышанных в пекинских ресторанах эротических сценах. Это возбуждало горячую натуру Цыси. Кончилось все это тем, что вдовствующая императрица забеременела. Когда стало неудобно показываться на виду у любопытных глаз, Цыси удалилась на время в личные покои. А чтобы не муссировались слухи, был издан императорский указ: ввиду серьезной болезни она не может присутствовать на Верховном императорском совете и все вопросы до ее выздоровления будет решать Цыань.

Под предлогом серьезной болезни Цыси длительное время находилась в уединении, пытаясь скрыть свою беременность и рождение младенца. Врачи якобы рекомендовали Цыси принимать женское молоко. С этой целью во дворец пригласили нескольких здоровых китаянок. А чтобы избежать контакта с посудой, вдовствующая императрица якобы сосала молоко непосредственно из груди этих китаянок. Но имелось и другое мнение: Цыси никогда не пила женского молока, оно предназначалось не ей, а ее младенцу.

Цыси родила мальчика, и его нужно было во что бы то ни стало удалить из дворца. На сей раз, как говорили, все обошлось благополучно: его отца, Яо Баошэна, снабдив большими деньгами, отправили вместе с сыном в родную провинцию и пригрозили, чтобы он держал язык за зубами.

Если бы раскрылось, что Цыси смешала свою «благородную» маньчжурскую кровь с китайской, ей бы этого не простили. Возможно, боясь разоблачения, она и решила устранить опасного свидетеля — свою сорегентшу.

Цыань похоронили на том месте, где покоились другие императорские жены, в соответствии с ее высоким саном, и Цыси в возрасте 40 лет стала единственной регентшей.

В книге читатель увидит портрет Цыань, нарисованный неизвестным китайским художником. Следует сказать несколько слов о том, как рисовали портрет покойника в феодальном Китае.

Считалось непристойным, если художник рисовал с натуры лицо покойного. Процедура рисования портрета усопшего была чрезвычайно сложной и необычной.