Читать интересную книгу Княгиня Ольга - Наталья Павлищева

— Княгине нужна духовная поддержка, слишком тяжелыми были последние месяцы, слишком много супротив Божьей воли сделано.

Святослав изумленно уставился на священника, потом вдруг шагнул к меховому пологу у входа, опустил его и сел на место, все так же насмешливо блестя синими глазами. Вопрос, заданный им, вызвал у священника неприятное удивление.

— Что ты знаешь о нашей вере?

Григорий пожал плечами, вести теологические споры с молодым князем он не собирался. Святослав снова встал и взволнованно прошелся по шатру.

— Ты хоть раз был на капище, говорил с волхвами?

Этот вопрос уже возмутил Григория, тот слегка обиженно поджал губы:

— Не пристало…

Договорить не успел, князь впился в него горящими глазами:

— Вот и оно! «Не пристало». Предлагаешь сменить веру, а о той, что есть, ничего не ведаешь! Нашим знаниям тьмы лет, а ты вместо них предлагаешь те, каким во много раз меньше! Веру предков бросить? Что после того с Русью станет?!

И вдруг князя точно подменили, что-то для себя он решил, потому что вдруг круто повернулся и уже от выхода бросил священнику:

— Ежели княгиню крестили — ладно! Остальных не тронь, не позволю! Княгиня женщина, хотя и сильная, пусть хозяйством занимается, в том вера не помеха, а в дружину не пущу!

Уже подняв полог, вдруг усмехнулся:

— А сунешься — удавлю своими руками!

Глядя на резко опустившийся полог, Григорий вполне поверил, что так и будет.

Немного погодя в шатер пришел с поленьями челядин, потом сама княгиня. Ее вопрос объяснил Григорию все.

— Святослав в Киев возвращается. Сказал, что и ты с ним. Зачем приезжал-то?

Священник вспомнил бешеные глаза князя и решил уехать от греха подальше.

А на вопрос княгини промямлил:

— Помнилось, что помощь нужна…

— Помощь? — Ольга недоуменно смотрела на закутанного в шубы наставника, с трудом удерживаясь от смеха.

Меньше всего Григорию хотелось возвращаться в Киев в обществе молодого князя, но тот навязывать свою компанию не стал, ускакал вперед, отправив священника с обозом, везшим дань. Григорий ехал и размышлял, что теперь делать. Ясно, что Святослав не даст даже попытаться крестить русичей, этот жестче самого Игоря. Старый князь сразу объяснил священнику, что возражать против его бесед с женой не будет, но, если тот сунется дальше, пусть пеняет на себя. Новый почти повторил слова отца, но еще и пообещал удавить в случае нарушения запрета! Миссия срывалась, Григорий, забыв о смирении, мысленно костерил варваров, но решил не отступать. Вода камень точит, придет и его время…

Святослав вернулся в Киев, а княгиня-мать продолжила свою поездку по подвластным землям. Такого славяне еще не видели — женщина выполняла мужскую работу, княгиня вела себя, как князь. Не видели, но приняли, подчинились, почувствовав железную волю и разумность.

Княгиня не просто установила размеры дани и место ее сбора, она сделала большее — определила свои земли на древлянских! Определила по праву победителя, ничего не сказав об этом воеводе Свенельду. Весь остаток зимы и начало весны Ольга провела в разъездах по бывшей земле князя Мала, где договариваясь, где снова угрожая, а где и не спрашивая древлян. Поляна, на которой волчица увидела женщину, стала владением княгини. Но волчице было все равно, неожиданная помощь в самое морозное время помогла ей продержаться, потом была удачная охота, и весной она уже сама повела стаю взамен одряхлевшего вожака.

Ольга вернулась в Киев только на лето, она была занята с утра до вечера, распоряжалась отправкой дани, устраивала новые медуши, следила за пашней, занималась стройкой. Люди видели перед собой прежнюю волевую и разумную княгиню. И никто не знал, что тлел внутри ее огонек сомнения, привезут ли осенью древляне дань, как договорено, не придется ли снова воевать их земли? Тем более что осенью и зимой княгиня собиралась также объехать Новгородские и Плесковские земли.

Григорий наблюдал за своей подопечной, гадая, что теперь она замыслила. Казалось, Ольга забыла о Искоростене и загубленных жизнях древлян, думала только об устройстве новых ловищ, становищ, собирается в полюдье по северным землям, чего никогда не делали киевские князья.

Глава 40

После гибели князя Игоря в древлянской земле и мести Ольги княгиня взялась наводить порядок на своей земле женской, но твердой рукой. Летопись сообщает, что княгиня «…уставляющи уставы и урокы. И суть становища ея и ловища…». А в следующее лето (год) «иде Ольга Новугороду и устави по Мъсте погосты и дани и по Лузе оброкы и дани. И ловища ея суть по вьсеи земли и знамения и места и погосты.

И по Днепру первесища и по Десне. И есть село ея Ольжичи и доселе».

Самым интересным здесь является сообщение об организации становищ и погостов. Первые указаны в связи с древлянской землей, а вторые с Севером. Различие между погостом и становищем, по сути, не слишком велико, но становище оказывалось в зоне ежегодного княжьего полюдья, то есть князь посещал становища раз в год, и потому особой защиты для такого поселения не требовалось, само полюдье было значительным устрашающим событием. Этого не было у погоста, который отстоял от Киева на 1–2 месяца пути и не мог рассчитывать на довольно быструю помощь. Поэтому люди, жившие в погосте, должны были быть не только слугами, но и воинами, сами себя кормить, собирать дань и транспортировать ее в Киев, живя притом частью собранного урожая с окружающих земель.

Иногда погосты представляли собой только укрепленные крепостицы, обслуживающие их люди жили вокруг в селах. Практически многие погосты стали городками, вокруг них постепенно выросли большие поселения. Иные, поставленные менее удачно, долго не просуществовали. Силы погостов были не в их собственных людях, которых, конечно, могли уничтожить местные жители, а в их связи с Киевом.

К погостам были приписаны смерды. Смерды — определенная часть крестьянского населения, подчиненная князю, в какой-то мере им защищаемая (смерда нельзя мучить «без княжьего слова») и потому обязанная нести определенные повинности в пользу князя. На Руси обычная деревня называлась весью, а та, что была княжеским (а позже и боярским) владением, — селом. Смерды жили в селах. Остальные крестьяне назывались просто людьми.

Княгиня Ольга твердой рукой держала всю Русь, распределив по ее землям свои владения, и Русь подчинилась воле княгини не только потому, что боялась возмездия князя за непослушание, но и потому, что князья на местах тоже жаждали твердой власти. Ольга учитывала и их чаяния, править своими племенами под рукой сильного Киева было значительно легче, чем без подмоги, пусть даже за это приходилось платить частью собранной дани. Но местные князья и не заметили, как среди их собственных весей оказались погосты княгини, среди охотничьих угодий ее ловища и перевесища, среди их пашен и медуш княжеские. На Русь была словно накинута огромная сеть из княжьих владений, не позволяющая ускользнуть. Наверняка в этой организации сказалось знание княгини о положении дел в Византии, того, как греки управляются с огромными подвластными территориями. Поистине, велик тот, кто умеет не просто знать, а эти знания применять.

Глава 41

Ольга прислушалась — нет, ей не показалось, из-за стены доносился приглушенный девичий смех и перешептывания. Чем они там занимаются? Неужто кто из парней у девок? Но женский голос не один, а мужского не слышно.

Княгиня тихонько, стараясь не скрипнуть, отворила свою дверь и вышла в темный переход верхнего яруса терема. Она не зажгла огня, чтобы не спугнуть собравшихся, те продолжали свое занятие, но все равно не сразу поняла, откуда голоса. Потом, прислушавшись, улыбнулась — девки гадали. Княгиня даже знала как, она вспомнила тот единственный раз, когда делала это и сама.

Хельга была еще мала, чтобы гадать на замужество, в том году, просто наблюдала за родственницами постарше себя. Девушки налили в гадальную чашу с двумя ручками воды, и каждая в свою очередь завязывала глаза и пускала туда половину пустой яичной скорлупки, покрутив посередине. По ободку чаши были нанесены вперемежку знаки двенадцати месяцев. К какому прибивалась скорлупа, в том и замуж идти. А если вставала у ручек, значит, придется подождать до следующего года, а может, и дольше.

Погадали, кажется, уже все, замужество выпало только двоим из семи, остальные расстроились. Вдруг Лузя предложила погадать и Хельге. Если бы девушки не рассмеялись, она не стала бы этого делать. Но насмешка подруг заставила Хельгу вскинуть голову и протянуть руку за платом, каким завязывали глаза. Когда пущенная ею скорлупка остановилась у травеня, ахнули все. Ольга, еще не развязав глаза, по слуху поняла, что гадание показало не на ручки чаши.