к шпионажу,
исходя из гражданской контрреволюции. Вы
приходили к „Национальному центру“,
исходя из шпионажа. И у Лациса тенденция: Особый отдел сделать частью Секретно-оперативного отдела, а у Вас есть тенденция стать самостоятельным органом по борьбе с контрреволюцией, организованной вообще. Эти тенденции надо перебороть. Организационно надо их изжить, сделав ответственных лиц в отделах ответственными за всю ВЧК…»[127]
Менжинский Вячеслав Рудольфович (1874–1934). Окончил юридический факультет Петербургского университета; в революционном движении с 1895 года — вел подпольную партийную работу в Петербурге и Ярославле. В январе — марте 1918 года — нарком финансов РСФСР, в апреле — ноябре — генеральный консул РСФСР в Берлине. С сентября 1919 года на ответственной работе в Особом отделе ВЧК. Руководитель Особого отдела с июля 1920-го по июль 1922 года. С 30 июля 1926 года — председатель ОГПУ; с апреля 1929 года практически отошел от дел по состоянию здоровья.
Свидетельство современника:
«Впечатление, какое он на меня произвел, будет точнее всего выражено, если я скажу, что он не произвел никакого впечатления. Он казался больше тенью какого-то другого человека, неосуществившегося, или неудачным эскизом ненаписанного портрета. Есть такие люди. Иногда только вкрадчивая улыбка и потаенная игра глаз свидетельствовали о том, что этого человека снедает стремление выйти из своей незначительности».
Лев Давидович Троцкий, революционный деятель
В общем, «диагноз» можно поставить следующий: стремление доказать, что деятельность именно твоей службы, твоего подразделения является наиболее важной и необходимой. Вспомним недавнюю — 1917 год — борьбу на «контрразведывательном поле»; вспомним, не вдаваясь в подробности, известное последующее соперничество между органами МВД и КГБ… Вот и здесь все тот же вопрос, кто важнее: ВЧК или достаточно автономный Особый отдел? В разной формулировке и постановке аналогичный вопрос возникал еще не раз. А ведь конфликты между спецслужбами — не свары на коммунальной кухне. В ходе таких конфликтов порой были задействованы и специальные средства, и оперативные методы. Яркое тому свидетельство — еще одно письмо Феликса Эдмундовича Вячеславу Рудольфовичу, датированное уже 25 февраля следующего года:
«Маковский[128] не ориентировался в дошедших до него обвинениях против Киевской губчека и не прекратил их в корне, наоборот, придает им значение. На основании присланного мне Маковским материала, опроса приехавших из Киева товарищей для меня ясна вся вздорность обвинений, основанная на бывшем между Ос. От. Киев. Воен. окр. и губчека[129] антагонизме.
Всякие сплетни, смещения лиц и т. п. могли на такой почве разрастаться в дела.
Ос. отдел вел агентурное наблюдение и следствие за сотрудниками ЧК. Это недопустимо. Находящийся сейчас в Москве Деницкий причастен к этому, как равно и Шнейдерман[130].
Прошу до моего приезда в Москву и разбора их дела никуда из Москвы не присылать.
Кроме того, прошу дать циркулярное разъяснение всем ос. [обым] отд. [елам], что они не имеют права заводить агентурные дела против чекистов без согласия председателя ЧК, а равно и против более или менее ответственных коммунистов без согласия парткома. В случае если возникают серьезные подозрения, о которых по местным условиям нельзя доложить предчека и парткому, — дело препровождать в Центр для дальнейшего направления.
Кроме того, считал бы полезным запретить ос. [обым] отд. [елам] заводить дела и производить аресты по делам, им не подведомственным»[131].
А вот — докладная руководителя Псковской губернской ЧК, написанная 18 марта 1920 года: «Сплошь и рядом ГубЧК, проводя операцию, наталкивается на конспиративные квартиры Особотдела [Особого отдела охраны границ Республики] и наоборот, в результате скандал… В деле установления бандитов и их пособников получаем Ваш приказ взять заложников… Особотдел получает такой же приказ, то же происходит и по выселениям помещиков из погранполосы… Особотдел… старается иметь своих осведомителей даже в самой ГубЧК с целью подкопаться к псковским верхам…»[132]
Не делая далекоидущих выводов и трагедийных обобщений, признаем: да, было. И не раз. Однако системой не стало. Спецслужбы — ведомства особые, у них свои дела и свои «игры», далеко не всегда понятные людям непосвященным.
* * *
Назначенный членом РВС Западного фронта, членом Временного польского ревкома и председателем Бюро ЦК по руководству партийной работой в польских районах, занятых частями Красной армии — при оставлении на должностях председателя ВЧК и наркома внутренних дел, — Дзержинский в июле был освобожден от обязанностей председателя Особого отдела ВЧК. 20 июля, по решению ЦК РКП(б) и Совнаркома, приказами Реввоенсовета Республики и ВЧК начальником (sic!) Особого отдела был назначен В. Р. Менжинский.
Как раз в то самое время Красная армия начала свой печально известный «поход на Варшаву», а из Крыма вырвались войска барона Врангеля, двинувшиеся на Донбасс и Дон, в расчете на поддержку контрреволюционного подполья. Особые отделы Юго-Западного и Южного фронтов раскрыли и обезвредили ряд белогвардейских организаций, готовивших мятежи и восстания в Киеве, Харькове, Екатеринославле, Одессе и других городах.
Военным чекистам приходилось также бороться с дезертирством, изымать оружие и боеприпасы у населения, передавая их войскам. Понятно, что это тоже способствовало повышению боеспособности красных войск…
Важное место в деятельности особых отделов занимала разведывательная работа в тылу противника, проводившаяся их иностранными отделами. В то время как и впоследствии, в 1920–1930-е годы, разведка фактически выполняла функции «внешней контрразведки». Сотрудники ИНО, находившиеся за линией фронта, проникали в различные белогвардейские организации, и в результате на основе поступавшей от них информации было разоблачено значительное количество вражеских агентов, террористов и диверсантов, направляемых в советский тыл, получены сведения о планах и замыслах противника; разведчикам особых отделов удалось склонить к переходу на сторону красных тысячи белых солдат, способствовать организации партизанского движения.
В период Гражданской войны наряду с выполнением своих главных задач военные контрразведчики, как и сотрудники местных ЧК, выполняли и другие задания правительства: в частности, привлекались к борьбе с эпидемиями, которые на почве голода, отсутствия медикаментов, мыла и белья разрастались до небывалых размеров. Особым отделам предлагалось контролировать и то, как командиры и начальники следят за санитарным состоянием казарм, госпиталей, эвакопунктов, воинских эшелонов, оказывать содействие органам здравоохранения в организации санитарных кордонов.
* * *
Временем окончания Гражданской войны и иностранной интервенции считается период с конца 1920 года — когда войска Южного фронта освободили Крым, до осени 1922-го, когда части Народно-революционной армии Дальневосточной республики изгнали японских интервентов из Владивостока.
«Только с победой в Гражданской войне и немного ранее, при агрессии белополяков на Советскую республику, произошел перелом в настроениях „бывших людей“, оставшихся на красной территории. Тогда и только тогда, как нам представляется, появились реальные предпосылки у ВЧК приступить к созданию оперативных позиций во враждебной режиму среде… Необходимость совершить поворот в методах работы была осознана руководством ВЧК уже в конце 1920 года. Этому прямо способствовал опыт, накопленный Особым отделом ВЧК в ходе выявления и разоблачения польской агентурной сети в России, поимки и