возможность. Конная лавина тронулась вперед, пока еще шагом, но было видно, что кони застоялись и в любой момент готовы сорваться с места.
— Русские строятся в каре, — капитан Нолан должен был вернуться к Лукану, но, осознавая важность момента, не посчитал возможным остаться в стороне и присоединился к атаке.
— Приготовить пистолеты, — лорд Кардиган не командовал, а скорее повторял про себя команды, которые все и так знали.
Обычно легкая кавалерия полагается исключительно на свои сабли, но он позаботился, чтобы у каждого был заряженный пистолет. Без этого шансы пробить каре будут просто ничтожными, с ними — вот он скоро и узнает.
— Dieu et mon droit! — древний клич, пришедший в Британию еще во времена Генриха V и Столетней войны, вырвался из горла разом помолодевшего лорда.
— Мой бог и мое право! — переглянувшись, сразу несколько молодых аристократов повторили старый девиз королевского дома.
Сначала неуверенно, но потом все громче перекрикивая топот тысяч копыт и треск выстрелов, они ворвались на чужие позиции.
Русских было много, выстрелы летели со всех сторон, но лорд Кардиган приказал двигаться дальше. Они снесли первую позицию и порубили обслугу пушек, каждым своим движением вселяя уверенность, что та же участь будет ждать и остальных. И они действительно с ходу ворвались на еще один редут, не обращая никакого внимания на падающих товарищей.
— Казаки! — капитан Нолан, держащийся рядом с лордом, заметил отходящие эскадроны генерала Рыжова. Именно они смели последние очаги сопротивления шотландцев Кэмпбелла, и только огонь с укрепленных позиций заставил русскую кавалерию сдать назад.
— Опять на отходе, и опять можно ударить с фланга, — лорд Кардиган оценил иронию судьбы. В прошлый раз так же атаковали драгуны Рассела, и он их не поддержал. Теперь атакует уже он, а со стороны основных позиций что-то не выдвигается ни Рассел, ни кто-либо еще. — Вперед!
Он снова повел свои эскадроны в атаку, но казаки не приняли боя лоб в лоб, предпочтя отступить прямо до Чоргунскго моста под прикрытие уже тяжелых пушек и ракет. Получив залп, проредивший его первые ряды, Джеймс решил, что сделал даже больше, чем было возможно, и отдал приказ возвращаться. Чтобы выжить, чтобы те, кто послал его на смерть и не поддержал, не воспользовался прорванным фронтом, заплатили за это!
* * *
Говард Рассел сидел на наблюдательной позиции недалеко от лорда Раглана и во всех деталях видел разыгравшуюся возле Балаклавы трагедию. Сначала атака на флот, который еще пылает, и неизвестно, какими в итоге будут потери. А потом отправленная на убой кавалерия лорда Кардигана. Впрочем, в газету он напишет об этом немного по-другому. Рука со сжатой в ней старой, уже истертой до гладкого металла ручкой уверенно вывела:
Итак, мы наблюдали, как они ворвались на батарею; затем, к восторгу своему, мы увидели, что они возвращаются, пробившись сквозь колонну русской пехоты, разметав ее как стог сена. И тут их — потерявших строй, рассеявшихся по долине — смел фланговый залп батареи на холме. Раненые и потерявшие коней кавалеристы, бегущие к нашим позициям, красноречивее любых слов свидетельствовали об их печальной судьбе — да, они потерпели неудачу, но даже полубоги не смогли бы сделать большего…
Рассел перечитал получившиеся строки — да, определенно хорошо получилось. Возможно, теперь эта трагедия станет чем-то большим, чем бездарно загубленные сотни жизней. Журналист представил, что будет творится в Лондоне, когда там узнают, кто именно погиб сегодня. Кавалерия — это ведь дорогое удовольствие и чаще всего там служили именно представители не самых бедных семей Сити и Вестминстера.
— Это поражение! Отвести все войска, укрепить лагерь у бухты. И притащите, наконец, побольше подкреплений от города! — до слуха Рассела донеслись недовольные крики Раглана.
Лорд был в ярости, и единственный раз, когда на его лице разгладились морщины, был, когда он повернулся к морю. Туда, где наконец-то нашел свою смерть тот слишком активный русский капитан.
* * *
Над морем сложнее всего оказалось в прибрежной полосе, где на границе с более теплой сушей нас постоянно пытались прибить нисходящие потоки. Потом стало проще, однако высоты почти не было, очень хотелось потратить ускоритель, но я решил ждать до последнего… И не зря. То ли течение тут теплое выходило наружу, то ли просто повезло, но нам попался восходящий поток, и вот тут мы уже выжали все соки из «Ласточек», чтобы забраться как можно выше.
Повезло, никто не вывалился в зону турбулентности, и мы снова продолжили скользить, ориентируясь на все чаще блестящий из-за горизонта солнечный зайчик… И вот наконец-то я смог разглядеть их. Три корабля с огромными белыми, словно крылья, парусами, летели прямо к нам, а перед ними, будто прыгающая на волнах собачка, висел «Карп» одной из первых конструкций.
— Получилось! Наши! — выдохнул рядом со мной мичман Прокопьев, и я почувствовал, как его голос дрогнул.
Я тоже узнал силуэты «Императрицы Марии», «Кулевчи» и «Мидии», да и сложно было бы перепутать. Не так много кораблей в Черном море плавает с нашими разведчиками над передней палубой.
— Получилось? — аккуратно переспросил я у мичмана.
А то, несмотря на радость, слишком много вопросов у меня было к такой неожиданной встрече. Не верю я в подобные случайности, да и никто в них не поверит…
— Это капитан Ильинский, — пояснил Прокопьев. — Он не хотел рассказывать, чтобы не сглазить, но, помните, он спросил точное время операции? Так вот он через своих знакомых передал, чтобы все разъезды по ночам передавали его в море.
Я задумался. Торговцы союзников часто жались к берегам, так что вероятность того, что охотящаяся за ними эскадра Новосильского могла заметить послание, была довольно высока. Надо будет, кстати, взять в будущем на заметку, что стоит договориться хотя бы о такой связи… Но все же! Каков контр-адмирал — поверить сообщению неизвестного и повести всю эскадру на рискованнейшую вылазку, только чтобы помочь нам!
Мне много чего хотелось сказать, но я не мог. Потому что сейчас и у меня бы голос не удержался и дрогнул. Боже… Как же это на самом деле невероятно, когда свои приходят на помощь!
— Начинаем снижение, — когда до кораблей оставалось около километра, я начал заводить «Ласточку» против ветра. Надеюсь, я учту все из записок мичмана Уварова, и мы никого не потеряем. А даже если и так… Как он писал, пара