* * *
"Гвоздем" номера является, несомненно, статья генерал-лейтенанта, будущего маршала А. И. Еременко "Месяц упорных боев под Смоленском". Она даже объемом подавляет все остальное - заняла в газете полполосы. Хотя главное, разумеется, не в объеме. Главное - в злободневности темы.
Только вчера Совинформбюро сообщало: "Несколько дней тому назад наши войска оставили город Смоленск". Сообщение, конечно, запоздалое. Из Смоленска наши войска ушли не вчера. Немцам удалось еще 15 июля захватить там железнодорожный мост через Днепр, а на второй день овладеть городом. С потерей такой серьезной водной преграды, как Днепр, и такого важного стратегического пункта, как Смоленск, резко возрастала угроза прорыва немецко-фашистских войск к Москве. Поэтому делалось все, чтобы вернуть Смоленск и задержать гитлеровцев на днепровских рубежах. В частности, 27 июля предпринимался довольно мощный контрудар силами 16-й армии. В результате был захвачен смоленский вокзал. Но ненадолго.
Маршал Василевский потом напишет: "Смоленское сражение продолжалось два месяца и включало в себя целую серию ожесточенных операций, проходивших с переменным успехом для обеих сторон..."
А в ту пору, понятно, никто из нас не мог знать, сколько оно продлится и чем будет завершено. Однако миновал месяц, и уже стало ясно, что это одно из самых больших сражений начального периода войны. Впервые здесь удалось остановить немецкое наступление на сплошном и относительно широком фронте.
Естественным было наше стремление рассказать об этом сражении. Тем более что берлинская печать подняла трезвон, будто оно уже выиграно Гитлером.
Мы связались с нашим корреспондентом по Западному фронту Зигмундом Хиреном и поручили написать статью о Смоленской битве. Да как можно быстрее!
Опытный газетчик встретился с генералом А. И. Еременко и попросил его выступить в газете с такой статьей. Андрей Иванович согласился. Незамедлительно поручил операторам и разведчикам выбрать из оперативных и разведывательных сводок все, что касается боев за Смоленск, подготовить данные о потерях с той и другой стороны, трофейные документы, протоколы допроса пленных. При участии Хирена вся эта кропотливая работа была проделана очень быстро. Еременко писал статью урывками в течение двух дней. 14 августа она поступила в редакцию, а 15-го появилась в газете.
"Тридцать суток длятся бои на смоленском и невельском направлениях, писал генерал. - Они свидетельствуют о решающих переменах в положении воюющих сторон... Немцы целый месяц вели наступление, бросаясь с одного участка на другой, и нередко вынуждены были, понеся большие потери, переходить к обороне под ударами частей Красной Армии... Уже это одно показывает, что расчеты фашистов на молниеносную войну потерпели крах, что у немцев иссякает наступательный порыв. Заранее заготовленные догмы войны против Советского Союза пришли в явную негодность".
Автор приводит характерную выдержку из приказа немецкого командования: "2-я танковая группа без остановки продвигается в район Смоленска и путем уничтожения русских войск, действующих по эту сторону Днепра, откроет путь в Москву... Решающее значение будет иметь наступление с полным введением в действие моторов. Невзирая на угрозы с флангов, без передышки и отдыха, в дневных и ночных боях продвигаться, насколько позволит запас горючего".
Но не тут-то было. Все эти "заранее заготовленные догмы" действительно полетели вверх тормашками. Андрей Иванович назвал цифры немецких потерь в танках, самолетах, людях. Рассказал о вынужденных изменениях в тактике противника, о заметных переменах в настроении фашистских солдат и офицеров. Вот, например, одно из донесений командира вражеского батальона: "За последние четыре дня положение стало напряженным. Необходимо пополнение. Сообщаю о потерях в эти дни... Боеспособность - трагическая... Эта напряженная обстановка привела к тому, что батальон можно заставить идти в наступление только принудительно, силой оружия..."
Андрей Иванович отмечает стойкость и мужество советских воинов, сражающихся под Смоленском: "Раненые не уходят с поля боя и, цепко держа в своих руках оружие, до последней капли крови бьются с фашистами..."
"Среди наших командиров, - продолжает Андрей Иванович, - мне довелось встретить сыновей героев гражданской войны. Они не уступают отцам в героизме. На одной батарее, громившей немцев прямой наводкой, я встретил капитана - сына легендарного Чапаева. На этом же участке фронта я видел сына Пархоменко - старшего лейтенанта, который храбростью напомнил отца. Изумительный пример подлинного героизма и преданности Родине показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста..."
Перечитывая эту статью теперь, вижу, что совершенно преждевременно было в ту пору утверждать, будто "у немцев иссякает наступательный порыв". Если бы это произошло в августе, не оказались бы они в ноябре в московских пригородах. И о "решающих переменах в положении воюющих сторон" говорить было рано. Ведь в том же номере газеты публиковалось сообщение о захвате врагом Кировограда и Первомайска. А утром я узнал в Генштабе и другие печальные новости: сданы Гомель и Кривой Рог, враг приближался к Херсону и Новгороду...
Но преждевременные оптимистические прогнозы появлялись не только на страницах нашей газеты, а и в официальных документах первого полугодия войны. Конечно, с вышки времени легче судить, что было правильно, а что нет. Но тогда... Понятно, что это и нас, редакторов, подстегивало к излишне оптимистическим оценкам положения на фронте.
Но, чтобы справедливо оценить выступление генерала Еременко, надо сказать, что он не преуменьшал опасности, звал к напряжению всех сил в борьбе с врагом. "Немцы упорствуют, напрягают все свои силы, снова подбрасывают резервы... Упорные бои не прекращаются... По-прежнему идет яростная борьба за каждую пядь советской земли..."
Такова была концовка статьи "Месяц упорных боев под Смоленском". Главное же, самое важное в этой статье - мысль о провале расчетов Гитлера на молниеносную войну. Следует напомнить о резонансе, вызванном этой статьей, не только у нас в стране, но и в союзных с нами и нейтральных странах. Там ее перепечатали многие влиятельные газеты, передавали по радио. У миллионов наших зарубежных друзей она укрепила веру в силу Советского государства и Красной Армии, в нашу способность отстоять Родину.
Еременко мне говорил, что ему звонил Сталин и одобрительно отозвался о его выступлении в "Красной звезде".
* * *
В газете за 15 августа была и другая публикация, которая не могла не обратить на себя внимания читателей, - большой трехколонный снимок. На полянке, у самолетов, замаскированных еловыми ветками, полукругом расположилась большая группа молодых парней в пилотках. Кто сидя, кто полулежа, а кто и стоя "окружили" грузного, широкоплечего человека в берете, хорошо знакомого всему миру. Он сидит в центре этой группы, по-восточному поджав под себя ноги, с записной книжкой в руках. Под снимком подпись: "Председатель Всеславянского митинга в г. Москве А. Н. Толстой беседует с бойцами и командирами N-й авиачасти".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});