Цепкий Зуб указал на виселицу, что стояла на противоположном холме метрах в тридцати от них.
Два грагорна как раз вынимали из петли какого-то мужчину. Он с хрипом упал на землю, но тут же был поднят на ноги ударом кнута. Грешник был невысок ростом, а на фоне громадных грагорнов и вовсе казался карликом. Его черные волосы были зализаны набок. Над верхней губой росли короткие черные усики, при виде которых Филиппу сразу стало не по себе. Он знал только одного человека с такими усиками.
— Гитлер, — шепотом произнес он. — Это — Гитлер.
— Разрази меня гром, ты, парнишка, похоже, хорошо учил историю, — Цепкий Зуб был впечатлен. Он окликнул грагорнов: — Привет, ребята! Куда ведете коротышку?
— На Равнину Самоубийц — хоронить заживо, — прозвучал ответ, и человека, начавшего Вторую мировую войну, погнали вниз по склону. — Пошевеливайся! Черви заждались тебя!
— Вот видите, — продолжил Цепкий Зуб. — Так же обстояло и с грешником, о котором вы спрашиваете. На его совести было такое множество злодеяний, что одного наказания оказалось мало. Ему полагалось то висеть на виселице, то гореть в Огненном озере, то выкапывать самоубийц из могил и скитаться в Лесу Ужасов. Но когда в одну прекрасную ночь за ним пришли, чтобы вытащить из петли и перегнать на новое место, его и след простыл. Я лично в ту ночь был на работе и большей шумихи ни разу в жизни не наблюдал. Весь город стоял на ушах, обыскали все вдоль и поперек, но злодей как сквозь землю провалился. И с тех пор никто его не видел.
«До сегодняшней ночи», — подумал Филипп, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
— На виселице болталась пустая петля, а под ней лежали кандалы. Газеты сообщили, что грешник исчез бесследно, и это была правда. Многие так до конца и не поняли смысла этих слов, что, наверное, к лучшему. Так было нужно. Чтобы избежать паники в собственных рядах. — Цепкий Зуб наклонился к ним поближе и едва слышно добавил: — Земля в Долине сплошь пропитана кровью и слезами. Здесь и шага нельзя ступить, не оставив следа. Но беглец не оставил никаких следов. Абсолютно никаких. Понимаете, о чем я?
Сатина кивнула.
— Его унесли по воздуху.
— Вот именно. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь столь невероятное? Сбежать грешнику помог дьявол! Умом непостижимо!
— И никому не известно, кто и зачем?
— Нет. Но есть и другие факты, которые утаили от широкой общественности. Выяснилось, например, что дьявол не раз навещал грешника. Как здесь, так и в местах других наказаний. А также удалось узнать, что этот дьявол — женщина. Они слышали ее голос.
— Кто — они?
— Другие грешники. Ведь рядом всегда были другие грешники.
— Раз они слышали ее голос, — вмешался Филипп, — то, наверное, и видели ее саму?
— Они ничего не видели, — ответил Цепкий Зуб. — Поэтому мы и поняли, что встречались эти двое не один раз. Чтобы их не обнаружили, то есть не увидели, дьяволица выколола глаза всем соседним грешникам.
Филипп снова сглотнул комок, а Цепкий Зуб кивнул — он был согласен, что поступок был крайне отвратительный.
— У нас этот факт вскрылся слишком поздно, потому что грешники не кричат. А в других местах — потому что грешники кричат постоянно.
У Филиппа и Сатины было еще много вопросов к пожилому грагорну, только ответов у него больше не нашлось. Цепкий Зуб, по его собственным словам, поведал все, что знал, и теперь пришло время возвращаться к работе. Виселицу, над которой он трудился, нужно было установить до исхода ночи, чтобы она была готова встретить своего первого грешника — какого-то президента. Кстати говоря, не могли бы они немного помочь в благодарность за рассказ? Это ведь не такая большая плата?
— Разумеется, — робко согласился Филипп, и тут же почувствовал на себе грозный взгляд Сатины. Он откашлялся. — Только дело в том, что нам нужно…
— Очень любезно с вашей стороны, — перебил Цепкий Зуб, вкладывая в руки Филиппа лопату. — Вместе мы быстро справимся.
36
Загадочное признание
— То, что он рассказал, вряд ли нам пригодится, — заметил Филипп на обратном пути, когда скрип веревок Долины Виселиц стал стихать за их спиной.
— Зато теперь у меня на каждой руке по три мозоли, — Сатина показала ладони, на которых красовалось шесть пузырей. — Какого дьявола, Филипп, ты же прекрасно знаешь, что чертям нельзя класть палец в рот!
— Мне очень жаль, — смутился Филипп.
У себя на руках он насчитал семь мозолей, три царапины и глубокий порез от камня.
Когда друзья закончили с первой виселицей, Цепкий Зуб вспомнил, что они могли бы помочь ему сделать кое-что еще, раз уж все равно оказались тут. А именно — сколотить и поставить еще одну виселицу. И еще всего лишь одну. Ну, и последнюю — «с ней вы легко справитесь, у вас уже появилась отличная сноровка!»
Закончилось тем, что Филипп и Сатина до поздней ночи копали пересохшую землю, а сбежать им удалось только тогда, когда Сатина спрятала под плащом веревку, из которой делались петли, и Цепкому Зубу пришлось отправиться за новой.
— Что теперь будем делать? — спросила Сатина.
— Не знаю, — ответил Филипп. Рассказ Цепкого Зуба все еще крутился у него в голове. В этом не было никакого смысла. Совершенно никакого.
Друзья продолжили путь и вскоре снова оказались в городе.
Неожиданно внимание Филиппа отвлекло кое-что другое. Бегство грешника тут же перестало его занимать, и он придвинулся ближе к Сатине.
— Нас снова преследуют, — прошептал он. — Только не оборачивайся!
— Кто?
— Сейчас выясним. У меня есть идея. Когда свернем за угол… — Филипп посвятил Сатину в свой план, и она кивнула.
Они дошли до перекрестка и быстро свернули направо. Сатина расправила крылья, бесшумно вспорхнула и исчезла в ночной темноте.
Филипп досчитал до пяти. Он знал, что рискует. У преследователя вполне могли быть плохие намерения. Но было необходимо выяснить кто он.
Филипп сделал глубокий вдох и вышел из-за угла.
Улица была пуста, не считая старого тощего пса, который замер на месте, в замешательстве уставившись на мальчика.
Филипп растерянно оглянулся по сторонам. Поблизости не было ни одного дьявола. Но ведь он был уверен, что…
Его взгляд снова упал на собаку, и он раскрыл рот от удивления. Только сейчас он заметил, что пес не просто тощ, но и изрядно покалечен. На месте вырванных с кожей клочков шерсти запеклась кровь. Левое ухо было порвано до половины, передняя лапа подбита. Но больше всего его поразил окрас собаки.
Пес был серым. Как тот самый клочок шерсти, который они обнаружили на лестнице там, где произошла загадочная битва и Амулет Судьбы перешел к новому владельцу.
В то же мгновение Сатина приземлилась у пса за спиной, и животное испуганно обернулось.
— Филипп? — произнесла девушка шепотом, не отрывая взгляда от собаки. — Этот пес…
— Знаю, — так же шепотом ответил Филипп.
— Но… это же самый обычный пес. Вовсе не чудовище. Как он мог украсть у Мортимера амулет?
— Может, его кто-то натаскал. Если амулет вообще украл он.
Собака дрожала всем телом, озираясь то на дьявола, то на человека, приближавшихся с обеих сторон.
Она поджала хвост, взгляд ее сделался безумным и испуганным.
— Сатина, ты случайно не выбросила веревку?
— Нет, — Сатина вытащила веревку из-под плаща и стала скручивать петлю.
— Поймаем его и отведем к Люциферу. Может, он найдет его хозяина. — Филипп вытянул вперед руку и пошел навстречу собаке, ласково подзывая животное: — Хороший песик, успокойся, мы ничего тебе не сделаем. Сиди на месте.
Пес съежился, и одно мгновение Филипп подумал, что он готов подчиниться. Но внезапно животное зарычало и бросилось на него, оскалив пасть. Филипп едва успел отдернуть руку, и зубы щелкнули в пустоте.
Пес прошмыгнул мимо Филиппа и бросился наутек по улице, которая вела к Огненному пруду.
Скрыться ему не удалось. Правая передняя лапа животного была поранена, поэтому бегство на трех ногах было жалким зрелищем.
Филипп и Сатина погнались за дворняжкой, он бежал, она — летела.
Сатина настигла пса на берегу. Она пролетала между ивами, скользила на крыльях над головой животного — все напрасно. Она в четвертый раз скрутила веревку в кольцо и наконец-то набросила собаке на шею.
Пес остановился и неистово начал дергать веревку. Извивался, грыз петлю, скалил на Сатину зубы. Животное сражалось из последних сил, и сражение вскоре было проиграно.
Когда подбежал Филипп, Сатина уже привязала второй конец веревки к дереву.
Пес прижался к стволу, в ужасе вытаращив глаза на своих преследователей.
— Оставайся здесь и следи, чтобы он не сбежал, — скомандовал Филипп, — а я приведу Люцифера.