бреду… куда? Понятия не имею. Просто шагаю, плохо соображая, ведя ладонью по стенке. Отпихиваю от себя чужие руки, лезущие со всех сторон и приговаривающие:
— Девушка, вы в порядке?
— Девушка, вы меня слышите?
— Девушка, позвольте я помогу?
Девушка, девушка, девушка…
Чего все так переполошились?
Жужжат, жужжат, жужжат…
— Тш-ш-ш! — шиплю. — Тихо! — рычу, голова пухнет.
Все, больше не могу. Мне надо присесть. Срочно. А еще лучше прилечь. Может быть, прямо здесь? В укромном уголке, где никто не увидит. Облокочусь на стенку, стеку на пол, прилягу, прислонюсь горячим лбом к холодному мрамору, свернусь калачиком и всего на мгновение прикрою глаза. Всего на одно ма-а-аленькое мгновение. Честно!
Ик…
Упс.
Я уже начинаю воплощать свой план «г» в жизнь. Уже чувствую, как моей попы в короткой юбке касается обжигающе холодный пол. Я уже почти отключилась, когда где-то на периферии в сознание врезается обеспокоенный крик:
— Карамелька? Эй! Стой-стой-стой, не вздумай отключаться! Стеф!
Почему не отключаться? А если очень-очень хоче…
Я вырубаюсь.
Сергей
— Стефания! — чертыхаясь, подлетаю к девчонке, поймав ее до того, как кудрявая блондинистая голова стукнулась о мраморный пол. — Господи, женщина, ты ходячая катастрофа! — с легкостью подхватываю на руки пятьдесят килограммов своего строптивого счастья и киваю официанту, чтобы подобрал раскиданные по полу вещи из женской сумочки.
Он вел ее из самого бара. Проводить себя до номера Стеф ему не дала. Взбрыкнула. Но парень ее не бросил — уже хорошо. Поставлю пятерочку за сервис.
— Она разбила телефон, — слышу хмык парня.
— Главное, что не голову.
В таком ее невменозе я бы совсем не удивился последнему. Сколько она выпила? Чего? А главное: зачем?
— И часто она у вас так?
— Как?
— Веселится до потери сознания, — хмыкает парень.
Я осаждаю его взглядом. Парень, считав по моему хмурому лицу, что если немедленно не заткнется, то я сверну ему челюсть, замолкает. Шустро скидывает барахло Ростовцевой в сумочку, впихивает ее мне в руку и поспешно ретируется.
Я, крепче перехватывая сладко посапывающую у меня на плече ношу, иду к лифтам. В принципе направление движения Карамелька выбрала верно. Однако в том, что она реально была способна на своих двоих добраться обратно до нашего люкса без посторонней помощи, сильно сомневаюсь. Я успел засечь только последние ее шаги, но и их было достаточно, чтобы понять: она едва отдает себе отчет в действиях. Идет, держась за стеночку, как ребенок, только-только научившийся ходить.
В ожидании лифта бросаю взгляд на раскрасневшееся личико Карамельки. Длинные ресницы подрагивают, грудь мерно вздымается с каждым ее вздохом, и от нее все так же соблазнительно пахнет кокосом. Только на этот раз с примесью легкого алкогольного амбре.
Ухмыляюсь, на секунду прикрывая глаза. Невозможная. Невыносимая. Уникальная девочка! Она даже пьяная — милая. Даже растрепанная — идеальная. Даже в таком состояние я ее отчаянно хочу. Всю. И это не только про секс, блть. Она моя боль. Во всех возможных и невозможных смыслах.
Зачем было так напиваться? Что, мать твою, такое приключилось? Накидаться за пару-тройку часов до поросячьего виза нужно уметь. А главное — хотеть. Забыться, чаще всего. Кто ее обидел? Любому рожу набью! Даже себе. Хотя сомневаюсь, что причина в нашей с ней очередной пикировке. Как бы мне не хотелось потешить свое эго мыслями о том, что Стеф так тяжело переживает нашу ссору, но надо быть реалистом. Из-за меня она упиваться до беспамятства в баре точно бы не стала. По ее мнению, не стою я того. А жаль.
Поднявшись на этаж, чудом, как эквилибрист со стажем, умудряюсь вытащить из кармана ключ-карту и открыть номер. Пинком распахнув дверь, подпираю ее задницей и заношу Ростовцеву в темный безмолвный люкс. Не включая свет и не разуваясь, сразу несу девчонку в спальню.
Опираясь одним коленом на матрас, укладываю Стеф на кровать, аккуратно отцепляя ее руки от своей рубашки, тут же теряя соблазнительное тепло ее тела. Резкая смена “климата” не нравится не только мне. Стеф недовольно протестующе бурчит. Мне едва удается расслышать брошенное ею:
— Холодно…
Я подтягиваю валяющийся у нее в ногах плед, пытаясь укрыть. Она протестующе отбивается от моих рук. Не открывая глаз, канючит:
— Не хочу… нет… убери… не хочу…
— Тш-ш-ш, Карамелька, эй, — успокаивающе шепчу, — я просто тебя укрою.
— Меня не надо накрывать! — звучит возмущенное. — Меня надо обнять, — приказывает милым сонным шепотом. Если бы я не видел, что ее глаза закрыты, и не слышал, как слегка заплетается ее язык, то подумал бы, что Стеф не спит. Однако это было не так.
Обнять ее надо, видите ли. Я улыбнулся. А утром она будет снова доказывать мне, что не любит обниматься. Но я-то знаю, что только подмяв под себя подушки, Стеф крепко засыпает. Может неосознанно, но всегда. Сколько раз я за ней ни наблюдал. А это происходит каждую ночь в этой командировке. Абсолютно. У нее, может, и получается беззаботно уплывать в объятия Морфея со мной в одной постели, а вот у меня с этим наблюдаются серьезные проволочки. Бывает, часами лежу в темноте и тупо слушаю, как она размеренно дышит. Смотрю, как она льнет к “баррикадам” между нами, и молюсь всем известным мне богам, чтобы однажды эта “стена” просто исчезла.
Все еще сидя с покрывалом в руках, засмотревшись на Карамельку, не сразу соображаю, что она зовет меня по имени. Не знаю, в который уже раз повторяет:
— Сережа? Сереж…
— Да? — мой голос проседает до хрипоты.
— Обними меня, м-м… — сражает меня наповал новый тихий шепот.
Сразу становится не до улыбок. Приходится собрать все свои резервы. Выругаться заковыристо, но удержать себя на месте, не поддавшись на ее пьяные ухищрения.
Я бы с радостью повиновался. Аж руки зачесались, как захотелось прилечь рядом, на ее половину кровати, крепко прижать к себе, поцеловать в макушку и уснуть. С превеликой радостью так бы и поступил!
Если бы не знал, что по утру за свою слабохарактерность получу. И с парой пощечин от Ростовцевой я бы справился, а вот с очередной ее обидой и отменной порцией тонких уколов — вряд ли. Я, в конце концов, тоже не железный и у меня тоже есть чувства.
Не дождавшись, когда ее обнимут, Карамелька заворочалась. Разочарованно — во всяком случае мне так показалось — вздохнула и, обнимая руками и ногами диванные подушки, все еще разделяющие кровать размера кинг сайз пополам, устроилась удобней и отрубилась.
В том, что она теперь проспит до самого утра, я даже не сомневался. Накинул