сразу, как я подошёл.
Сквозь одностороннее стекло мы могли наблюдать за оставшимися в палате детьми. Никита что-то говорил Мише, тот внимательно слушал его, не выпуская из рук гоночную машинку.
Я собрался с мыслями. Бредовая идея, конечно, сам понимал. Нечто на грани фола.
– Хочу попросить тебя.
– Попросить? – она спросила это едва ли не с иронией. Правда, в глазах не было ни смешинок, ни издёвки.
– Да, попросить.
– Проси.
– Пусть Никита сдаст анализы на совместимость.
Лицо её моментально стало злым. Синева глаз наполнилась холодом. Мне стало ясно, о чём она подумала, для этого много мозгов иметь было не нужно.
– Это не относится к Литвинову, – продолжил я. – Это вообще ни к кому из нас не относится. Можно сказать, тычок пальцем в небо. Но ты сама видишь, что он не может ждать. Что, если… – я хмыкнул, опустив голову. Посмотрел на жену. – Что, если, чёрт подери, он сможет помочь? У нас с Женькой одинаковая группа крови. Ерунда, конечно, но…
Настя молчала. Злость потихоньку сменяла подозрительность, но исчезла и она. Некоторое время она не сводила с меня взгляда, потом повернулась к окну. С минуту наблюдала за детьми, я – за ней.
– Хорошо, – сказала она, когда я уже стал терять терпение. – Хорошо, Женя. Мы с сыном сдадим всё, что нужно. Но, – она повернулась ко мне, – не думай, что я сделаю это из-за тебя. Только из-за Миши и его отца.
Я усмехнулся уголком губ. Стерва. Если она хотела уколоть меня, у неё получилось.
– У вас всё-таки что-то было? – не удержался я от вопроса.
– У нас не было ничего. Но, в отличие от тебя, он всегда в меня верил. Даже когда врачи запретили мне кататься, он продолжал верить в меня. И когда я родила Никитку – тоже.
– Так что же он не помог тебе вернуться на твой проклятый лёд?
– Я не дала ему этого сделать, – отозвалась она. Взгляд её снова был устремлён на мальчишек. – Но обсуждать это с тобой я не хочу. Мы сдадим анализы, Жень. Знаешь… В жизни всегда есть место чуду. Я верю в это. Порой только эта вера и помогает нам жить. Так пусть случится чудо.
Глава 15
Настя
На следующий же день у нас с сыном взяли анализы. Всё, что оставалось – ждать. Не всё понимая, Никита скорее следовал врождённой интуиции. Для меня было странно, что он настолько быстро привязался к Мише: казалось, дай ему волю, он бы не отходил от этого мальчика.
Чтобы как-то отвлечься, я гуляла по Берну. Иногда с сыном, иногда, когда он оставался с Мишей, без него. В одну из таких прогулок я увидела выходившую из кофейни семью: мать, отец и двух дочерей, судя по всему – погодок. Одна из них весело сбежала по лестнице, вторую отец спустил вниз по пандусу. Девочка сидела в инвалидном кресле и что-то говорила ему. Сердце заныло от жалости. Малышке было лет шесть, не больше. Но тут она повернулась, улыбнулась папе, а старшая сестра подняла уголок съехавшего с её коленок пледа. Они находили опору друг в друге, были друг у друга, и от этого они были счастливы. Так почему с нами по-другому?
Идя по тротуару в сторону клиники, я мысленно спрашивала себя: почему?
По дороге мне попался магазин игрушек. Полки ломились от плюшевых медведей и собак, интерактивных игр и странных на вид кукол.
– Сколько вашему малышу лет? – подошла ко мне продавщица. – Позвольте, я помогу выбрать.
– Четыре, – отозвалась я по привычке. А потом добавила: – Одному четыре, второму три. Но помогать не нужно. Я… Я сама выберу.
Встреча с врачом была назначена на полдень. К этому времени должны были быть готовы результаты анализов. Лечащий врач Миши сразу предупредил, что надеяться не на что: шанс совпадения настолько мал, что, если анализы покажут, что кто-то из нас может быть донором, он, потомственный атеист, поверит в Бога.
Я всё это понимала. Но, прижимая к себе большую плюшевую машинку и магнитную доску с цифрами, надеялась на чудо.
– Он ни с кем таким не был, – задумчиво сказала я, в очередной раз наблюдая за детьми через стекло. Вздохнула. – Прости, Жень.
– Это было ожидаемо. Тебе не за что просить прощения.
Я и сама знала, что не за что. Пришедшие результаты анализов Никиты подтвердили – он, как и Женя, донором для Миши быть не может. Такое могло случиться только в сказке, где хорошее и доброе обязательно одерживает верх над плохим. Но разве мы были в сказке?
Ничего не подозревавший Никитка вскочил на ноги, забавно раскинул руки в стороны, надул щёки и стал покачиваться. То ли балансирующий самолёт изображал, то ли что ещё. Миша заулыбался. Улыбка у него была отцовская, хотя в остальном он пошёл в мать. Я почти не знала её. Как и я, она была фигуристкой, но из большого спорта ушла рано и выступала в шоу.
– Дурацкая была затея, – досадливо скривил губы Женя.
– Нет. Не дурацкая. Ты поступил, как поступил бы любой отец, Жень. Пусть даже это и была соломинка.
Ни он, ни я не упомянули, что мои анализы ещё не пришли. Да и зачем? Чуда не случилось, лелеять напрасную надежду, чтобы снова услышать «к сожалению, нет», никому из нас не хотелось.
– Мистер Бильман сказал, что твои результаты будут завтра, – всё-таки сказал Женя.
– Да, мне тоже. – Никита опустился перед Мишей на колени. Пододвинул к нему несколько игрушек. – Мне тоже, – повторила я тихо и повернулась к мужу. – Почему ты тогда так поступил, Жень? Почему не дал мне шанса ничего сказать? Нам почему не дал шанса? Ведь всё могло быть не так. – Он посуровел. Сразу стало ясно, что тема ему неприятна. – Ты когда-нибудь жалел о том, что сделал? – спросила я полушёпотом. – Хоть раз?
– Да, – он наградил меня мрачным взглядом. – Последние три дня.
Сказав это, он пошёл к лифтам.
Последние три дня и ни разу за пять лет.
Я смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду. Снова повернулась к стеклу. Никита положил на магнитную доску цифру четыре, подал