Читать интересную книгу Кукловод - Сергей Шхиян

— Хорошо, идите, — отпустил рядового офицер и добавил, обращаясь ко мне. — Простите меня, мосье Крылов, за недавнюю резкость, но Россия действительно загадочная страна. То, что я делал сегодня ночью с мадам, я никогда не делал ни с одной женщиной! Она согласилась стать моей женой! — помедлив, добавил он.

— Ну, вот и хорошо, — ударил я его по плечу. — Устроим тут вам всем комсомольскую свадьбу.

— Какую свадьбу? — не понял он старинное русское слово «комсомол».

— Общую. Минуту назад лейтенант Кологривов предложил руку и сердце княжне Урусовой.

Мы с виконтом расстались друзьями, я пошел дальше, но был остановлен Гермесом-Тишкой. Лакей успел уложить свои кудри в прежнем порядке, но был бледен и подавлен.

— Погодите, сударь, — остановил он меня и протянул на ладони два серебряных рубля.

— Это что? — удивился я.

— Возьмите назад, мне теперь деньги без надобности, — со слезой в голосе, сказал он.

— Объясни толком, — попросил я, — что еще случилось?

— Сегодня ночью…, — начал он и замолчал.

— Ну, и что ночью?

— Вы сами знаете, — пробормотал он. — Если о том, что было, узнают в людской, мне не жить!

Он был таким напуганным, что мне стало его жалко.

— А что, все-таки, случилось ночью? — делая непонимающее лицо, спросил я. — Я ничего не знаю.

По его лицу пробежал лучик надежды.

— Вы правду говорите? — тихо, спросил он.

— Правду, я ничего такого не видел, так что можешь оставить эти деньги себе.

Похоже, что парень поверил в мои добрые намеренья и начал возрождаться на глазах. Он опять превратился в прежнего красавца.

— Тогда я куплю Дуне колечко, — сказал он и добавил свою любимую присказку, — ну, и так далее.

— Ты бы мне ее хоть показал, — попросил я, тем более что вся местная дворня толклась сейчас здесь же в большой гостиной.

— Вон она моя красавица, — ответил Гименей, — с чернявым французом болтает.

Я оглянулся и узнал и вчерашнюю округлую красотку и француза с галльским черепом.

— Хороша? — ревниво поинтересовался лакей.

— Не то слово, я тебе просто завидую, — сказал я. — А то, что с тобой было, я уже и запамятовал. Так что живи спокойно, главное чтобы буфетчик не проболтался.

— Я ему охальнику поболтаю, — угрюмо пробурчал он.

Успокоив бедолагу, я вернулся к себе. Люба уже убрала постель и собиралась вернуться в людскую. Я ей сказал, что хозяевам сейчас не до слуг и уговорил остаться. Мы сидели и просто разговаривали о жизни.

— Господа у нас хорошие, добрые, — рассказывала девушка. — И барин покойный был хорошим человеком. Да и про барчука дурного слова не скажу. Только все одно, неволя хуже клетки. Ты не слышал, говорят, скоро крепость отменят?

— Не отменят, — покачал я головой. — А что бы ты на воле делала?

— Эх, мне бы волю, в Москву подалась в белошвейки. Видел на барыне платье? Я сшила. Свой кусок хлеба хоть и черствый, да сладкий.

— Москва-то вся сгорела, там сейчас негде жить.

— Это ничего что сгорела, еще лучше отстроится! И работы сейчас там будет, рук не хватит. Барыни-то, поди, без нарядов остались!

Я подумал, что стоит попробовать выкупить Любу на волю. Крепостные девушки стоили недорого, примерно пятьдесят рублей; Кологривовы мне должны за лечение, и можно будет если с ними не сговориться, то сторговаться.

Обещать я ей ничего не стал, чтобы зря не обнадеживать. Девушка после разговора о воле и рабстве, поскучнела и скоро ушла. В доме, постепенно все успокоилось и затихло. К обеду из своих покоев вышли даже господа. Екатерина Романовна отводила от меня взгляд, путалась в словах, краснела, и я подумал, что нам самая пора собираться в дорогу. Вопрос с лошадями я так и не решил, но, в крайнем случае, можно было доехать до ближайшего города на помещичьих, а дальше воспользоваться почтовыми. Это было лучше, раздражать хозяйку своим укоряющим присутствием и ждать пока князь Иван нас достанет. Сталкиваться с ним у меня больше не было никакого желания.

За стол мы сели впятером. Без Сергея Петровича оказалось еще скучнее, чем с ним. Обе парочки не обращали внимания на окружающих, в этом случае, на меня, и я все никак не мог найти повод завести с хозяйкой разговор о Любе. Говорили за обедом по-французски, так что тягаться в красноречии с русскими аристократами мне было не по силам. Да и разговор, когда делался общим, носил, можно сказать, абстрактный характер. Мне показалось, что все просто боятся коснуться ночных событий. Даже об исчезнувшем ночью чиновнике никто ни разу не вспомнил.

Из столовой перешли в малую гостиную пить кофе, и я попробовал завести разговор о крестьянстве крепостном праве.

— Мосье виконт, — спросил я француза, — как ваши крестьяне обходятся без власти помещиков?

Де Лафер подумал и сказал, что вполне обходятся, но они французы, а не русские и, значит, совсем другие люди. Ответ был, как мне представилось, скрыто бестактный, но кроме меня никто так не посчитал. Молодым людям было не до свободы и равноправия, а Кологривова вскользь обронила, что русский мужик без отеческого барского присмотра тотчас сопьется и разорит свое хозяйство.

Затевать глупый и бессмысленный спор я не собирался, точку зрения людей желающих благодетельствовать окружающих своими наставлениями, я знал и так. Потому без обиняков, попросил Екатерину Романовну уступить мне дворовую девушку Любку.

В гостиной тотчас воцарилась неловкая тишина, русские смотрели на меня во все глаза, француз, не понимая о чем разговор, на всех нас. Кологривова, как хозяйка, попыталась замять неловкость и, не глядя на меня, ответила, что своих крестьян не продает.

— Я и не прошу вас, ее продать, — спокойно, не замечая неодобрительных взглядов, сказал я, — я хочу ее выкупить, чтобы дать вольную.

— Вольную? Но зачем она ей? — удивленно воскликнула хозяйка.

— То есть как это зачем? — теперь уже удивился я. — Чтобы быть свободной, разве этого мало?

— Это Любка вас об этом попросила? — поджав губы, спросила барыня. — Ей у меня плохо? Ее кто-нибудь несправедливо обидел?

— Не знаю, — пожал я плечами, понимая, что она пытается перевести разговор совсем в другую плоскость. — Разве люди хотят стать свободными, только тогда, когда их обижают?

Кологривова проигнорировала мой ответ и отрицательно покачала головой:

— Я не могу выполнить вашу просьбу, Алексей Григорьевич. Господь возложил на меня обязанность заботиться о своих людях, и я буду нести этот крест, как бы мне не было трудно!

Я понял, что разговор на эту тему можно не продолжать. Барыня не намерена оставлять своей неусыпной заботой хорошую портниху. Соблазнять ее деньгами было бы бессмысленно, больших сумм у меня не было, а несколько лишних червонцев, ее все равно не устроят. Однако последнюю попытку я, все-таки, предпринял.

— Жаль, — сказал я. — Я очень рассчитывал на вашу доброту.

— Именно из-за своей доброты, я никогда и не расстанусь с Любушкой. Она мне почти как дочь! — добила меня Кологривова.

Я так рассердился на такое лицемерие, что не стал заводить разговора о лошадях, оставил недопитым кофе и ушел к себе. Минут через десять, ко мне зашла Маша. Была она без своего обожателя, что меня немного удивило. Она без приглашения села в кресло и молча смотрела в окно.

— Что-нибудь случилось? — спросил я.

— Нет, я просто шла мимо, — не очень внятно ответила княжна, потом посмотрела на меня ледяными глазами и спросила:

— Чем это тебя так заинтересовала та мужичка?

— Ничем особенным, — пожал я плечами, — просто хорошая девушка, очень неглупая и тяготится своим рабством.

Машу, мой ответ не заинтересовал и не удовлетворил. Теперь я начал понимать, чего ради, она ко мне явилась. Взыграла обычная женская ревность. Подтверждение этому не заставило себя ждать.

— Неужели она лучше меня? — тихо спросила она и так посмотрела, что я подумал, что в их семейке свирепость нрава не очень смягчилась со времен Тамерлана.

— В каком смысле лучше? — не понял я.

— Тебе с ней было лучше, чем со мной?! — с плохо скрытой ненавистью спросила Урусова.

Я мог то же самое спросить и у нее, но начинать «семейную сцену», было бы не самым правильным решением. Пришлось воспользоваться мужским коварством.

— Если ты об этом, то между нами ничего не было, эта Люба спасла нас всех от твоего брата.

— Как так спасла?

— Она меня разбудила, когда в доме началось ночное безобразие. Если бы не она, не уверен, что ты сейчас бы со мной разговаривала.

Маша пристально посмотрела на меня и, кажется, поверила. Похоже, что кроме способности летать от ведьмы у нее была только вспыльчивость.

— И ты не собираешься брать ее с собой?

— Конечно, нет, чего ради? У нее в Москве есть крестный, у которого портняжная мастерская, — импровизировал я, — она хочет служить там белошвейкой.