Читать интересную книгу Надоело говорить и спорить - Б. Акимов

В следующем году я тоже буду заниматься тем, что буду снимать на КамАЗе картину; в Гжатске, на родине Ю. Гагарина (ныне город Гагарин), снимается картина по моему сценарию; снова Полоцк, куда я уезжаю, чтобы там закончить сценарий о строителях Новополоцка и нового нефтеперерабатывающего комбината. Этим я занимаюсь сейчас. Я пишу песни, какие просят – так называемые заказные, для фильмов, для радиоспектаклей, и те, о которых не просят, а которые пишутся. Например, позавчера закончился показ фильма режиссера Коли Александровича «Масштабные ребята», по телевидению две серии шли. К этому фильму я написал пять песен с композитором Павлом Аедоницким. Бывают и неудачи, то есть не все песни получаются хорошие, не всегда.

Работается с профессиональными композиторами довольно сложно, так как такие песни пишутся в основном для фильмов, а песня для фильма носит весьма конкретный характер: она должна быть такой-то по теме, в таком-то метраже, должна музыкально соединять два куска фильма. Но композиторы категорически против конкретных песен, так как она уже не пойдет дальше, чем на этот фильм. И тут начинают работать разные идеи. И не всегда это выходит. А когда я пишу песню сам, то мелодия рождается вместе со словами, редко получается так, чтобы писалось отдельно. Если приходит строка, то она уже в каком-то музыкальном обрамлении.

Меня часто спрашивают, почему так называемые самодеятельные песни не поют профессиональные артисты. Насколько я знаю, авторы самодеятельных песен, в том числе и я, контактировали с рядом артистов. У Новеллы Матвеевой был наиболее удачный контакт с Кирой Смирновой, с Кристалинской, Хилем, Кобзоном, Камбуровой, Барашковым. Должен сказать, что дело в том, что не поются эти песни не потому, что они плохи, а потому, что наши певцы, да простят мне такие слова, не имеют своего лица.

Дело в том, что самодеятельные песни так или иначе более индивидуальны, нежели песни профессиональные. Они несут за собой определенный социальный слой, определенную тематику, определенный образ мышления и определенный образ жизни. Они не нивелированы, как нивелировано множество профессиональных песен. Вот с этим наши профессиональные певцы не могут справиться, они не мыслят никаких отклонений от общепринятого стандарта в смысле слов и исполнения. Поэтому такие контакты не бывают полезными. Самодеятельная песня требует, конечно, пропагандиста – актера и певца. Самодеятельная песня сейчас лежит втуне, потому что по перечисленным обстоятельствам пока не пришло ее время в смысле большой эстрады и большого звучания.

Хотя она популярна. И если песня действительно хороша, то рано или поздно она пробивает себе дорогу разными сложными, трудными путями. Песня «Глобус», написанная в 1946 году, бог знает сколько находилась втуне и была абсолютно групповой песней. Но потом она приобрела широкую известность.

Я не очень хорошо знаю современных молодых бардов, мало с ними встречался и мало знаю их творчество. В прошлом году в Политехническом музее показывались ребята. Меня это в общем и целом обрадовало. Это ребята, которые более серьезно относятся к своим сочинениям, особенно в части музыкальной, которые прекрасным образом владеют гитарой, которые знают современную музыку, уж не говоря о «Битлах», и используют некоторую новую основу. Наверно, более молодому поколению это импонирует. Но резкого протеста у меня это не вызывает, наоборот, я считаю, что чем разнообразнее песня, тем лучше. Более резкий протест у меня вызывает иногда то, что мы на своей русской почве пытаемся перенять все, что происходит на Западе, причем всегда это выходит убого, безумно убого, непрофессионально и глупо.

1973

Великое искусство киносъемки

«Июльский дождь» (1966) – первая картина, где я играл. Приглашен я был на одну из главных ролей Марленом Хуциевым, который однажды видел меня на концерте. Человека, с которого была написана эта роль, я видел однажды, но не знал, что я буду его играть. Юрист, его звали Алик, играл на гитаре. Это был романтик войны. Человек, уже седой тогда, но сохранивший романтическое отношение к прошлому и очень мудрый, как дитя. Был очень светлый человек.

Собственно говоря, я ничего не умел делать в кино, Марлен был первым моим учителем по этой части. Однако, если говорить об идеологии, то он мне однажды в начале нашей работы сказал: «Понимаешь, в чем дело. Дело в том, что ты должен сыграть кого-то из нас, из своих. Сыграй меня, сыграй себя, кого-то из своего круга». Я этим и руководствовался. В картине были исполнены две песни. Одна – песня Булата Окуджавы «Не верьте пехоте», а вторая – моя песня «Спокойно, товарищ, спокойно».

Как-то меня Марлен попросил: «Наиграй что-нибудь на гитаре, мне это нужно под проход». Я наиграл песню Жени Клячкина «Опять весна и черная земля…», но без слов: я ее очень любил наигрывать на гитаре – грустные такие переборчики. Женька требовал потом почти на полном серьезе огромных гонораров с этой картины, которые ни я не мог выплатить, ни «Мосфильм».

Ну, в общем, картина оставила очень глубокий след в моей жизни и в жизни всех участвовавших в ней. На съемках этой картины написано много всяких песен: именно на съемках картины был такой подъем. Там написаны «Я гляжу сквозь тебя», «На киностудии свирепствует зима», «О великое искусство киносъемки»… Во всяком случае, это был мой первый и самый существенный опыт киносъемки.

В конце фильма мой герой 9 мая встречается со своими коллегами – ветеранами войны – у Большого театра. Марлен сказал, что меня загримируют и я буду среди настоящих ветеранов. «Тебе кто-нибудь нужен, чтобы тебе помогать?» Я сказал, что мне бы очень хотелось, чтобы мне помогал мой товарищ, во многом, так сказать, учитель в жизни (ныне, к сожалению, уже давно скончавшийся) Александр Семенович Хазанов. Люди старшего поколения, возможно, его помнят: Саша Хазанов, которого я очень любил, вел передачу «Эстафета новостей». Он был старше меня лет, наверное, на двадцать. Он прошел всю войну командиром роты десантников, которых бросали перед наступлением в немецкий, причем во второй, тыл, где они, скрываясь от врага, должны были делать проходы во втором и третьем эшелонах на танкоопасных направлениях. Саша действительно был настоящий боец: он не сидел, не просиживал штаны где-нибудь в политотделе, а действительно воевал по-настоящему.

И вот Саша, который очень волновался и был напудрен, надел свои боевые ордена, а я надел фальшивые и тоже был напудрен под седину. Мы с ним поехали в 10 часов утра на площадь у Большого театра. (Дело в том, что там очень много снимают в этот день, поэтому камера никого не смущала: масса людей, и ветераны, люди бывалые, ведут себя абсолютно спокойно.) Саша научил меня, как мне говорить, и я говорил: «242-я дивизия, Северо-Западный фронт».

Нас бесконечно снимал Герман Лавров, наш замечательный оператор, а мы с Сашей наливались совершенно разными чувствами. Он – слезами, оттого что прошло столько лет и столько минуло, а я оттого, что я совершенно фальшивый среди настоящего. Это было невыносимое чувство, хотя я, достаточно прагматичный человек, понимал свои цели. Но это чувство! Я его совершенно не ожидал: если бы меня кто-то об этом предупредил за день до этого, я бы просто посмеялся. Почему-то это было для меня совершенно невыносимо, и никакой съемки в результате не получилось. То есть нас снимали, но мысль о том, что я играю, а они – нет, что они заработали свои награды… Ведь я по отношению к себе испытывал те же самые знаки дружеского участия!

В общем, все это кончилось тем, что мы большой компанией поехали в дом журналиста Есина и оттуда уже «немногие вернулись с поля». Я уже был со смытым гримом, но ордена мне некуда было деть, поэтому они висели на киносъемочном пиджаке.

Потом этот эпизод пересняли у Большого театра, но со статистами. Я уже был абсолютно в своей обстановке. И эпизод в картине был значителен.

На съемках этого фильма была также написана песня «Так вот мое начало», потому что это был определенный перелом в моей жизни, и еще вдобавок ко всему потому, что одно из лучших произведений получилось именно на съемках – в виде моей младшей дочери.

Фильм «Возмездие» (1968) снят по книге Константина Михайловича Симонова «Солдатами не рождаются». Я играл там роль генерала Захарова, члена военного совета фронта. (Как вам известно, член военного совета – это комиссар фронта.) Как ни странно, тогда, когда эта картина снималась, она была политически очень остра, хотя роман не давал особенных оснований для этого.

На картине возник большой конфликт между Симоновым и рядом военачальников-консультантов. В итоге Симонов снял название картины, снял свою подпись со сценария. По этой причине картина стала называться «Возмездие», а не «Солдатами не рождаются», и было написано «по мотивам».

Там я играл с Анатолием Дмитриевичем Папановым, очень хорошим актером. У меня несколько сцен с ним. А также с Иваном Соловьевым, Кириллом Лавровым, Григорием Гаем, Люсей Крыловой… Картина снималась под Рязанью, где был построен фанерный разрушенный Сталинград километров на восемь. Под немцев и солдат Советской Армии было задействовано семь тысяч курсантов местных военных училищ. Все это было довольно впечатляюще. На этом фоне мы иногда произносили реплики.