Вещая Вила улыбнулась Зимобору и пропала. Всего какой-то краткий миг она парила в столбе жемчужного света над гадательной чашей, но четырем женщинам и мужчине, наблюдавшим ее появление, этот миг показался долгим, очень долгим.
Свет растаял, венок лежал на поверхности воды. Зимобор дрожащими руками поднял его: венок снова был свежим, как будто сплетен из только что сорванных цветов. Он протянул венок по очереди всем трем жрицам, словно хотел показать получше, и все они смотрели расширенными глазами. Даже старшая из них никогда не видела воочию Вещую Вилу, и жрицу, земное воплощение Матери Макоши на Жижале-реке, это потрясло не меньше, чем любого смертного. Младшая жрица утирала слезы, средняя прижимала обе руки к бьющемуся сердцу.
По избе разливался чарующий аромат ландыша, вызывая в памяти месяц ладич.
– Ну что, матушка? – спросил Зимобор у старшей жрицы. – Видели?
– Видели. – Старуха кивнула. – Теперь знаем, кто за тобой стоит. Судьбе и вилам перечить нельзя, и если волю ее ты исполняешь, то мы тебе на пути не встанем. Только скажи… – Старуха помолчала, подбирая слова. Теперь, немного опомнившись, она осознала все случившееся и сильно встревожилась. – Скажи, чего же ты хочешь, князь смоленский? Зачем ты к нам пришел?
– Вещая Вила явила мне волю свою, чтобы стал я смоленским князем. Родня моя не хотела власть мне отдать, смерти моей искала, изгнала из дома отчего прочь. Но милость вилы была со мной, и обещала мне вила, что в любом поединке я одержу победу, что всего, чего пожелаю, добьюсь. И сбылась ее воля: я князь смоленский. И все земли, какие захочу покорить, под мою руку пойдут. С людей ваших мне нужна легкая дань: по белке с рала. Скажи своим детям, мать, чтобы не противились, не заставляли меня проливать кровь свою и вашу. Все равно ведь будет по-моему, потому что Вещая Вила за мной стоит. А чтобы Оклада и родичи его сговорчивее были, заберу я эту девицу, его дочь.
– Хорошо. – Старуха кивнула, и девица, от всех этих чудес забившаяся в самый угол, обиженно нахохлилась. – Она твоя, если желает того Вещая Вила. Только… зачем тебе девица, если вила в обмен на свою любовь никого другого тебе любить не позволяет?
– У меня дружина есть. – Зимобор улыбнулся, хотя напоминание старухи о его обязанностях перед вилой больно кольнуло в сердце. – Найду ей мужа другого. Захочет Оклада мне другом быть – дам ей мужа боярского рода. А не захочет – конюхам тоже жены нужны.
Девица нахохлилась еще сильнее. На глазах у нее заблестели злые слезы, и похоже, ее сильно подмывало в знак своего возмущения показать язык самой судьбе.
– Я пойду завтра в Верховражье и поговорю с моими детьми, – сказала старуха. – Постараюсь склонить их к миру и благоразумию. Ведь глупо стоять против того, за кем судьба.
– Мудра ты, мать! – Зимобор вздохнул. – Уж постарайся и Окладе хоть чуть-чуть мудрости твоей передать. А я пойду пока. Спасибо, что приняли и выслушали. Поговорил с вами, добрые женщины, и на душе легче!
Он встал и поклонился. Старуха глянула на беглянку; та нарочито медленно стала собирать в кучу руки-ноги, чтобы вылезти из угла.
– Сиди пока! – Зимобор махнул рукой. – Тут и тепло, и место есть, а у меня там мужики друг у друга на головах сидят. Пусть она пока у вас, мать, побудет. Я тебе верю, ты не обманешь, что мое – то никому не отдашь. Обещаешь?
– Обещаю! – с облегчением ответила старуха. Видно было, что ей совсем не хотелось немедленно отсылать девушку к сотне чужих мужчин. – Спасибо, княже! Ведь она, егоза эта, мне племянница внучатая! Сердце болит, кровь-то своя…
Девушка подошла и уткнулась лицом в плечо старухи.
– Племянница внучатая? – Зимобор, затягивая пояс, поднял глаза. – Выходит, Оклада твой племянник?
– Сестры моей старший сын.
– Ну, материной сестры только глухой или совсем беспутный не послушается! – Зимобор обрадовался. – Надеюсь на тебя, мать, чтобы нам дело миром решить и крови напрасно не проливать! Ведь не с варягами воюем, не с чудью какой, а со своим же кривичским корнем.
– Да помогут нам Род и Макошь…
Назад к своим, мерзнувшим у подножия холма, Зимобор вернулся в одиночестве, но вполне довольный. И старуха не обманула. Уже к полудню она появилась перед воротами Верховражья, одетая торжественно, как в дни больших жертвоприношений. Вся в черном, как подобает воплощению Старухи, она надела старинный головной убор с коровьими рогами, а ее длинные седые волосы вились по ветру, придавая ей истинное сходство с Мареной. За ней шли две другие жрицы, средняя – в красном, младшая – в белом платье.
Оклада сначала не хотел открывать им ворота, опасаясь смолян, но те не приближались, и наконец жриц впустили внутрь. Пробыли они там довольно долго, а когда показались опять, Зимобор зазвал их к себе.
– Сказала я Окладе все, что Макошь вложила мне в душу, – рассказала старуха. – Говорит он, что подумает, посоветуется с родом и с людьми жижальскими. Говорит, что не платила Жижала-река дани смоленским князьям, и не хочет он такой дурной памяти в роду о себе оставить, стать, дескать, тем, кто жижальцев под чужую руку приведет.
– Так не под мою руку, значит, под руку Вяткиных детей! Прошли те времена, мать, когда каждый род сам по себе жил и сам собой правил! Теперь надо вместе жить – вместе с заморскими землями торговать и вместе от врагов отбиваться. А для того голова нужна общая, то есть князь. И если не Смоленску, значит, вятическим князьям будет Жижала дань платить. Разве лучше чужому корню подчиняться?
– Ох, сынок, тяжело мне все это! – Старуха вздохнула. – Не мое это дело – князей и земли разбирать. А что делать, если то все – судьба моих детей родных?
– Ты, мать, мудра, правильно рассудишь.
– Ну, дай Макошь мудрости…
Жрицы ушли. Проводив их, Зимобор опять послал к Верховражью Ранослава с несколькими кметями. Тот вернулся и принес ответ Оклады: сегодня он думает с родом и старейшинами, завтра соберет в городке на вече всех, кто там оказался, и завтра к вечеру даст смолянам ответ.
– Ну, обождем! – согласился Зимобор.
– А сдается мне, что эти козлы время тянут, как кота за… – буркнул Красовит.
– До завтра тянут? – усомнился Зимобор. – А какой смысл?
– Может, они к вятичам послали за помощью, – поддержал Красовита озабоченный боярин Корочун. – Раз они с ними почти что в родстве. Так, мол, и так, князь Сечеслав, обижают тебя, невесту твою полонили…
– Даже если они сразу к вятичам за помощью послали, как про нас узнали, то гонец еще до Угры не добрался. – Зимобор покачал головой. – А вятичи живут-то не на Угре, а за Угрой, еще дальше. До завтра ничего они не дождутся. А если сами не надумают, значит, завтра ночью будем город брать. Ты, Корочун, как за дровами поедешь, прикажи там в лесу несколько хороших бревен вырубить. Все одно топорами стучать, они не догадаются.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});