Моисей к тому времени уже не обитал в Коломецком монастыре. Еще в 1335 г. он перебрался дальше на север, где «заложи церковь камену святого Въскресения на Деревяници, манастырь»[551], в котором и провел более двадцати лет. Жизнь в монастыре (тем более в обители, устроенной по собственному усмотрению) была для Моисея привлекательнее политической карьеры. Впрочем, связи с новгородцами бывший владыка не разорвал. «И возлюбиша житие его боляре и людие и прихожаху к нему, поучахуся от него день и нощь». В 1352 г. новгородцы нашли убедительные доводы, заставившие Моисея вернуться на пост архиепископа. Возможно, он и сам поверил, что сможет спасти Новгород от «Божьей кары».
В последующий год мор прошелся по всей Руси. В Москве умер князь Семен Гордый и два его сына. Умер и митрополит Феогност. Вновь началась распря о великом княжении. Новгородцы поддержали князя Константина Суздальского, но их посольство в Орду было неудачным. Великое княжение осталось у московского князя. Отношения Новгорода с Москвой снова стали напряженными.
В самом же Новгороде после смены владыки сменилась и светская власть. Лишившись поддержки архиепископа, ушел с посадничества Онцифор Лукинич. Новым посадником стал Обакун Твердиславлич, а тысяцким — Александр, «Дворянинцов брат». При этом новые светские власти, видимо, поддержали идею независимости новгородской церкви от митрополита. В этом же 1353 г., еще до смерти Феогноста, архиепископ Моисей отправил своего посла Савву в Царьград «к цесарю и к патриарху, прося от них благословениями исправления о неподобных вещех, приходящих с насилием от митрополита»[552].
Речь шла о кресчатых ризах, которые Моисей стал носить после Василия. Митрополит расценил это как самоуправство, поскольку ризы были пожалованы им лично Калике. Право носить их не распространялось на следующих новгородских владык. Но Моисей не пожелал более зависеть от митрополита, памятуя о прошлом. К тому же в декабре 1352 г. Феогност, запретив носить полиставрий новгородскому архиепископу, даровал это право только что рукоположенному Владимирскому епископу. Эту обиду изложил Моисей в письме к патриарху и умолял пожаловать и ему, архиепископу, такие же ризы.
Патриарх Филофей более всего заботился о сохранении единства православного мира. Поэтому он постарался пресечь раздоры на русской митрополии, причем решение патриарха было воистину соломоновским. В 1354 г. «посол владычен Саваприеха из Царяграда от патриарха Филофеа и от царя Гречскаго Иоана Кантакузина, привезе грамоты с золотою печатью и ризы крестьчаты к владыце Моисею, и всему Новуграду благословение»[553]. Патриарх писал Моисею, что, согласно с его собственным желанием и молением, жалует ему кресчатую ризу, но при условии, что владыка будет повиноваться во всем своему митрополиту по священным канонам и отнюдь не станет искать предлогов противиться ему. В противном случае патриарх угрожал утвердить все те наказания, которые сочтет возможным наложить на Моисея митрополит. Однако при этом Филофей в своих грамотах сделал уступку новгородскому архиепископу: «Если же, паче чаяния, возникнет какая-нибудь распря из-за… крестов, то об этом и только этом деле ты доноси нашей мерности, чтобы она распорядилась по своему усмотрению: в отношении к этому одному предмету даем тебе такое право»[554]. Так был сделан еще один небольшой шаг к независимости новгородской церкви от Московского митрополита.
Моисей в период своего вторичного владычества умело подвел идеологическую основу и под стремление Новгородской республики к ограничению власти владимирских князей. В 1355 г. в Новгороде была построена каменная церковь Знамения на Ильине улице «повелением владыки Моисея и всего Новгородского сонмища людей, после чудеси спустя 185 лет, и тогда молитвами Пресвятой Богородицы, велие чудо сотворися в великом Новеграде, что Новгородские людие рыбу руками имаше у брега, сколько кому надобно»[555].
В новопостроенную церковь из храма Спаса была перенесена знаменитая икона-покровительница Новгорода «Знамение». По легенде, чудесная икона помогла победе новгородцев над суздальцами в XII в. Строительство собора-реликвария являлось актом, до того неслыханным в практике Русской православной церкви. Расцвет знаменского культа в середине XIV в. символизировал небесное покровительство Новгороду в его стремлении к независимости.
С Константинопольским патриархом у новгородского владыки сложились прекрасные отношения, они переписывались, Моисей был в курсе всех событий в патриархии. Так, из грамоты патриарха, писанной в 1354 г., в Новгороде узнали о самозванном митрополите Феодорите, которого решился поставить Болгарский патриарх по просьбе южных князей Руси при живом митрополите Феогносте. Из этого же послания новгородский владыка узнал, что раскол в митрополии патриарх попытался предотвратить, поставив после смерти Феогноста митрополитом Киевским и всея Руси русского кандидата Алексия. Судя по доверительному тону послания, патриарху было важно, чтобы в Новгородской епархии приняли именно Алексия, а не Феодорита: «Ты знаешь, что по смерти святейшего архиерея всей России кир Феогноста, необходимо было поставить архиерея на эту святейшую митрополию. Посему, так как кир Феогност… еще при жизни своей прислал к святой Божией кафолической и апостольской Церкви грамоту, в которой ходатайствовал о… кире Алексии, что именно он достоин и способен управлять священноначальнически тою же святейшею митрополиею, будучи благочестив и добродетелен; и так как мы, надлежащим образом испытав его, нашли также, что он благодатию Христовою поистине таков и соответствует свидетельствам об нем как от православных греков, нередко приходящих оттуда, так и от самих россиян, которые приходили сюда и прежде в различные времена, то мерность наша, рассудив вместе с Божественным и священным, находящимся при нас Собором прилучившихся святейших и честнейших архиереев, с общего мнения возвела и поставила его за его добродетельное житие и прочие духовные доблести на величайший и честнейший священноначальственный престол, в совершенного митрополита Киевского и всей России…»[556]
Новый митрополит Алексий в дела Новгородской епархии при жизни Моисея не вмешивался. Семь лет продолжалось повторное святительство владыки. Летописи повествуют о многих построенных им церквях в Новгороде и его окрестностях. Архиепископ Моисей основал пять монастырей: Деревяницкий Воскресенский в 1335 г. на реке Деревянице, в четырех верстах от Новгорода; Болотов Успенский в 1352 г. на Волотовом поле, в трех верстах к востоку от Новгорода; Богословский женский — в 1354 г. за городским земляным валом близ Новгорода; Сковородский Михайловский — в 1355 г. в четырех верстах к югу от Новгорода и Радоговицкий Успенский — в 1357 г. за городским земляным валом, в 50 саженях от монастыря Богословского женского. Кроме того, Моисей обновил и украсил церквами монастыри на Софийской стороне — Десятинский монастырь в 1327 г. и Свято-Духов в 1357 г.
Пахомий Логофет дал такую характеристику владыке Моисею: «Он пас Церковь свою, как пастырь добрый; защищал обиженных, берег бедных вдов; собрав множество писцов, на свой счет написал много книг, многих он утвердил в благочестии своими наставлениями». Упоминание о книжной деятельности Моисея не означает, что владыка лично написал какие-то литературные произведения, он всего лишь организовал свою книгописную мастерскую — «собра многи писца книжные, наят их переписывать книги святые»[557]. Сохранились даже имена некоторых писцов: в 1356 г. повелением архиепископа Моисея «Леонид и Иосиф, владычни робята» пишут Пролог. Годом раньше тот же Леонид Языкович, в содружестве с Григорием, переписал Евангелие[558]. В то время распространение богослужебных книг было весьма важным, душеспасительным делом. В конце Евангелия, подаренного владыкой Юрьеву монастырю, есть многозначительная запись: «Господи, спаси, помилуй архиепископа Новгородского Моисея стяжывшего Евангелие се в здравие и в спасение в отпущение грехов»[559].
Все время своего правления владыка Моисей предпочитал больше заниматься церковными делами, чем вмешиваться в светские. С юных лет живя в монастырях, Моисей был оторван от мирской жизни, что сказалось на его деятельности в период владычества. Известно, что он предпринимал меры по уничтожению каких-то языческих обрядов в Новгороде. В 1358 г. «новогородци утвердишася межи собою крестным целованием, что им играная бесовскаго не любити и бочек не бити»[560]. Возможно, Моисей добился отмены какого-то языческого праздника, связанного с массовым употреблением пива. Именно на таких праздниках выкатывались бочки с пивом и выбивались из них верхние днища, чтобы прямо из бочки черпать пиво ковшами.