Южная Америка — отличное убежище для капиталов, архивов и лабораторий «Асгарда», подобных той, что была у К. Т. в Блумаунд-хаус. В труднопроходимых дождевых лесах с легкостью можно спрятать целые города, населенные нашими адептами и будущими солдатами. Неисследованные недра, продажные правительства, нищее и отсталое население делает этот район земного шара еще привлекательнее: почти дармовая рабочая сила, алмазы, серебро… Вдруг, Мастер избрал меня губернатором тайной провинции, на начальном этапе своими ресурсами призванной питать осуществление плана «Зиккурат»?
Похоже, я действительно устал и нуждаюсь в хорошем отдыхе. Пожалуй, испрошу у начальства отпуск и махну с молодой женой к тетушке в Вустер!
* * *
28 июня 1999 года
Влад подозрительно настойчиво подъезжает ко мне по поводу дневника Виндхаузера. Все просит дать почитать рукопись, или просто на нее взглянуть, подержать артефакт в руках. Достал. Буквально через день встречает меня после работы у ворот клиники, потом домой в гости прется, Валентине цветы дарит. Навязчив до безобразия, крутится рядом и не выпускает нас из поля зрения.
Я вынужден на время прервать поездки на дачу и письменный перевод манускрипта. Опасаюсь, что Лозницкий меня выследит. Открылся, на свою голову, идиоту — теперь не знаю, как выпутываться из сформировавшейся дрянной ситуации. Она перерастает в настоящую проблему. Придется ее решать, когда вернемся из Карелии. Любыми средствами — включая и самые радикальные.
* * *
Далее тетрадь Славяна белела чистыми листами. Ее хозяин более не появлялся в своем бункере — его самого «решили» известными радикальными средствами. Избавили от необходимости определять судьбы мира, отправив в последний вояж по Зеленой миле Шаолиня, заодно придав ему в спутники ни в чем не повинных людей.
Марат закинул руки за голову и покосился на лампу. Вставать и гасить ее не хотелось.
«Пускай себе горит». — Устало подумал он, закрывая глаза. — «У нас керосина много — авось, для текущих сельских нужд хватит. Вот и Марина, расставаясь, велела его не экономить. Послушаюсь хозяйского наказа — посплю при свете, мышкам обеспечу праздничную иллюминацию, комарикам сигнализирую»…
Он заснул быстро и крепко, едва успев додумать до конца эту короткую фразу.
Побудка произошла неожиданно. Марат шершнем метнулся с кровати, в прыжке снимая «Берету» с предохранителя, передергивая затвор и обводя стволом занавешенные оконные проемы.
В полумраке помещения звонко наяривала известная мелодия детского композитора Шаинского, с улицы доносился характерный рев бензопилы, громко капал рукомойник. В какой-то момент ему почудилось, что он вновь на лесоповале и, проспав подъем на работу, остался в бараке один. Потом Марат различил портьеру, отделявшую закуток Марины и определил источник веселенькой полифонии: звонил лежавший в его нагрудном кармане мобильный телефон. Наверное, на прощание девушка специально тайком установила мелодию почуднее, дабы повеселить незадачливого абонента.
Он извлек из кармана аппарат и, нажав кнопку приема сигнала, поднес его к уху.
— Доброе утро, мужик. — Раздался из «трубы» знакомый голос Настоятеля. — Извини, что рано тебя тревожу, но есть желание удостовериться в твоем нынешнем присутствии на даче. Маринка уже выехала, должна сейчас находиться в районе Ясенево — везет тебе продукты, одежду и кучу отличных новостей.
— Какую одежду? — Не понял Марат. — Мы с ней по-другому договаривались… Кстати, ваша встреча прошла нормально? Я дочитал Славкин дневник — кажется, нам лучше уносить отсюда ноги. У Вас имеются какие-либо соображения по этому поводу?
— Погоди… — Голос Константина Романовича зазвучал почти благодушно. — Временами ты излишне торопишься и делаешь, как говорят в футболе, не вынужденные ошибки. Самые сложные жизненные ситуации порой разрешаются скучно и обыденно. На уровне одного телефонного звонка или единственной очной встречи. Дождись Марину, перезвони мне и ни о чем больше не беспокойся — я сообщу тебе нечто, способное избавить всех нас от дальнейших проблем, связанных с манускриптом Чарльза Виндхаузера. Просто поверь мне — и все.
Марат, невзирая на совет Настоятеля, очень даже забеспокоился, но не подал вида.
— Марина одна едет? — Уклоняясь от предложенной Константином Романовичем темы, спросил он, сам весь превращаясь в слух. — Маму свою она не прихватила?
«Если Настоятель говорит под контролем, тут он подаст знак. — Предположил конспиратор. — Обязательно подаст. Нужно правильно понять ответ… Эх, зачем я про Славкин дневник-то ляпнул?! Кто меня за язык тянул?!»
— Старик, ты что, встать — встал, а проснуться забыл? — Удивился собеседник. — Нет у нее мамы — ее отец воспитывал. Маринка тебе разве не рассказывала?..
В разговоре возникла пауза. Затем, прерывая обоюдное молчание, Константин Романович опять вернулся к своим инструкциям:
— Я повторяю: дождись Марину и перезвони мне. Понял? Сразу перезвони! Твои приключения на острове Привидений заканчиваются, потрепанные ветрами каравеллы, преодолев бушующий океан, уже входят в родную гавань, матросы убирают паруса и поднимают на реях флаги. Ты их видишь?
— Угу. — Буркнул Марат, пальцем правой руки опуская взведенный курок пистолета на место. — Вижу, и сердце мое ликует.
— Тогда — отбой. Встречай обоз с провиантом и обмундированием.
Настоятель отключился.
Чувство тревоги, минуту назад посетившее Марата, переросло в жгучее ощущение надвигающейся опасности. Объяснения этому он найти не мог и лишь методично перебирал в памяти подробности закончившейся беседы.
«Почему Константин Романович связался со мной по телефону, если сам в записке просил не поступать подобным образом? — Крутилась навязчивая мысль. — Что изменилось? Он избавился от слежки, или ее вовсе не было? У нас откуда-то появились могущественные покровители? Иначе как быть с онежскими событиями и с моим нынешним нелегальным положением? Кто снимет с меня обвинение в убийстве трех человек? Может, ему по своим каналам удалось узнать нечто, проливающее свет на загадку манускрипта Виндхаузера?.. Стоп!..»
Марат медленно, тяжело опустился на стул и ошарашенным взором уставился в дощатый пол.
«Какой же я кретин! Настоятель НЕ МОГ ничего узнать ни по каким каналам, потому что НЕ МОГ знать имени автора манускрипта! Я его никогда не упоминал при Марине! Ни разу не произносил вслух! Вот он — сигнал… Меня предупредили открытым текстом, а я все пропустил мимо ушей, изобретая ходы, достойные фантазии героев „Денискиных рассказов“! Шляпа…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});