На это Кессельринг сказал, что так поступить он не может. Он защищает Германию и обязан продолжать это делать, даже если придется пасть в бою. Он сказал, что лично обязан фюреру всем: своим званием, своим назначением, своими орденами. К тому же, добавил Кессельринг, он едва знаком с генералами, командующими его корпусами и дивизиями. Более того, у него за спиной стоит пара хорошо вооруженных дивизий СС, которые несомненно выступят против него, если он попытается нарушить приказы фюрера. Но он посоветует Витингофу действовать. «Я сожалею, что сам я сейчас не в Италии», – сказал Кессельринг.
Несколькими часами позже, когда у Кессельринга появилась возможность поговорить с Вольфом более обстоятельно, он рассказал ему, что в ставке Гитлера его ближайшие советники по-прежнему говорят о чудо-оружии, об оружии отчаяния (Verzweiflungswaffe), но это все иллюзии – одна из гитлеровских галлюцинаций. Кессельринг пожелал Вольфу удачи. Вольф добился успеха, или, по крайней мере, он так думал, в своей первой задаче, получив согласие Кессельринга на капитуляцию в Италии.
К несчастью, как раз в тот момент, когда Вольф был готов вернуться в Италию, Гиммлер, узнавший о его пребывании в Германии, вызвал его в Берлин. Вольф подчинился. В Берлине он встретился и с Гиммлером, и с Кальтенбруннером. Парильи мало знал об этом эпизоде. Лишь то, что Вольф сумел сохранить самообладание. Он вернулся в Фазано 29-го, уставший до предела, но в хорошем расположении духа.
Он немедленно попытался попасть к Витингофу, чтобы сказать ему о согласии Кессельринга на общую капитуляцию в Италии. К сожалению, Витингоф уехал с инспекцией на фронт и вернулся лишь 31-го. Вольф договорился о встрече в Пасху, ближе к вечеру.
Телефонный звонок Гиммлера с угрозами в адрес семьи поставил Вольфа перед тем фактом, что в исполнении наших планов он сбился с курса на первых же шагах. Он не мог завлечь Гиммлера и всю СС на свою сторону. Кальтенбруннер и прочие его враги в СС, чьим личным планам он вредил, ни секунды не думая сметут его с пути. Причем их преимущество в том, что они находятся в Берлине, где могут выставить Вольфа предателем по отношению к Гиммлеру и Гитлеру. Вольф понимал, что на этот раз, сделай он один неверный шаг, его могут ликвидировать, и тогда погибнет весь проект капитуляции. Его смерть не поможет ни союзникам, ни немецкому народу. Он должен быть осторожен, по крайней мере несколько дней.
Парильи завершил свой рассказ. Лемницер, Эйри, Гаверниц, Гусман, Вайбель и я сидели вокруг стола в вилле на озере. Какое-то время никто не говорил ни слова. Наконец Лемницер очень спокойно произнес: «Это и вполовину не так плохо, как кажется».
Судя по всему, Лемницер был большим оптимистом, чем остальные. Он и Эйри напрасно проторчали в Швейцарии две недели. Вольф не передал через Парильи ни слова о том, что может случиться дальше. Все, что мы сейчас могли сделать, – это отправить Вольфу сообщение, подтверждающее наш сохраняющийся интерес к капитуляции, и предложить ему наилучшие средства быстрой связи с нами на случай, если капитуляция вдруг, несмотря на все препятствия, станет реальностью.
Мы совместно составили сообщение, которое барон Парильи заучил наизусть, повторяя его нам, пока не запомнил его слово в слово. Суть сообщения заключалась в том, что парламентеры могут в любое время прибыть в Швейцарию или прямо пройти во фронтовые порядки союзников. На фронте союзников они должны воспользоваться паролем «Нюрнберг». Мы напомнили Вольфу о его обещаниях: ограничить операции против партизан, избегать любых умышленных разрушений в Северной Италии, защищать пленных союзников, других заключенных и заложников.
Барон отбыл в Лугано, где он намеревался переночевать и вернуться в Италию на следующий день. Мы телеграфировали в Казерту, что, похоже, нет смысла задерживать далее здесь Лемницера и Эйри. За ними был прислан самолет, и 4 апреля они вернулись в штаб генерала Александера в Казерте.
Что случилось во время визита Вольфа в Берлин, мы смогли узнать только позже. Вольф, я думаю, не желал, чтобы мы в то время узнали об этом эпизоде, и потому так мало рассказал о нем Парильи. Как потом мы увидели в ретроспективе, это было начало контрзаговора со стороны Гиммлера и Кальтенбруннера, которые едва не погубили операцию «Восход».
Вольф, во время посещения штаба Кессельринга 23 марта, получил приказ Гиммлера прибыть в Берлин. Он подчинился приказу. Возможно, он видел здесь возможность выложить карты на стол и склонить Гиммлера к своему плану. Перед тем как оставить командный пункт Кессельринга, Вольф вручил начальнику его штаба генералу Вестфалю пачку американских сигарет, большую редкость по тем временам. Этот незначительный жест имел особый смысл. Вольф сказал Вестфалю: «Если дела здесь пойдут плохо, я могу открыть для вас дверь на Запад».
Затем его отвезли на машине в Берлин. То и дело приходилось сворачивать с автобана на проселочные дороги, чтобы укрываться от вражеских самолетов, которые атаковали любой движущийся объект. В Берлине он направился в Рейхсканцелярию. Было около половины двенадцатого дня. Встреча с Гиммлером была назначена в небольшом бунгало на территории Канцелярии, занимаемом Фегеляйном, зятем любовницы Гитлера Евы Браун. С 1943 г., когда Вольф принял командование в Италии, Фегеляйн занял его прежнюю должность офицера связи между Гиммлером и Гитлером.
Вскоре появился Гиммлер в сопровождении Кальтенбруннера. Гиммлер сказал Вольфу, что им известно о его встрече с Даллесом и Гаверницом в Швейцарии 8 марта. Они недовольны тем, что Вольф пошел на такой контакт, не получив предварительно разрешение Гиммлера и не проинструктировавшись у профессиональных офицеров разведки РСХА (отдел VI) – таких, как сам Шелленберг, начальник отдела, и его подчиненных, работающих по Швейцарии и Италии. Вольф почувствовал небольшое облегчение, услышав, что претензии к нему, или, во всяком случае, форма претензий, как их изложил Гиммлер, похоже, возникли из профессиональной ревности специалистов-разведчиков из РСХА, чьим мнением он пренебрег, а не по причине подозрений в предательстве или закулисной игре.
Из дальнейшего разговора, не выходящего за рамки бюрократических вопросов, Вольф еще более уверился в том, что Гиммлер и Кальтенбруннер не знали о его поездке в Швейцарию 19 марта, когда он встречался со мной, Гаверницем и военными советниками союзников в Асконе. Обвинения, связанные с этой встречей, могли бы быть более суровыми, и отпираться от них было бы труднее. Что, агенты Кальтенбруннера тут дали маху? Вполне возможно. Вольф предположил, что Кальтенбруннер очень мало знал о его контактах с союзниками в Швейцарии помимо того, что рассказал ему Гарстер. Потом Гиммлер выразил желание, чтобы Вольф вместе с Кальтенбруннером завтра поехали в эвакуационный центр в Северной Баварии, где будут несколько специалистов из службы Шелленберга, с которыми можно будет обсудить все эти вопросы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});