- Я – владелец этого парка! – ткнул пальцем в «маленькую принцессу» толстяк. Я сползла на сидение пассажира.
Глава шестнадцатая. Земля в иллюминаторе
Толстяк прокашлялся, с плохо скрываемой ненавистью осматриваясь по сторонам и хмуря жиденькие брови. Его малиновый фрак переливался бензиновыми разводами, натуго затягивая девятый месяц беременности вкусной и нездоровой пищей.
- Вы уничтожили мой парк! – вынес он вердикт, вытирая платочком пот, градом катившийся от каждой его попытки пошевелиться. – Я своими глазами видел, как вы убили ценный экспонат! Вы знаете, сколько денег стоило вывести одного дракона? Нет? О! Вы с нами не расплатитесь, молодой человек! Эти драконы – бесценны!
- Как вы можете приставать к маленькой принцессе с такими претензиями? – «принцесса» состроил издевательски грустное лицо, похлопав ресничками так, что мне пора встать в очередь на уроки обольщения и кокетства. – Я же всего лишь – маленькая и очень капризная принцесса, которая ничего плохого не сделала... У меня же в голове кроме платьица и замуж ничего не помещается!
- Слышишь, урод рогатый! – каждое слово давалось толстячку лютой отдышкой, а ребята в доспехах встали полукругом, переглядываясь и едва заметно кивая. – Ты разрушил мой парк! Ты убил моих драконов! И теперь смеешь мне тут рассказывать сказки!
- В парке погибло столько людей, - жалобно произнес «маленькая принцесса», явно измываясь. – А дядечка только о денежках и думает! И почем сейчас человеческая жизнь?
- Этот парк приносил мне миллионы в неделю! – заорал толстяк, обмахиваясь платком. – Миллионы! И мне плевать, сколько людей сдохнет ради этих миллионов! Это – их проблемы! Я тут все посчитал. Ты должен мне три миллиона золотых! За каждого убитого дракона! И учти, ты отсюда никуда не уйдешь, пока я не получу свои деньги!
Внезапно маги встали в круг, а под ними загорелась печать. Толстяк триумфально улыбнулся, потирая пухлые ручки.
- Это печать удерживает любого демона! Собственно, так я смог заработать свой первый капитал! – насмешливо произнес он, задыхаясь так, словно пробежал стометровку, хотя всего лишь пошевелил рукой. – Мы притащили с собой резервные генераторы магической силы, так что не отвертишься! Будешь до конца жизни исполнять мои желания! И вот тебе, а не душа!
Толстяк с трудом скрутил кукиш, ткнув его в нос Оливьеру, который рассматривал круг под ногами.
Я решительно перелезла на водительское сидение, не сводя взгляда с толстой фигуры, маячившей за спинами телохранителей. Мои руки спокойно легли на руль, а нога нащупала педаль газа. Ключи с брелоком в виде обнаженно й красавицы тихо повернулись в замке зажигания. Машина взревела, а я вдавила педаль, намертво вцепившись в руль. Со всей дури выжатой педали я врезалась спины мужиков в доспехах, опрокидывая их на капот и пронеслась дальше, сбивая с ног владельца парка и набирая скорость…
Мутным взглядом я видела разбитое лобовое стекло, смятый перед машины и что-то красное на руле… Я поняла, что лежу на руле лицом в самой неудобной позе, которую только можно придумать. Дикая слабость от удара головой не давала сконцентрироваться. Сначала я услышала скрежет, мысленно отмахиваясь от него и ныряя в свою уютную бездонную темноту. Скрежет становился все сильнее, а я слышала, как кто-то что-то выламывает.
- Снимай браслет, - слышался яростный крик. Такое чувство, что меня били по голове обухом топора и интересовались: «Ну как? Не больно?» – Браслет сними! Слышишь! Сними браслет! Не могу к тебе прикоснуться! Или сделай так, чтобы я смог дотянуться до него…
Моя рука с браслетом была надежно спрятана между искореженными сидениями, а по ней стекало что-то красное…
- Если что, - прошептала я, пытаясь удержать сознание. – Хоронить меня ногами на юг…
- Это еще почему? – скрежет остановился, а я посмотрела на бледное лицо и кусок металла в руках.
- Чтоб не мерзли, - усмехнулась я, с трудом отрывая голову от руля, чтобы увидеть первый луч рассвета, ярким малиновым заревом, прорезающий небо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я выползла из машины и встала, не чувствуя под собой землю. Держать равновесие удавалось с большим трудом. «Ла-ла-ла-ла-ла… Ве-е-ертится быстрей земля!», - пронеслось в голове, пока я честно пыталась зафиксировать тело в пространстве, а сознание во времени. Мне казалось,, что подлые северные мишки трутся об земную ось так, словно их заели суровые северные блохи.
Малиновое утро плыло перед глазами, парк торжественно догорал.
- Я в порядке, - икнула я, выставляя вперед руку. – Я сама как-нибудь…
- Что случилось? – послышался голос, а я подняла глаза, видя разительную перемену в моем спутнике, который с удивлением рассматривал корону, снятую с рога и воздушные шарики, которые до сих пор катались по земле от каждого порыва ветра.
- А что? Не видно? Женщина за рулем вполне может возглавить всадников апокалипсиса, - с трудом выдавила из себя я, опираясь на груду искореженного металла и глядя на перечеркнутую черным тормозным путем печать магов. Мой взгляд упал кирпичную стену магазина и на гармошку капота. На стене виднелся горелый отпечаток человека, а я смотрела на долгий и, видимо, последний поцелуй машины и стены, мрачно оценивая будущий урон нервной системе.
Оливьер смотрел на круг, пока я надеялась, что слабость и головокружение пройдут сами собой.
- Погоди-ка, - послышался голос, а на меня посмотрели пристально. – Ты решила меня спасать?
- Нет, просто угнать твою машину, - мрачно ответила я, щурясь от боли. До чего же яркое это солнце! Можно как-нибудь убавить яркость? – Мог … ой, могли бы хотя бы спасибо сказать…
- Кто разрешал тебе вмешиваться? – послышался голос, далекий от дружелюбного. – Я давал разрешение? Нет. Не давал.
- Я была уверена, что тебе… то есть, вам… Уже вам… Черт, сложновато перестраиваться! Угрожает опасность, - произнесла я, чувствуя, что меня отчитывают, как школьницу.
- Для меня, чтобы ты понимала, это – детский рисунок на асфальте! – доносился до меня строгий голос, пока я закрыла глаза и морщилась от каждого слова.
- А я откуда знала? – возразила я, держась из последних сил. - Вот больше – палец о палец не ударю, а все потому, что…
Видимо, во мне села батарейка. Иначе, как объяснить то, что очнулась я на чужих руках, с трудом разлепляя глаза.
- Что с тобой? – послышался голос, а я смотрела на лицо, склонившееся надо мной и внимательный взгляд.
- Да вот, что-то вздремнуть захотелось, - мрачно отозвалась я, чувствуя себя вдовой капитана Очевидность. - Дай-ка, думаю, вздремну часок. Я же очень люблю спать на земле. Считай, это моим хобби…
- Я не понимаю, - произнес Оливьер, глядя на меня так, что я слегка усомнилась в происходящем. Он что? Понять не может, что мне как-то не очень хорошо? - Тебе больно?
Ну наконец-то! Догадался!
- Да нет, блин, щекотно, - выдохнула я, пытаясь прийти в себя и пощупать, что же так болит на лбу. Ого! Ничего себе шишка!
- Я забываю иногда, что ты - не демон, - выдохнул Оливьер, а я смотрела на него, чувствуя, что могло быть и хуже.
- О, я стараюсь! Видите, уже и рог расти начал, - сморщилась я, понимая, что к такой шишке стоит приложить холодный нимб.
- Тебе идет, - произнес Оливьер, занося руку над «рогом».
Я смотрела на демона, пытаясь понять, как можно держать в заложниках и душу, и нервную систему одновременно. По утрам я – почетный эскорт Его Величества, а по вечерам я – тюремный эскорт для особо опасного преступника. И самое страшное то, что я до сих пор не могу поверить, как в нем все это уживается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Пожалуй, этот комплимент я занесу в список «Так меня еще не обзывали», - ответила я, порываясь встать на ноги. Меня держали, глядя задумчивым взглядом на мои хилые потуги эволюционировать.
- Знаешь, другая бы давно воспользовалась моей благосклонностью, - внезапно произнес демон, а мне удалось подняться на ноги. Земля в иллюминаторе кружилась, но я не сдавалась.