Читать интересную книгу Властелин пустоты - Александр Громов

К его огромному удивлению, эксперименты с динамитными капсюлями очень быстро привели к успеху и обошлись всего в одну оторванную ступню — лучший химик-технолог по нечаянности уронил себе на шуршавку тигелек с нитроглицерином. Шуршавку также не нашли.

Пробные стрельбы дали обнадеживающие результаты. Стрелков переучивали в пулеметчиков и учились сами. Умнейший велел отбирать обязательно молодых, и не самых талантливых, но самых обучаемых. Время поджимало. Упражняясь в стрельбе по воздушным целям, поубивали немало птиц.

На сто тридцать девятый день подпилили стапель, и танк, круша дерево, грузно осел, глубоко вдавив в почву ребристые траки. Он еще не двигался, но, и стоя на грунте, производил громадное впечатление и походил на матерое крупночешуйчатое чудовище, окаменевшее в утес.

Умнейший растолкал Леона, час назад забывшегося мертвым сном. Вся ночная смена спала вповалку. Кто-то бормотал в мучительном кошмаре про дюритовый шланг, внутренним диаметром тридцать миллиметров, которого не хватает. Кто-то заунывно стонал во сне.

— А? — Леон заморгал, захрипел и попытался встать. — Готово?

— Почти. Осталось личное оружие экипажа. — Умнейший чему-то улыбался.

— Какое оружие?

— Стандартное. Карабины.

— Не нужно. — Откашлявшись, Леон выгнал вон хрипоту из горла. — Заменим пока духовыми трубками, оно и привычнее. Еще что?

— Пистолеты.

— Обойдемся. Дальше.

— Запас ручных гранат.

— Тоже обойдемся. А вообще об этом надо подумать. Теперь уже все?

— Восемь огнеметов…

Леон застонал, схватившись за голову.

— Переживем, — быстро сказал Умнейший. — У меня все. Теперь ты спрашивай.

— Бензин?

— Четыре заправки.

— Хорошо. Патроны?

— Если палить из всех стволов, минуты на две хватит.

— Так. Снаряды?

— Пятнадцать осколочных, шесть бронебойных и двадцать две картечи.

— Мало.

Умнейший пожал плечами.

— Хватит. Пока эта дура доберется до противника, успеем пополниться. Кстати, учти: чем полнее боекомплект, тем громче танк взрывается.

— Учту.

На сборочной поляне было не протолкаться. Сюда собрались поголовно все рабочие с других полян, с женами и детьми, шептуны и морочники, носильщики руды, стрелки с ложной поляны, какие-то ненужные деды из близлежащих деревень… Многих Леон вообще видел в первый раз. Гам стоял невыносимый.

При виде Леона и Умнейшего все смолкло. Толпа расступилась, давая проход.

— Это что? — толчками выплевывал Леон, тараща воспаленные глаза. — Это кто разрешил? Это ты им разрешил? Почему не работают?

— Тише… Этот день — их… Они заслужили. Я тут еще пригласил кое-кого сверх, надеюсь, ты не возражаешь. Просто созвал, кого мог. Кстати, чем больше их сейчас здесь, тем лучше.

— А стрелки? Пушки без канониров!

— Приходится рискнуть.

Леон с недоумением взглянул на Умнейшего. Двинулись через толпу.

— Плечи расправь, — шептал Умнейший в ухо. — Ни о чем не спрашивай, потом спросишь. Не суетись и не спеши. Иди бодро. Улыбайся.

Вокруг танка образовалось свободное пространство поперечником шагов сорок. Теперь, когда стальная громадина вот-вот была готова ожить, люди боялись подходить ближе. Кто-то все же успел дать чудовищу название: «Разъяренный Дракон». Увидев испачканный надписью борт танка, Леон сжал кулаки. Умнейший заторопился, предупреждая вспышку:

— Пусть их. Хуже не будет. Дракон так дракон. «Ладно… Пусть. Старик прав. Всегда прав он, а не я… Но ведь они смотрят на меня, вот в чем дело. Зря я оглянулся и увидел, как смотрят… как неотступно ведет меня тысячеглазая немая толпа, ведет и ждет… чуда». Мурашки по коже.

— Экипаж? — шепнул Леон.

— Давно на местах.

Из люка левого борта спустили трап. Очень хорошо. Приблизиться не спеша. Ладонью с въевшимся в поры металлом похлопать по гулкой броне. Три раза — хватит. Не надо подсказывать, знаю сам. Обернуться и помахать людям. Влезть по трапу так, чтобы ни в коем случае не оступиться и чтобы не дрожали ноги. С нарочитым тяжелым лязгом захлопнуть за собой люк. Вытереть с лица пот. Что теперь? Занять место в командирской рубке — справа, рядом с водителем. Сдвинуть бронещиток, открывая обзор. Все.

— Заводи.

Оба мотора завелись сразу — не зря тратили топливо, гоняя их на стенде, и мудрили с чахоточным магнето. Крупной дрожью сотряслись бронелисты, закачались пулеметы в бойницах. Было видно, как толпа отшатнулась с единым выдохом.

Пока прогревали двигатели, Леон заставил артиллеристов поводить стволом орудия из стороны в сторону и вверх-вниз. Пусть там, вовне, не скучают. Умнейший, несомненно, одобряет. Вон он — показывает глазами, что все правильно.

— Помалу — вперед.

Команды трансмиссионщикам, треск моторов, скрежет шестерен в коробках передач, перепуганная толпа, валом валящая под защиту деревьев… Танк стрельнул глушителем, лязгнул и дернулся рывком. Стало слышно, как под боевым настилом плещется бензин в коробчатых баках. «Легче, легче!» — проорал Леон на ухо водителю, но тот уже справился, и танк, медленно, как зашептанный дракон, взял с места и, неторопливо наращивая скорость, пополз пока по прямой, раскачиваясь на неровностях, печатая в убитой тысячами ног земле четко вдавленные следы рукотворного железного зверя…

Глава 2

Все люди на Просторе делятся на две категории: те, кому везет, и те, кто везет других.

Приписывается Умнейшему

— Амфил, — приказал Леон, — стой!

Водитель крикнул трансмиссионщикам. «Разъяренный Дракон» прокатился еще немного по инерции и встал на тормоз. Пустошь была рядом, дышала в лицо зноем и смертью.

— Глуши.

Леон выбрался на крышу танка. Над дорогой низко нависали ветви. Одна, согнутая командирской рубкой в дугу, готова была или сломаться, или согнуться еще сильнее, чтобы хлестко распрямиться, пропустив танк. Лес был как лес, да не такой. Ни звука, ни шелеста… Передний край пограничья везде одинаков — это не лес уже, а покорная жертва, с молчаливым терпением ждущая гибели. Или, скажем, с немой укоризной… Леон заскрипел зубами. Эти деревья, эта согнутая ветка погибнут уже сегодня, — один проход зауряд-очистителя освобождает от леса и жизни полосу шириной в двести шагов. Будут корчиться без огня, распадаясь в пепел… В пыль. В ничто.

Хитрит Умнейший, сразу видно, что хитрит, а не просто осторожничает. Бросает намеки, никогда не объясняя до конца, что задумал. Что-то у него пошло не по резьбе, и он занервничал. До сих пор, правда, ни разу не ошибся по-крупному, но разумно ли и дальше безоглядно вверять ему себя? Гм. Хороши такие вопросы, в которых уже содержится ответ. И между прочим, боекомплект так и не удалось пополнить, несмотря на клятвенные заверения старика.

На мгновение Леона охватило чувство — нет, почти уверенность в том, что все это — и устрашающий чешуйчатый танк, и высунувшийся из люка, утирающий пот Памфил, и он сам — только ничтожные атомы, горсть пыли, разменные фишки в какой-то непонятной, сложной и страшной игре, стоящие тем меньше, чем больше у игрока фишек, — но тут из-за поворота дороги бесшумно выскользнула цепочка спешащих рысцой стрелков, и пронзительная ясность понимания, мгновенно вспыхнув, как падающая в Простор звезда, так же мгновенно и погасла. Нет ничего — ни фишек, ни атомов. И не было. Есть танк, грохот его механизмов, Памфил, лучший из отобранных водителей. Только это реально, и реален враг.

— По местам! — скомандовал Леон. — Пулеметы, пушку проверить, зарядить. Носильщикам — долить баки.

Залязгало. Запах топленого драконьего жира, сразу усилившись, смешался с бензиновой вонью. Палкой выпихнули тряпичный ком, оберегавший канал орудийного ствола от лесного сора. Скупо клацнул затвор, пропуская в казенник картечный заряд. В стволах пулеметов заходили шомполы, обернутые промасленной ветошью. Снаряженные диски валялись в корзинах и на полу как попало.

Недодумали, с огорчением отметил Леон. Он мысленно внес поправку в сборочный чертеж. Вот так надо, проще простого. Все под рукой, и не надо нагибаться за каждым диском, теряя цель. Опять же под ногами не мешаются…

Вернемся — доделаем.

Если вернемся.

Страха почему-то не было.

— Готовы?

— Почти… Теперь готовы.

— Надо отвечать «так точно».

— Так точно!.. Что делать теперь?

— Не болтать попусту. Носильщикам — оттянуться в лес. Дозорного — на высокое дерево, на самое высокое, какое сыщется. Двух шептунов для связи, одного — к дозорному в пару, другого — сюда. На пустошь не соваться. Все.

Ждать пришлось недолго. Вскоре шептун доложил, что приближается зауряд — шептун назвал его по-старому детенышем. Всматриваясь в редкие просветы между кронами, Леон так и не заметил скользящего по воздуху диска, но видел остановившимся взглядом, как впереди мгновенно чернели и рассыпались деревья, и это зрелище лучше всяких слов заставило признать, зауряд все-таки был. Теперь танк стоял почти на опушке.