и девушка, но, когда она со мной, она просто один из парней, только с более соблазнительным телом. Не то чтобы я когда-либо туда ходил. Между нами никогда не было и никогда не будет ничего подобного.
— Пфф, я не занимаюсь серьезными отношениями, и ты это знаешь.
— Кто-то в конце концов заставит тебя изменить свое мнение.
— Они должны быть чем-то действительно чертовски особенным. Ты же знаешь, что у меня нет никакого желания участвовать во всей этой чепухе про женатых и детей, которую хотят для меня мои родители.
— Я знаю, знаю. Но ты заслуживаешь кого-то достойного. Твои связи — это придурки.
Она смеется, потакая мне, как будто мы не говорили об этом миллион раз.
— Кто бы говорил, Ди?
Я качаю головой. — Я не такой, и ты это знаешь.
— Трахаешь безликих женщин, чтобы получить кайф? Да, это именно то, на что похоже. Тебе не нужно ничего приукрашивать для меня.
— Не-а, у меня сто лет ни с кем такого не было.
Мои глаза устремляются к ней, поскольку шок лишает меня дара речи. Я не хотел говорить это вслух.
Поднимая руку, я потираю заднюю часть шеи.
— Продолжай говорить. Я, блядь, знала, что там была девушка.
— Нет, — отступаю я. — Я просто был слишком занят, и никто на самом деле не привлекал меня.
— Значит, ты не думал о ней, когда я вошла сегодня сюда? Не из-за нее твои спортивные штаны выглядели подозрительно тесными.
— Нечего рассказывать.
— Ты такой никудышный лжец. Может, мне просто позвонить Алексу, — насмехается она, доставая телефон из кармана толстовки. Но я знаю, что она просто пытается разоблачить мой блеф. Она не стала бы ему звонить. У них двоих происходит какая-то странная связь между любовью и ненавистью, в которой я так и не разобрался по-настоящему.
— Тогда продолжай. Хотя он, вероятно, слишком занят зализыванием своих ран.
— Или, может быть, девушка, из-за которой ты так запутался, делает это для него. Целует его синяки и дует на раны, чтобы все стало лучше. — Она приподнимает брови, глядя на меня, и я улыбаюсь. Хотя все это время я умираю внутри от того образа, который она только что нарисовала.
16
КАЛЛИ
— Каллиста, ты там, внизу? — Зовет пронзительный мамин голос.
Это бессмысленно. Она, должно быть, увидела мою машину, припаркованную снаружи, когда вспомнила, что она здесь живет, и, очевидно, меня нет дома. Где, черт возьми, мне еще быть?
Стелла и Эмми стонут при звуке ее голоса. Ни одна из них не знает ее достаточно хорошо — у них никогда не было шанса, — но они многое узнали благодаря мне.
Раньше я чувствовала себя виноватой, обливая ее грязью, потому что все могло быть намного хуже. У меня всегда был дом, еда, одежда, больше денег, чем у большинства, и все привилегии, которые с этим связаны. Но я останусь при своем мнении, что моя мама не была создана для того, чтобы быть матерью. Я не думаю, что в ее теле есть хоть одна материнская косточка.
Нас с Нико в основном воспитывали няни. Несколько нянь, потому что большинство из них не могли смириться с мамиными идеалами в отношении того, как она хотела, чтобы о нас заботились. Возможно, она была невнимательна к нам, но это не означало, что она не была самоуверенной. Во многом такая, какой она остается сейчас.
Я бросаю взгляд через плечо на своих девочек, но мне не нужно произносить слова, которые вертятся у меня на языке. Вместо этого они немедленно приступают к действию, скрывая свидетельства моего нового хобби, пока мамины шаги спускаются по лестнице.
В ту же секунду, как появляется ее голова, ее глаза осматривают комнату, прежде чем остановиться на мне, и она неодобрительно фыркает.
На мне шорты и укороченная толстовка с капюшоном. В моем собственном доме.
— Серьезно, Каллиста? В этом ты выглядишь так, как будто тебе следует быть в Ловелле.
— Добрый вечер, миссис Чирилло, — говорит Стелла, пытаясь разрядить ситуацию, — не то чтобы я когда-либо что-то сказала бы ей в ответ. Я недостаточно храбра.
— Эстелла. Эмми, — приветствует она сквозь стиснутые зубы.
— Они просто помогают мне прибраться после прошлой ночи.
— Джослин не приходила, пока ты была сегодня в школе? — спрашивает она, имея в виду нашу экономку, также известную как многострадальная женщина, которой мама ежедневно руководит. Я могу только предположить, что она платит ей кучу дерьмовых денег, потому что не может быть никакой другой причины, по которой она продолжала бы работать на тирана.
— Я оставила ей записку, чтобы сообщить, что ей следует сосредоточиться на остальной части дома. Я подумала, что ты захочешь, чтобы все было идеально перед возвращением.
Мама улыбается этому, но ее нос все еще задран от состояния моей комнаты.
— Хорошо, хорошо, я предлагаю тебе разобраться с этим, или я пришлю ее сюда завтра, чтобы она сделала это за тебя.
— В этом не будет необходимости.
— Ты поела? — спрашивает она. Кому-то другому может показаться, что она спрашивает об этом, потому что ей не все равно. Но затем она продолжает: — Ты выглядишь худой и бледной. Я собираюсь поговорить с Джослин о твоей диете.
— Я в порядке, мам. И я скоро поднимусь, чтобы поужинать.
Обе ее брови взлетают вверх от моего выбора слов, но, к счастью, она решает больше ничего не говорить на эту тему.
— Кстати, я сказала Селене, что ты посидишь с детьми в пятницу вечером.
— Верно, — бормочу я. — Что, если у меня есть планы? — Недовольно спрашиваю я.
— Отмени их, — говорит она, пренебрежительно пожимая плечами, от чего моя кровь начинает закипать.
Это чушь собачья, у меня нет никаких планов. Но дело не в этом.
Она кивает, как будто мое молчание означает согласие, и направляется обратно вверх по лестнице, не сказав больше ни слова.
Только когда этажом выше закрывается дверь, я выпускаю дыхание, которое задерживала.
— Она мне не нравится, — бормочет Стелла. — И я ненавижу, что ты чувствуешь, что должна скрывать все это от нее.
— Она скрывала это от нас еще несколько часов назад, — указывает Эмми.
— Да, например это, — говорит Стелла, поворачиваясь ко мне с одной из толстовок, которые я разработала и сшила в ее руках.
— Мне просто нужно было что-то, чтобы отвлечься от… жизни. Я просто балуюсь со всем этим. — Это тот же аргумент, который я использовала с тех пор, как они пришли за мной и обнаружили, что все, над чем я работала последние несколько недель, сохнет по всей комнате.
— Это должно быть больше, чем просто развлечение, Кэл. Это невероятно.
— Тебе следует открыть магазин Etsy или что-то в этом роде. Может быть, ты сможешь заработать достаточно собственных денег, чтобы уехать от