Читать интересную книгу Чужая луна - Игорь Болгарин

Томассен ответил не сразу.

— Я полагаю, больше нам говорить сегодня не о чем, — Кутепов намеревался уйти.

— Не совсем, — с металлом в голосе произнес Томассен. — Вы ведь понимаете, что все эти требования сочинил не я. Но я был обязан довести их до вашего сведения и в дальнейшем потребовать их исполнения. Поставьте себя на мое место: что было бы, если бы вы не исполнили требования генерала Врангеля?

— Требования Врангеля я беспрекословно бы исполнил. Требования вашего командования исполнить не могу. Не имею на то ни полномочий, ни прав.

— Но я не могу допустить, чтобы не выполнялись требования моего командования! Если не подчинитесь, буду вынужден принять более суровые меры.

— Если это угроза, — снова улыбнулся Кутепов. — Да, если это угроза, то вверенные мне русские войска поступят так, как я им прикажу. Надеюсь, мне не придется прибегнуть к этому.

Кутепов поднялся, следом вскочил Комаров.

— Честь имею! — приложил руку к папахе Кутепов, и они с Комаровым покинули комендатуру.

Сразу же после встречи с Томассеном Кутепов выехал в «Долину роз и смерти».

С того дня, как в порту Галлиполи бросили якоря первые транспорты «Херсон» и «Саратов», прошло не так уж много времени, но как изменился этот унылый безрадостный пустырь! Повсюду, насколько хватал глаз, уже встали палатки и было многолюдно. Солдаты и офицеры были заняты какими-то делами: что-то переносили, что-то достраивали, украшали площадки перед входами в палатки, проявляя при этом чудеса изобретательности и выдумки.

Это был уже не просто палаточный лагерь, а городок. Палаточный, но городок: со своими улицами, площадями, переулками. Генерал Витковский даже позаботился об указателях. Впервые оказавшийся здесь человек без особого труда сможет отыскать расположение полка марковцев, дроздовцев или корниловцев, ни у кого при этом не спрашивая, лишь ориентируясь на таблички-указатели, поставленные на перекрестках этих своеобразных улиц.

Чтобы не создавать путаницу, Кутепов еще вначале строительства палаточного городка отдал приказ по корпусу о том, что отныне все поредевшие в крымских боях дивизии сводятся в полки, разрозненные части сильно потрепанной кавалерии сводятся в кавалерийский полк. Кавалерийским он назывался условно, в надежде на будущее, поскольку сейчас лошадей ни у кого не было. А тот десяток лошадей, низкорослых и тихоходных, выменянных у местных греков и турок, для кавалерии не годились. Они служили в основном связным для поездок в штаб. Командиром кавалеристов был назначен генерал Иван Гаврилович Барбович. Артиллерийские бригады сводились в дивизионы.

Указатели, возникшие на улицах лагеря едва ли с самого начала, помогли избежать на первых парах организационного хаоса. Вновь прибывающие солдаты и офицеры по этим табличкам легко находили своих однополчан и присоединялись к ним.

В палатке, в которой располагалась резиденция коменданта лагеря, Кутепов нашел Витковского. Поскольку здесь находились еще люди, он пригласил Витковского на улицу и там, с трудом отыскав безлюдный уголок, подробно рассказал ему о визите к Томассену.

— Интересно, — задумчиво произнес Витковский, несколько встревоженный рассказанным: — Не такие же они наивные, чтобы поверить в то, что мы по одному их окрику распустим армию? Тогда что это?

— Все то же: попытка ликвидации армии. Кому-то это очень нужно. Хотели раздробить и рассеять армию, чтобы потом уничтожить — не получилось, хотели отобрать оружие — тоже не вышло. Это новая неуклюжая попытка, похожая на провокацию. Хотелось бы знать, откуда дует ветер?

— Надо бы доложить Петру Николаевичу, — сказал Витковский.

— Пока не стоит. Прежде всего, это их требование было бы сообщено Петру Николаевичу. Раз он молчит, это похоже на местную самодеятельность.

— Похоже на то, — согласился Витковский.

— Из этого и будем исходить. Надо бы разобраться, это попытка взять нас на испуг? Проверить нас на прочность? Или затевается серьезная провокация?

— Зачем?

— Ну, представь: мы поддаемся на нее, наломаем какое-то количество дров. Французы обращаются к международному сообществу: помогите! Им сочувствуют, симпатии на их стороне. И им развязывают руки. Понимаешь, все это, я почти уверен, идет не от Томассена. Он — пешка. Сам бы он не стал так грубо шантажировать. Побоялся бы.

— Ну, и как в таком случае нам поступить? — спросил Витковский. — Может, есть смысл посоветоваться?

— Да, пожалуй, — согласился Кутепов. — Но только узким кругом. Пригласи только тех, кто умеет держать язык за зубами.

Уже спустя пару часов Кутепов убедился, что фраза, брошенная Томассеном во время разговора: «Я буду вынужден принять более суровые меры» не была пустой угрозой. Взволнованный начальник штаба Штейфон доложил ему:

— Только что вернулись со склада снабженцы: французы едва не на треть урезали нам продовольственный паек. Практически корпус обрекают на голод.

— Может, какая-то ошибка? — спросил Кутепов. Он предполагал, что в скором времени Томассен не словами, а каким-то делом покажет, что все угрозы исходят не от него. Но не думал, что это произойдет так быстро и что начнется это со «святого святых» — с урезывания и без того скудного продовольственного пайка.

— Я тоже так подумал, — сказал Штейфон. — Хотел пойти к Томассену и все выяснить.

— Не нужно ни к кому ходить. Не унижайтесь. Во всяком случае, сегодня не ходите. Я утром уже встречался с Томассеном. Это не его инициатива. Он просто добросовестный исполнитель чужих игр.

— И что же делать? На таком пайке…

— Не будем суетиться. Прежде всего, хорошо подумаем и взвесим, — сказал Кутепов.

Вечером в штабе корпуса, который разместился в Галлиполи, собрался самый узкий круг соратников Кутепова.

Уже когда Кутепов стал вновь рассказывать о своей встрече с Томассеном, в комнату ввалился тяжело дышащий неуклюжий «хуторянин» Барбович и с порога стал возмущаться:

— Я не знаю, о чем вы, но кавалеристы шибко недовольни. Получилы французский паек: коту больше дають.

— Опоздал — не мешай. Посиди тихонько, послушай, — осадил воинственный пыл Барбовича Кутепов, и затем спросил: — Думаешь, только тебя продуктами обделили? Весь корпус на голодный паек посадили.

— С чего вдруг?

— Надо не опаздывать, тогда будешь знать, — и Кутепов обратился уже ко всем. — Уменьшение пайки — это только первый шажок. Будут и другие. С голодными и безоружными легче справиться.

— Не так! — покачал головой Барбович. — С немцами, французами этот номер, може, и проходит. Я с ими в четырнадцатом в боях встречался, знаю. А насчет русского мужика, тут они не туда уздечку тянуть. Сытый, он, и верно, смирный, покладистый. А голодный… Голодный — не приведи господь! Он, как море в бурю: все сломает, растрощит, разнесет!

— О пайке, Иван Гаврилович, тоже поговорим. Потом. Позже, — остановил Кутепов вдохновенную речь Барбовича в похвалу голодному русскому мужику. — Давай послушаем, что другие думают насчет этого неожиданного французского предупреждения.

Но все молчали. Было о чем подумать.

Понятно, что французы продолжают недавно избранную тактику, родившуюся не здесь и, вероятно, даже не в Константинополе, а скорее всего в Париже. Непонятно было другое: почему в отношениях произошел такой крутой поворот? Совсем недавно они были союзниками, и Франция всячески помогала «белой» России, ее армии в войне с большевиками. Но едва только армия Врангеля, потерпев поражение, покинула Крым, все в одночасье изменилось. Почему французы вдруг стали делать все для того, чтобы разоружить, распылить и рассеять армию и затем ее уничтожить? Какие силы заинтересованы в этом?

Знать бы все это, можно было бы смелее и свободнее действовать в их нынешнем положении.

— Эх, были б мы дома! Поднял бы я свой корпус и за все с французов спросил! — почесал затылок Барбович.

— Но мы не в России, — сказал Кутепов. — Выморят нас голодом, и что тогда?

— Я думаю, надо уходить из-под французов, — задумчиво сказал Туркул. — Ничего хорошего нам здесь уже не светит.

— Куда? И на чем? Флота у нас уже нет.

— Пешим строем. В Болгарию. «Братушки» нас примут. Вряд ли они забыли наши совместные бои против турок на Шипке, — продолжал Туркул. — Обогреют и накормят.

— Авантюра, — сказал Витковский.

— А переход Суворова через Альпы — не авантюра? — поддержал Туркула Барбович. — Не побоялся, и получилось.

— Когда это было! — вздохнул генерал-майор Манштейн. — К тому же за спиной Суворова была Россия, а что за нашей спиной?

— Но уходить надо, — согласился с Туркулом генерал Докукин.

И снова в штабной комнате повисла тягостная тишина. Курили. Молча размышляли.

Кутепов тоже, как и все, сидел молча. Потом порылся среди бумаг и извлек потертую на сгибах карту, разложил ее на столе перед собой и какое-то время внимательно ее изучал.