Читать интересную книгу Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Уайт

– Мадемуазель чувствует себя лучше? – поинтересовался доктор.

– Да, просто у меня кончились силы. Я с трудом шевелюсь. Боюсь, что стоит мне присесть, и могу уже не подняться.

Успех выбранной стратегии – доктор лишь обменялся понимающим взглядом с сестрой милосердия – приободрил Айрис. Она вошла в купе, и никто из находящихся там не обратил на нее внимания. Мамаша с дочкой что-то перебирали в чемоданах, блондинка занималась сложным макияжем. Отец семейства держал в руках сумку баронессы, очевидно готовясь временно послужить на посылках. Айрис присела и некоторое время наблюдала за тем, как припудриваются носы и укладываются прически, пока не вспомнила, что она тоже должна позаботиться о внешнем виде. Крайне важно произвести в посольстве хорошее впечатление. Девушка нехотя раскрыла сумочку и вытащила косметичку, непрерывно зевая от подступившей сонливости. Моргая глазами, которые так и норовили закрыться, она принялась наносить на лицо пудру и помаду.

Однако не успела Айрис закончить, как обнаружила, что у нее нет сил поднять веки. Ее охватило отчаяние – сон накатывал могучими волнами. Попутчики начали расплываться перед глазами. За окном на фоне ночного неба дрожало красное зарево – это был Триест. Паровоз грохотал, задыхаясь в последнем могучем усилии разорвать наконец финишную ленточку. От него лишь чуть-чуть отставала огромная тень, отчаянно хлопая крыльями и размахивая косой.

В кабине машинистов царила радость – экспресс опережал расписание! Победа была достигнута, и команда расслабилась, – поезд постепенно сбрасывал скорость, готовясь остановиться в Триесте.

Голова Айрис упала на грудь. Вдруг вдали послышался собачий лай и вывел ее из забытья. Выглянув в окно, девушка сквозь застилающий глаза туман заметила отдельные прорезавшие тьму огоньки – предместья Триеста. И тут она вспомнила про мисс Фрой.

«Триест! Мне нельзя спать!»

Однако в глазах вновь потемнело, и Айрис снова прикорнула в уголке.

В купе заглянул Хэйр, и при виде сжавшейся в комочек фигурки у него отвалилась челюсть. Он бросился к доктору. Тот с удовлетворенным видом потер костлявые руки.

– Замечательно! Лекарство подействовало на удивление быстро.

– И как же мне теперь разбудить ее для пересадки в Триесте? – ужаснулся Хэйр.

– Легко! Она проснется от малейшего прикосновения. Это лишь предварительный эффект лекарства, такой сон чуток. Она просто будет слегка заторможена, когда проснется.

Доктор отвернулся было, но потом решил дать еще один совет:

– Лучше сперва наймите носильщиков. Если разбудить ее слишком рано, она может заснуть опять. И каждый раз сон будет крепче.

Хэйр уловил намек и остался в коридоре, глядя в окно, в котором отражение ярко освещенного поезда проплывало по кладке кирпичных стен и крышам, – колеблющийся пейзаж на поверхности текущей воды. Во всем купе с верхних полок снимали остатки багажа, отовсюду выкликали проводников. Кратковременные железнодорожные знакомства завершались рукопожатиями и пожеланиями всего доброго, выражающими одновременно подтверждение дружбы и ее окончание.

Айрис спала…

В купе молодоженов адвокат, которого следует еще несколько минут называть Тодхантером, сделал отчаянное усилие, чтобы совместить стратегическое отступление с отказом от дальнейших претензий.

– Не лучше ли поцеловать друг друга на прощание прямо сейчас? – предложил он. – Потом вокруг будет целая толпа свидетелей.

Миссис Лора осталась равнодушна к его предложению.

– Пока, – бросила она, аккуратно подправляя изгиб ресниц. – И спасибо. Дешевый вышел отдых. Во всех отношениях.

В соседнем купе в это время разворачивалась настоящая трагедия. Первый выстрел произвела мисс Эвелин:

– Роуз, ты случайно не видела, как в багажное отделение грузят коричневый чемодан?

– Не видела.

– Ох, боюсь, он остался в гостинице. Если ты помнишь, мы задвинули его под кровать.

Лица обеих застыли от ужаса. В чемодане находились все их покупки, аккуратнейшим образом сложенные для досмотра на таможне.

– Я так надеялась, что капитан Паркер поможет нам с декларацией… – простонала мисс Роуз. – Может, он все-таки в багажном вагоне?

– Не знаю. От нас сейчас мало что зависит.

Айрис спала…

В детстве она, сама того не зная, страдала от комплекса неполноценности, поскольку, как богатая сирота, отличалась от остальных детей. Взрослые относились к ней с заботой и сочувствием, зато некоторые из подружек втихаря норовили ее обидеть. Маленькая Айрис не решалась на открытую месть; она отыгрывалась за все унижения в своих снах, где преспокойно присваивала любые игрушки и сколько угодно сладостей, а остальные могли только с завистью на нее смотреть. С тех прошло немало времени, все поменялось, и маленький мирок Айрис теперь, напротив, крутился вокруг нее. Однако неприязнь профессора, враждебность доктора и баронессы, насмешки прочих пассажиров, добавившись к солнечному удару, вытащили на поверхность старые комплексы. И уходя от реальности, Айрис вновь провалилась в один из тех детских снов, когда все было в ее власти.

Ей снилось, что она на поезде и спасает мисс Фрой. Доктор и прочие пассажиры пытались преградить ей дорогу, но стоило лишь столкнуть их с пути, и они таяли, словно дым. Она скашивала их ряд за рядом – и в этот момент услышала паровозный гудок. Восклицания и вспышки света подсказали ей, что поезд прибывает на вокзал Триеста. Она тут же вскочила – наполовину бодрствуя, наполовину все еще глубоко во сне – и направилась в соседнее купе.

Его обитатели оказались застигнуты врасплох. Доктор вместе с переодетым шофером высматривали в окно карету «Скорой помощи». Хэйр, о чем-то болтавший с полицейским, увидел, как Айрис открывает дверь в купе пациентки, и предпринял отчаянную попытку ее остановить. Но и он опоздал. Все еще во власти сна и поэтому уверенная в полной своей безопасности и безнаказанности, Айрис бросилась к пациентке и сорвала повязку с ее лица.

Дать ей снотворное было последней из ошибок доктора, оказавшейся для него роковой. Если бы Айрис все-таки добралась до посольства, вряд ли ей поверили бы сразу, а потом было бы уже поздно. А вот пилюля внушила ей смелость совершить невозможное.

Налепленные крест-накрест полосы липкого пластыря отошли. Хэйр застыл было в ужасе, и тут полицейский у него за спиной присвистнул от изумления. Вместо сочащейся крови и рваного мяса под повязкой оказалось вполне себе целое, разве что несколько покрасневшее от клея лицо женщины средних лет. Узнав его, Айрис негромко вскрикнула:

– Мисс Фрой!

Глава 33. Вестник

Два дня спустя, стоя на платформе вокзала Виктория, Айрис наблюдала, как пассажиры один за другим покидают перрон. Сестры Флад-Портер были среди первых. Ничуть не сомневаясь в своем праве на особое к себе отношение, они с довольным видом стояли в сторонке, пока джентльмен с властным голосом и манерами, вызывающими у таможенников машинальное желание подчиняться, руководил продвижением небольшого стада их чемоданов через стойку досмотра.

Один раз сестры по ошибке посмотрели в сторону Айрис и решили, что им не до церемоний. Они в Англии, и Айрис в их жизни уже не место. Впрочем, сестры мило улыбнулись жене викария, когда та подошла попрощаться. Лицо миссис Барнс лучилось радостью с тех пор, как в Кале она прочитала ответную телеграмму: «Простуда Гэбриэла прошла снова порядок». Как ни тянуло ее поскорее попасть домой, она все же ненадолго задержалась, чтобы выслушать последние сплетни.

– Разве не удивительно вышло с нашими молодоженами? – спросила старшая из сестер. – Уверена, что он не сел в поезд до Венеции – я его там не заметила. А она сошла в Милане, причем одна.

– Да-да, – кивнула миссис Барнс. – Знаю, моему мужу не понравились бы мои слова, но поневоле задумаешься – действительно ли они муж и жена?

– Разумеется, нет, – скривилась мисс Роуз. – Хорошо, что мы не общались. Если бы дошло до слушаний о разводе, нас могли бы вызвать в суд как свидетелей!

– Вот именно, – кивнула сестра. – Еще одно свидетельство того, что за границей необходима осторожность. Мы стараемся твердо придерживаться правила – никогда не лезь в чужие дела.

Айрис горько усмехнулась, вспомнив, что пришлось пережить ей самой в результате подобной изоляционистской политики. Пожав плечами, она отвернулась от сцены трогательного прощания и стала смотреть, как длинные тонкие лучи солнечного света пробиваются сквозь закопченную стеклянную крышу вокзала. Ее слабость еще не прошла, однако она уже чувствовала прилив новых сил – оттого, что вернулась домой, оттого, что жива. Пока отправившийся на разведку Хэйр бродил среди огромных куч багажа, сознание Айрис обратилось к прошедшей поездке.

Воспоминания были смутные, со множеством провалов. После Триеста она отключилась и не помнила себя до тех пор, пока не очнулась в итальянском поезде, несущемся сквозь ночь. За ней ухаживала женщина со сверкающими черными глазами, а Хэйр каждую минуту заскакивал справиться о ее состоянии. Большую часть дороги Айрис проспала, но, просыпаясь, каждый раз испытывала ощущение счастья.