приговор и менять его не стану. А теперь возвращайтесь к себе. Отдыхайте.
Пикнуть не успела, как он схватил меня за локоть, вывел из кабинета и приказал стражникам:
– Отведите нэри Селланд в ее покои.
– Вы хотели сказать, в ее клетку, – не сдержавшись, поправила снежного сатрапа.
А тот привлек меня к себе, продолжая удерживать за руку, и прошептал на ухо:
– Не искушайте меня, нэри Селланд. Вы понятия не имеете, что такое жизнь в клетке, и мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь узнали.
В тот момент я поняла, что у него не только глаза ледяные. Сердце у него, как оказалось, тоже было изо льда.
Хьяртан-Киллиан Эртхард
Приговор был вынесен и оглашен. Оставалось привести его в исполнение. Обычно преступников наказывали на Ратушной площади, на глазах у горожан, но случай с этим преступником нельзя было назвать обычным. Разбирательства не было, только решение его величества. Хьяртан не желал ждать, не желал оттягивать неизбежное.
Какая разница, где крысеныша высекут: здесь, в стенах Эрнхейма, или в центре Леверны?
Ему до сих пор казалось, что сцена в кабинете – всего лишь плод его воображения. Ливия вчера к нему не приходила и не просила за недонасильника.
Справедливое наказание? Справедливо было бы свернуть ему шею еще там, в Борге, но он сдержался. Потому что был слаб, потому что рядом был десятилетний мальчишка.
Лишь поэтому ублюдок до сих пор дышит одним воздухом с Ливией.
– О чем задумался? – Бьяртмар опустился в кресло по левую руку от брата.
Место по правую принадлежало Дойнарту, но тот как обычно опаздывал.
Правящие расположились на балконе, с которого обозревалась вся площадка перед замком. Даже в столь ранний час, когда утренняя тьма еще не рассеялась под натиском предрассветных сумерек, даже несмотря на пронизывающий холод, желающих поприсутствовать на казни собралось немало. Знать куталась в меха и негромко переговаривалась, ожидая появление заключенного.
Хьяртан пробежался взглядом по лицам. Вдову Селланд еще не привезли, а может, она отказалась ехать. Надо было приказать доставить ее силой, но, как бы там ни было, ждать ее Снежный был не намерен, хотел покончить со всем как можно скорее.
Ливии среди придворных тоже не было.
– Хьярт, ты меня слышишь? – снова попытался привлечь к себе внимание младший брат.
– Ты что-то сказал?
– Я говорю, что ты драматизируешь, – глядя на парящие в чернильной тьме хлопья снега, заметил Бьярт.
– Драматизирую?
– Убивая этого мальчишку. Он-то никого не убил и никого не изнасиловал.
Его величество поскосился на младшего брата, с досадой подумав, что не далее как вчера был вовлечен в подобный идиотский разговор.
– Ты говорил с Ливией?
– Нет, с чего бы? – удивился рыжеволосый. А потом, сообразив, почему Хьяртан о ней спросил, хмыкнул: – Она просила за него? Но ты не стал ее слушать.
– Здесь решения принимает не нэри Селланд.
– Но она несостоявшаяся жертва несостоявшегося преступника и по нашим законам имеет право смягчить наказание.
– С каких это пор ты превратился в жалостливую девицу? – Хьяртан с раздражением посмотрел на брата.
Разговор ему не нравился, как и промедление. Где, ларги побери, стража?! Почему не выводят мерзавца?!
– Разве я сказал, что мне жалко идиота? – Бьяртмар расслабленно откинулся на спинку кресла и миролюбиво продолжил: – Я в этом деле – беспристрастная сторона и просто хочу напомнить, что наказать можно и не убивая. Проучить так, что мозги быстро на место встанут. Но ты выбрал не правосудие, а месть, и мне это не нравится. Меня волнуешь ты, Хьярт. Ты знаком с этой девушкой меньше недели, а чувство такое, будто уже на ней помешался. Уверен, окажись на ее месте другая, и ты бы передал дело судье. Но ты просто жаждешь крови. Из-за нее. Вот что меня беспокоит. Не хочу, чтобы она стала твоей слабостью, брат. Твоим уязвимым местом. Сегодня ты из-за нее готов убить, а что будет завтра?
– Случай с крысенышем послужит назиданием другим смельчакам, считающим, что им все позволено, – спокойно ответил Хьяртан, предпочтя не реагировать на слова брата о помешательстве. – Я позабочусь, чтобы о нем узнали во всем Драэре. С ведьмой, продавшей ублюдку зелье, тоже разберутся.
– Ну-ну…
– Я что-то пропустил? – весело поинтересовался вышедший на балкон Дойнарт и упал в кресло.
Выглядел он так, словно явился не на казнь, а на бал. Глядя на улыбающегося Снежного, можно было подумать, что вот-вот зазвучит музыка и стоящие внизу придворные примутся танцевать.
– Нет, его величество еще не начал мстить, – ответил Бьяртмар, получив от правителя резкое:
– Угомонись!
– Как моему королю будет угодно, – нехотя сдался Бьярт. Правда, тут же добавил, не сдержавшись: – Я вот что подумал… Может, заодно выпорем и Дойна? Он ведь тоже пытался… кхм… познакомиться поближе с твоим «источником силы». По-хорошему, его тоже надо бы к столбу.
– Действительно, Бьярт, угомонился бы, – поморщившись, посоветовал светловолосый Снежный.
Хьяртан взмахнул рукой, вынуждая обоих братьев примолкнуть, – наконец показалась стража, ведущая под руки обвиняемого. Несмотря на холод, одет он был в одни штаны и легкую рубаху, которую с него содрали, после чего заставили обхватить руками деревянный столб и стянули запястья веревками.
Преступник дрожал. Не то от холода, не то от страха, и казалось, вот-вот лишится сознания.
– Этот подохнет на первых же ударах, – разочарованно заметил Дойнарт, с презрением глядя на заключенного, и чуть слышно пробормотал: – Лучше бы задержался в объятиях красотки Ирил, чем это…
– Твое присутствие как принца обязательно на публичных казнях, – напомнил брату Хьяртан и кивнул, разрешая палачу начинать.
Объявлять, в чем обвиняется преступник, необходимости не было. Все и так уже знали о его прегрешениях.
Покрепче сжав в руке плеть, палач замахнулся. В тишине, повисшей над замком, раздался короткий свист, и плеть полоснула по обнаженной спине Душана. Он взвыл, даже не пытаясь сдержаться, а на втором ударе изо рта заключенного вырвались отчаянные рыдания.
– Девчонка! – окончательно разочаровался в пленнике Дойнарт. – Как я и сказал, быстро отдаст душу ларгам.
– Тебе бы все веселиться, – мрачно бросил Бьяртмар, неодобрительно покосившись на брата.
Продавшись вперед, Хьяртан жадно следил за тем, как плеть, со свистом разрезая воздух, опускается на спину заключенного. Третий удар… Четвертый…
Глядя на преступника, едва не надругавшегося над зеленоглазой бунтаркой, он перестал видеть все, что того окружало. Не заметил он и хрупкую фигурку в светлом платье, не почувствовал надвигающуюся штормовой волной солнечную магию.
А спустя мгновение было уже поздно: площадку перед замком, освещенную лишь дюжиной факелов, затопило пронзительно-яркой, ослепляющей силой.
Силой Ливии.
Глава 12
Ливия Селланд
Со вчерашнего вечера