беременна, и она не знала, какой был срок. Она знала только, что живот уже было видно, и после прошедшего времени это было проще принять.
Ее сестры предложили помощь в ситуации. Они заявили, что станет так, будто этого и не случилось. Но она этого не хотела.
Частичка нее хотела создать монстра из этого ребенка. Она хотела, чтобы малыш ненавидел своего отца, и чтобы однажды ее герой-ребенок вышел в мир. Медуза не могла убить Посейдона.
Но их сын мог.
И она сидела на камне и потирала живот, зная, что в этой истории было больше, чем она видела. Однажды она будет рада, ведь то, чего она хотела, оживет.
Подставив голову солнцу, она впитывала жар лицом, грела чешуйчатую фигуру. Ее хвост обвивал камень, кончик покачивался на соленом ветру. Было почти приятно так жить. Хоть болезненные воспоминания еще мучили ее порой, чаще всего она видела будущее, полное света, за этой тьмой.
Ветерок замедлился и пропал.
Хмурясь от странности, она склонила голову и открыла глаза. В воздухе перед ней парил мужчина на крыльях на спине, казалось, огромные очки скрывали его глаза. Он глядел на нее, а потом медленно улыбнулся.
— Что ты такое?
Она оглянулась и посмотрела на мужчину.
— Могу спросить то же самое у мужчины, парящего в воздухе.
Как он мог смотреть на нее и не становиться камнем?
Он парил на странных крыльях, хлопающих за ним, и она поняла, что это были не крылья. Они были из ткани и деревянного каркаса. Она не знала, как они выдерживали его вес. Но она и не знала, как птицы оставались в воздухе.
Открыв рот, она пялилась на него, а потом спросила:
— Кто ты?
Он потянулся к очкам на глазах.
Но вдруг это не дало ему стать камнем? Может, это позволяло ему смотреть на нее прямо. Если он станет камнем, он рухнет на камни внизу, разобьется на кусочки раньше, чем она успеет предупредить его.
Медуза бросилась вперед с криком:
— Нет!
Он застыл.
— Если снимешь, боюсь, ты станешь камнем от взгляда на меня, — она протянула к нему руку, умоляя глазами. — Оставь их. Думаю, с ними тебе будет безопаснее.
Юноша глядел на нее, опустил руки.
— Любопытно. Ты — женщина-змея, которая превращает людей в камень взглядом?
— Да, — она устроилась удобнее на камне, не понимая, почему она говорила с ним. Рассказывала ему.
Может, из-за ребенка в животе. Он сделал ее мягче, и она хотела видеть добро в людях.
Или разговор со Сфено еще давил на нее. А если мужчины, который она превратила в камень, остались там? Застряли в каменных телах до конца времен?
Мужчина потянул за шнурок у правого плеча и приблизился в воздухе. Он не коснулся ее, не пожал ее руку. Он коснулся ладонью своей головы.
— Меня зовут Дедал. Я изобретатель.
Изобретатель? Такого она еще не слышала.
В Афинах было много алхимиков и ученых. Они всегда были теми, кто спорил со жрицами, говорили, что не магия и боги крутили мир. Законы природы и науки были больше, чем жертвы и священные фигуры, которые могли дать свое одобрение.
Но Медуза показала, что это было не так. Миром управляли боги и монстры.
Она была одна из них.
Склонив голову, она окинула его взглядом, глядя на крылья на его спине с интересом.
— Ты сам это сделал?
— Да, — он гордо выпятил грудь. — Знаю, многие не тратили бы время на крылья, но это первая версия. У меня еще много идей, как сделать их лучше.
— Зачем?
— Зачем? — фыркнул Дедал. — Почему только боги могут летать? Почему я должен смотреть на птиц и желать делать, как они? Потому что, милая госпожа, смертные не должны быть ограничены жизнью на земле. И я дам нам крылья.
Всем, кроме нее. Она обвила себя хвостом.
— Думаю, летящая по небу большая змея напугает людей.
— Пожалуй, да, — он скрестил руки на груди, постучал пальцем по губам. — Ты думала о дыхании под водой?
— Нет, — Медуза указала на море. — Ты можешь винить Посейдона во всем, что тут видишь, включая мое проклятие.
— Тогда тебе не стоит идти в воду, — Дедал снова постучал пальцем по губе. — Можно посидеть с тобой, пока мы попытаемся придумать, какое фантастическое творение ты заслуживаешь?
Не стоило. Сфено решила бы, что смертный пытался найти слабость и убить Медузу. Эвриала согласилась бы со старшей сестрой, хотя она скорее посчитала бы, что происходило что-то еще.
Но Медуза была не такой, как две женщины, выросшие с богами. Она росла со смертными, она доверяла им нынче больше, чем богам.
В его сердце могла быть тьма. Он мог намереваться навредить ей, как многие мужчины, приходящие в пещеры. Но этот Дедал был без меча или оружия. Он учился летать, и его изобретение помогло ему долететь до Олимпа.
Она сомневалась, что в его сердце была тьма. Это был хороший человек, который хотел показать миру, что его разум был сильнее, чем тело.
Медуза похлопала по камню рядом с собой.
— Если осмелишься.
— Осмелюсь, госпожа, — он потянул за шнурки и опустился легонько на камень. Крылья сложились на спине, и он покачнулся.
Он посмотрел на нее с робкой улыбкой и пожал плечами.
Медуза тихо сказала:
— Ты еще не все продумал в них.
— Это первые крылья, и я многое хочу в них изменить, — он сел на камень в паре футов от нее, а потом подпер кулаком голову. — Так ты говоришь, что превращаешь людей в камень. Как?
— Не знаю. Афина прокляла меня, когда увидела мое обесчещенное тело в ее храме. Я была из ее жриц, — Медуза взяла камешек и катала его между пальцев. — Она дала мне это проклятие, чтобы ни один мужчина больше не смотрел на меня.
— Я смотрю.
Она указала на очки на его голове, странное приспособление с темными линзами. Наверное, это помогало ему смотреть на солнце.
— Думаю, это как-то связано с этим.
— Ах, так на тебя нужно смотреть голыми глазами, и тогда проклятие превращает тело в камень. Как необычно, — он склонил голову. — Меняться было больно?
Медуза поняла, что не говорила еще ни с кем об изменении облика. Ее сестры не говорили об этом. Они вели себя так, словно изменить так облик было нормой, и от них такое ожидали. Может, так было для бессмертных дочерей богов.
Но она не думала говорить об этом. Как больно было, и как ее тело словно формировали заново. Как она не узнавала себя, потому что