Читать интересную книгу Полный курс уголовного права. Том IV. Преступления против общественной безопасности - Коллектив авторов

Сложнее ответить на вопрос, возможна ли квалификация угона транспортного средства по совокупности с нарушением правил безопасности его движения и эксплуатации (ст. 263 УК)? В литературе на этот счет высказаны полярные суждения: одни авторы полагают, что такая квалификация возможна, другие считают ее недопустимой. На первый взгляд может показаться, что по аналогии с квалификацией действий угонщиков автотранспортных средств, причиняющих в результате нарушения правил безопасности движения определенные последствия (их действия, как известно, квалифицируются по ст. 166 и 264 УК), так же следует поступать и с лицами, угоняющими другие виды транспортных средств. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что эти ситуации несопоставимы и метод аналогии здесь неприменим.

Некоторые особо квалифицированные виды угона воздушных, морских, речных судов, подвижного железнодорожного транспорта – составы материальные. В качестве преступных результатов в них фигурируют и гибель людей, и иные тяжкие последствия. Угон, далее, практически всегда связан с нарушением правил безопасности движения или эксплуатации упомянутых видов транспорта, чаще всего – в виде уклонения от установленного маршрута движения Поэтому угон повлек ший наступление указанных в законе последствий, может рассматриваться как особый случай нарушения условий безопасности движения и эксплуатации анализируемых видов транспортных средств и в соответствии с правилами о конкуренции общей и специальной норм должен квалифицироваться только по ст. 211 УК. В данном случае состав угона полностью поглощает деяние, предусмотренное ст. 263 УК, и дополнительной квалификации по этой норме не требуется.

Несколько иначе должна решаться проблема квалификации действий лиц, нарушающих в процессе угона правила международных полетов. Поскольку правила международных полетов нарушаются не во всех случаях угона, а в тех случаях, когда они все же нарушаются, вред причиняется другому объекту (неприкосновенности Государственной границы России), то несоблюдение этих правил в процессе угона воздушного судна требует дополнительной квалификации по ст. 271 УК.

К. Массовые беспорядки (ст. 212 УК)

Высокая степень общественной опасности массовых беспорядков определяется рядом обстоятельств: во-первых, самим фактом существования трудно поддающейся внешнему контролю большой массы людей, что уже влечет за собой значительную психологическую напряженность в определенном регионе или районе проживания людей, во-вторых, стихийным характером поведения участников толпы, который сопряжен с массовым уничтожением и повреждением имущества, причинением физического вреда здоровью, а нередко и смерти значительному числу людей, дезорганизацией деятельности органов власти и управления, транспорта, иных жизнеобеспечивающих сфер общества, в-третьих, неблагоприятной тенденцией массовых беспорядков к росту, особенно в условиях общей экономической, политической, социальной и психологической неустойчивости и нестабильности общества.

В УК РФ 1996 г., так же как и в ранее действовавших Уголовных кодексах, не содержится определения понятия массовых беспорядков, что вызывает определенные сложности в правоприменительной деятельности. В связи с этим Ю. Н. Демидов отмечал, что само понятие «массовые беспорядки» довольно неопределенно. Видимо, при формулировании названия рассматриваемого преступления предпочтительнее было бы использование термина «гражданские беспорядки», а в тексте диспозиции соответствующей законодательной нормы – понятия «толпа»[142].

Массовые беспорядки – это нарушение установленного порядка в публичных местах, совершаемое множеством лиц (толпой). Соответствующий порядок поведения устанавливается законами РФ и субъектов Федерации, разрабатываемыми местными органами власти и управления правилами поведения в местах массового скопления людей. Массовые беспорядки связаны, прежде всего, с действиями толпы (множества лиц), которая применительно к анализируемому составу в специальной литературе практически не рассматривается.

Понятие массы людей, скопища, толпы достаточно условно. В уголовно-правовой теории XIX в. понятие «скопище», которое после 1917 г. трансформировалось в понятие «массовые беспорядки», связывалось с массой людей. Так, например, Н. С. Таганцев писал: «Понятие скопища означает объединение ради общих действий или ради общей цели более или менее значительного числа лиц, массы людей; причем понятие множества не может быть определено какими-либо признаками, особо указанными в законе, а устанавливается по обстоятельствам каждого случая»[143]. Позже, уже в советское время, А. Н. Трайнин при характеристике массовых беспорядков отмечал: «Массы – меняющаяся толпа со свободным доступом и свободным выходом участников»[144]. В русском языке понятие толпы определяется как «скопление людей, сборище»[145]. По мнению А. Соловьева, количество людей при массовых беспорядках должно быть таким, чтобы в любой момент перекрыть движение транспорта, пешеходное движение, сорвать проведение массового мероприятия, нарушить работу различных учреждений и организаций, т. е. контролировать положение на определенной значительной территории[146]. В зарубежном уголовном законодательстве подходы к численному определению толпы (если ее рассматривать как количественный синоним массы) различны: либо вообще не указываются (УК ФРГ, Франции и др.), либо колеблются от трех (Примерный Уголовный кодекс США 1962 г.) до двенадцати (Акт об охране общественного порядка Великобритании 1986 г.) человек.

Таким образом, из изложенного можно сделать вывод, что теория российского уголовного права не связывает понятие толпы с каки ми-либо количественными характеристиками. Полагаем, что невозможно формализовать количественные критерии толпы и, соответственно, состава преступления массовых беспорядков. Конечно, в зависимости от того, насколько велика толпа, может быть причинен больший или меньший вред правоохраняемым объектам. Однако с содержательных позиций более важным представляются другие свойства толпы. Во-первых, относительная связанность какой-либо общей идеей, что придает толпе определенную направленность, возможность быстро реагировать на новые призывы и достаточно легко менять свой интерес. Во-вторых, в целом стихийный характер сбора людей, что не исключает наличия и организационных моментов, но они, как правило, касаются не всей толпы, а ее костяка, который по сравнению с толпой может быть весьма немногочисленным. В-третьих, трудноуправляемость большого массива людей, что может привести к потере контроля со стороны ее руководителей над поведением толпы и, соответственно, к стихийному развитию событий, быть может, даже выходящих за пределы первоначально задуманного. Все эти обстоятельства в совокупности и лежат, прежде всего, в основе криминализации массовых беспорядков и определяют их высокую общественную опасность.

Вместе с тем следует иметь в виду, что простое нарушение общественного порядка массой людей еще не составляет преступления, предусмотренного ст. 212 УК. Такого рода действия могут образовывать административное правонарушение, наказуемое в соответствии со ст. 20.2 КоАП РФ. Для применения норм УК РФ необходимо, чтобы массовые беспорядки сопровождались насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти.

Второй характерной чертой массовых беспорядков является то обстоятельство, что они выступают в качестве реакции на определенные действия органов власти. Следует отметить, что этот признак был выделен уже в ст. 77 УК РСФСР 1922 г. и специально подчеркивался исследователями того периода[147]. В последующие годы это обстоятельство как бы ушло в тень и нередко игнорировалось судебной практикой. Статья 212 УК РФ 1996 г. предусматривает в качестве условия ответственности за массовые беспорядки невыполнение законных требований представителей власти. Правда, это положение содержится не в описании традици онного простого состава массовых беспорядков, а в ч. 3, где предусматривается ответственность за призывы к неподчинению власти, массовым беспорядкам и насилию над гражданами. В целях ясного и недвусмысленного понимания массовых беспорядков было бы более предпочтительным предусмотреть этот обязательный признак при описании именно организационной деятельности и участия в массовых беспорядках. Вместе с тем даже такая формулировка закона, на наш взгляд, дает вполне достаточные основания для вывода о привлечении к уголовной ответственности по ст. 212 лишь при условии законного характера действий органов власти. Незаконность предъявляемых требований к участникам и организаторам толпы должна влечь за собой освобождение их от уголовной ответственности по ст. 212 УК.