Субъект преступления – общий, т. е. вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста.
В соответствии с ч. 5 ст. 35 УК лицо, создавшее преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее им, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство, а также за все совершенные преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом. Другие участники преступного сообщества (преступной организации) несут уголовную ответственность за участие в них, а также за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали. Таким образом, виновным лицам должны вменяться конкретно совершенные ими действия, охватываемые признаками организации преступного сообщества (преступной организации), а также иные преступления, которые совершаются в связи с деятельностью сообщества. Однако в последнем случае необходимо, чтобы совершаемые преступления охватывались умыслом организаторов и руководителей сообщества или его структурных подразделений, а участники принимали непосредственное участие в их подготовке вне зависимости от их последующего участия в совершении конкретных преступлений.
Понятие и характеристика использования лицом своего служебного положения как квалифицированный вид организации преступного сообщества (преступной организации) тождественны этому же признаку при бандитизме, поэтому его понятие и характеристика не будут рассматриваться дополнительно.
В примечании к ст. 210, как и к ст. 208, имеется поощрительная норма, согласно которой лицо, добровольно прекратившее участие в преступном сообществе (преступной организации) или входящем в него (нее) структурном подразделении либо объединении организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп и активно способствовавшее раскрытию или пресечению этого преступления, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления. В основных признаках это примечание тождественно примечанию к ст. 208 УК[126].
Ответственность по ст. 210 УК наступает за сам факт организации, руководства или участия в деятельности преступного сообщества (преступной организации), поэтому совершение в составе сообщества каких-либо преступлений требует самостоятельной юридической оценки и квалификации по совокупности ст. 210 и соответствующих статей УК, предусматривающих ответственность за совершение данных преступлений.
От бандитизма анализируемое преступление отличается, во-первых, отсутствием в сообществе цели совершения нападений на организации или граждан, во-вторых, ограниченным кругом преступлений, ради совершения которых создается сообщество, и, в-третьих, отсутствием в преступном сообществе оружия[127]. Однако если сообщество либо его структурные подразделения приобретают оружие и начинают совершать нападения на граждан и организации, то организация преступного сообщества как преступление перерастает в бандитизм и квалифицироваться такие действия должны уже по ст. 209 УК, поскольку она предусматривает более тяжкое наказание. Организационная деятельность в этих случаях выступает в качестве подготовительного этапа к организации банды и, соответственно, дополнительной квалификации по ст. 210 УК не требует.
От организации незаконного вооруженного формирования данное преступление следует отграничивать по целям деятельности и отсутствию вооруженности. Преступное сообщество (преступная организация), в отличие от незаконного вооруженного формирования, создается только в преступных целях (совершение различного рода махинаций, осуществление поборов с отдельных лиц и коммерческих структур, применение насильственных форм подчинения своему влиянию определенных лиц или регионов и т. д.). Вооруженность сообщества (организации) не является обязательным признаком этого преступления.
Завершая анализ состава преступления, предусмотренного ст. 210 УК, мы полагаем, что категории организации преступного сообщества (преступной организации) сформулированы в законодательстве неопределенно, с большим количеством оценочных признаков, и не содержат достаточно объективных критериев, которые бы позволяли четко отграничивать преступное от непреступного. Такие нормы предоставляют слишком большие возможности для судебного произвола, поскольку при решении соответствующих вопросов все будет зависеть от судейского усмотрения.
Наличие в уголовном законодательстве зарубежных стран (США, Италии и др.) аналогичного рода уголовно-правовых норм не является достаточным аргументом в пользу такого же решения и в нашей стране, как минимум, по двум причинам: а) в этих странах существует иная правовая система, которая формировалась и развивалась с учетом истории и традиций, тенденций и особенностей развития общества; б) для них характерна достаточно разработанная в уголовном праве концепция оснований, принципов и пределов ответственности организаторов и участников преступных организаций, которая воспринята и успешно применяется в судебной практике.
И. Угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211 УК)
Общественная опасность угонов воздушных, морских, речных судов либо железнодорожного подвижного состава заключается в том, что они серьезно нарушают отношения, складывающиеся в сфере обеспечения безопасности транспортных сообщений, создают реальную угрозу для жизни и здоровья пассажиров и членов экипажей угоняемых транспортных средств, нередко ведут к авариям, крушениям и катастрофам.
Начало этому негативному социальному явлению положили угоны воздушных судов. Угон самолетов и других летательных аппаратов стал распространенным антиобщественным явлением сравнительно недавно. Если в России за всю историю авиации насчитывается относительно небольшое число актов угона, то зарубежные государства в последнее время захлестнула волна воздушного пиратства. Пик этого вида преступной деятельности пришелся на конец 60-х – середину 70-х годов XX в. По данным ООН, если за период 1930–1961 гг. было отмечено 42 случая удавшихся и неудавшихся угонов самолетов, то в 1969–1979 гг. – уже 483 угона авиалайнеров с 31 845 пассажирами на борту. В ходе действий воздушных пиратов взорвано 75 самолетов. С 1969 по 1988 г. их жертвами стали 2330 человек[128].
Беспримерной в истории человечества акцией воздушного терроризма стал одновременный угон 11 сентября 2001 г. в США четырех пассажирских самолетов с последующим использованием их угонщиками-камикадзе в качестве средств осуществления террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне. В результате совершенного преступления погибло в общей сложности несколько тысяч человек, имущественный ущерб превысил 20 млрд долларов.
В связи с резким ростом числа угонов самолетов в различных странах, отсутствием эффективных международных соглашений, а также внутригосударственного законодательства по борьбе с этой разновидностью антиобщественных действий были приняты Токийская конвенция «О преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов» 1963 г., Гаагская конвенция «О борьбе с незаконным захватом воздушных судов» 1970 г., Монреальская конвенция «О борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации» 1971 г.
В целях борьбы с угонами морских судов были разработаны и приняты Конвенция ООН по морскому праву 1982 г., Конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства 1988 г.[129]
В российском уголовном законодательстве был криминализирован угон воздушных судов (ст. 2132 УК РСФСР 1960 г.). С принятием УК РФ 1996 г. сфера действия ст. 211 заметно расширилась: наказуемым стал признаваться угон не только воздушных, но и морских и речных судов, а также подвижного железнодорожного состава.
С учетом причин, побудивших законодателя криминализировать это деяние, а также оснований, характера и способов установления уголовно-правового запрета, особенностей его юридической природы рассматриваемое деяние следует отнести к категории преступлений международного характера, а не международных преступлений, как ошибочно полагают отдельные исследователи (А. И. Чучаев). В литературе эти деликты принято считать с некоторой долей условности разновидностями воздушного и морского терроризма[130].
Динамика анализируемых преступлений характеризуется следующими данными. Если с 1993 по 1996 г. в среднем ежегодно фиксировалось 3–4 таких преступления, то в 1997 г. их зарегистрировано 20, в 1998 г. – 18, в 1999 г. – 10, в 2000 г. – 12, в 2001 г. – 14, в 2002 г. – 10, в 2003 г. – 9, в 2004 г. – 7, в 2005 г. – 10, в 2006 г. – 8[131].